Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович - Страница 2

— Сюды.

«Сюды» означало трехногий табурет на кухне. Этот трехножка, шаткий светло-коричневый столик, возле которого табурет стоял, да еще, пожалуй, давно уже не мытая четырехконфорочная газовая плита, как мысленно констатировал «агент Купер», отлично сочетались со старухой, но чрезвычайно плохо — со всей остальной кухонной обстановкой начиная от подвесных шкафчиков и заканчивая импортными моющимися обоями и столь же не российским огромным белым айсбергом в углу, до поры до времени притворяющимся обычным холодильником «Бош».

— Документы покажь.

— Я ж их вам недавно показывал, — протягивая старухе корочки, сказал Алексей.

— А через тую дверную гляделку шиш чего углядишь, — бойко парировала старуха, извлекая откуда-то из-под шали очки. — Ну-кось… старший… е-е-е… лейтенант… е-е-е… хорода Москвы… Это что ж, ты к нам из самой столицы пожаловал?

— Из столицы, — подтвердил лейтенант.

— Далеко забрался.

— Да уж, не близко, — согласно кивнул «агент Купер», выкладывая на стол диктофон.

— Эт еще что? — обеспокоенно дернулась старуха.

— Это вместо блокнота, чтобы возни меньше было.

— Магнитофон, что ль? Их ты, кроха какая… импортный небось, — завистливо вздохнула старуха. — Видать, хорошо вас там снабжають, в столицах-то…

— Так ведь и работы у нас, в столицах, куда больше. Вы, гражданка…

— Галина Никитичная, — произнесла старуха, особо выделив «я» в окончании отчества.

— Вы, Галина Никитичная, новости-то по телевизору смотрите?

— Ужасы сплошные в том телевизоре, — проворчала старуха. — Как не включишь — то наводнение, то землетрясение, то теракт…

— Вот-вот, — поддакнул Алексей. — А не будь нас…

— Ты ж вроде не по этой… которые террорюг ловят…

— Так ведь оно по-всякому бывает, — лейтенант перешел на доверительный шепот, — Галина Никитичная. Сегодня он кило героина привез, а завтра и взрывчатку тем же путем потащит.

— А может, он ее уже привез! — Шепот старухи оказался еще более визгливым, чем предполагал лейтенант. — Я давно за ним следю, с осени еще, аккурат как он у Любки комнату снял!

Следующие пятнадцать минут лейтенант старательно выслушивал подробнейший отчет о последних девяти месяцах жизни азербайджанского торговца фруктами, который, если поверить в сообщаемые Галиной Никитичной сведения хотя бы на четверть, был куда более опасным международным террористом, чем вся Аль-Каеда с Аль-Джазирой в придачу. Хранимого им в квартире арсенала по крайней мере должно было хватить на вооружение двух-трех мотострелковых дивизий, а уж количество находящихся там трехлитровых банок с красной ртутью и вовсе не поддавалось никакому подсчету.

Пожалуй, мысленно усмехнулся «агент Купер», захоти он и впрямь арестовать этого страшного Камаза Отходовича, то свободных от уже ведущихся контртеррористических и миротворческих операций частей Российской армии могло бы и не хватить. Разве что у американцев поддержки попросить.

Он живо представил себе плывущий по Москве-реке атомный авианосец «Честер Нимитц», с огромным трудом сдержал рвавшийся наружу приступ хохота… и едва не пропустил главное.

— …а ночью-то сегодни… лежу я, сердешко пошаливает, потому, значит, валокординчик под язык, и вдруг за окном ка-ак ударит! Чисто гром, да только грозы и в помине нет на сто верст, уж я-то со своими косточками не ошибусь, любой дождик за полдня в суставах аукается. Бросилась к окну, гляжу — батюшки-светы, посредь улицы по асфальту молнии так и пляшуть, так и прыгають, выгибаясь, здоровущие такие, синие, а посреди улицы — стоить!.. Точно говорю, ето он со светофором нашим учинить чего-то пытался.

— И долго эти молнии… прыгали? — деловито спросил «агент Купер».

— Долго, долго, — закивала старуха, — минут шесть, никак не меньше.

— Сколько? — враз севшим голосом проговорил Алексей.

— Я ж говорю, минут шесть, а то и того дольше. — Слова Галины Никитичны звучали словно издалека… или сквозь беруши. — Я ж как с кровати-то вскочила, на часы гляжу, они у меня на тумбочке рядом, електронные, специально, чтоб ночью глядеть, цифирьки светятся. Три часа семнадцать минут было, как сейчас помню, я еще подумала, батюшки-светы, да что ж это такое, где ж это видано, чтоб посредь ночи эдакое непотребство…

«Шесть минут, — огромным ночным мотыльком билось в голове лейтенанта. — Шесть минут». Шесть минут — здесь вам не тут… это уже не мелочь, не рутина.

— …я уж в милицию звонить хотела, гляжу — подруливает к нему, значит, машина, он мигом внутрь нее — шасть и сразу ходу, моргнуть не успела, как и след простыл.

— А машину вы хорошо запомнили? — спросил лейтенант.

— Запомнить-то запомнила, — поскучнела старуха. — Токо не разбираюсь я в иномарках ентих. Понавезли, понимаешь, всяких чероков и хюндаев… То ли дело в прежние времена: ежли не «жигуль», то уж точно «Москвич», потому как с «Волгой» или «Запорожцем» даже я без очков не спутаю.

— Ну а хотя бы примерно, Галина Никитичная? Цвет, размеры?

— Большая. — Старуха сосредоточенно разглядывала узор на потертой скатерке. — А цвету… ночь ведь… вроде зеленя… темно…

— Большая темно-зеленая, — повторил лейтенант. — А тип кузова: седан, купе?..

— Ох, говорю ж — не разбираюсси я в ентих иномарках. Седан оно там или «Мерседес»… Хотя не, «Мерседесы» знаю, они завсегда черные, и морда у них приметная. То не «Мерседес» был.

Лейтенант скрипнул зубами, затем чертыхнулся, мысленно, конечно же, и выдернул из нагрудного кармана наладонник.

— Вот, Галина Никитичная, посмотрите, — произнес он полминуты спустя. — Какая больше всего похожа на ту, что ночью останавливалась?

— Вот и моя девчонка сказала — джип, — задумчиво произнес прапорщик.

— Это, конечно, весьма сужает область поиска, — саркастически заметил лейтенант. — От «иксовых» «бээмвух» до «УАЗ-патриота».

Шептало махнул рукой.

— Будем проще, рассудим логически. Улица, где, как принято сейчас неправильно говорить, имел место быть наш «прокол», далеко не центральная. И к магистрали тоже не выходит — вспомни, сколько мы петляли, при спутниковой-то карте. Так что навряд ли сюда мог заехать какой-то случайный проезжий. Ну а в здешних палестинах много темно-зеленых джипов быть не может. Уездный городишко, не «рай внутри МКАД».

— Губернский…

— Что?

— Губернский городишко, — повторил Алексей. — Областной центр как-никак. И потом… если остаточное напряжение в самом деле искрило пять-шесть минут, радиус притяжения запросто мог добить километров на сто.

— Дану…

— Антилопа-гну! Вспомни девяносто седьмой!..

Сентябрьский денек был совершенно не по-осеннему теплый, типичное бабье лето. Но слова лейтенанта ничуть не хуже ледяного шквала заставили прапорщика вздрогнуть.

— Лучше не вспоминать! — тоскливо произнес он. — Такое… До сих пор мурашки по коже. Чудом ведь успели, в последний, считай, момент.

— Ну, можешь еще Владик прошлогодний вспомнить, — пожал плечами лейтенант. — «Прокол» был всего ничего, двухсотграммовая «посылка». А зацепило того матросика за семьдесят километров.

— Что в ней, кстати, было, в той шкатулке? — спросил прапорщик.

— А неизвестно. Ее почти не смотрели — в самолет, на базу, в пятый корпус и в распыл.

— Ну, у нас-то явно не шкатулка и даже не сундучок, — вздохнул прапорщик. — Жизненная форма, причем двуногая прямоходящая.

— И вдобавок разумная.

— Это я бы не торопился констатировать, — сказал Шептало. — Это еще сильно неизвестно. С той стороны могло вылезть всякое.

— Раз двуногое прямоходящее, да еще в одежде — значит, разумное, — возразил Алексей. — А уж есть у него приставка «псевдо» или нет — пусть товарищ полковник определяет или научники. После. Нам-то, сам понимаешь, сейчас лучше из худшего исходить.

— Лучше из худшего — это ты хорошо сказанул, — усмехнулся прапорщик. — Лады. План действий?

— Стандартный. Катим в местную ментовку. Я по дороге связываюсь с начальством и докладываю, в какое именно отверстие на теле афроамериканца мы все вот-вот попадем. По прибытии ты идешь трясти картотеку на предмет темно-зеленых джипов со здешней пропиской, а я, соответственно, попробую выбить информацию по ночной смене блокпостов.