Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/120
- Следующая
Он отпустил водителя, поднялся на пятый этаж, перебирая в памяти события минувшего дня. Не раздеваясь, подсел к компьютеру и вставил дискету в дисковод.
На дисплее появилась карта Москвы, расчерченная по районам разными цветами. Обозначились улицы, также раскрашенные разными цветами.
— Видишь? — зазвучал из динамиков голос Олега. — Я нанес на карту основные потоки машин в час пик. Красные линии — это въезд в Москву, зеленые — выезд. Потом я засунул твои данные в комп, и вот что получилось.
Карта Москвы исчезла, вместо нее появилась мигающая огнями схема, повторяющая большинство главных магистралей столицы.
— Смотри, что будет дальше.
Схема, ожила, окрасилась в разные цвета преимущественно красного диапазона.
— Это въезд. В семь часов утра светофоры работают еще вразнобой. А в восемь…
Понимаев затаил дыхание.
Схема запульсировала как единый организм!
— Видишь? — хихикнул Олег. — Чем тебе не странный аттрактор? Система светофоров как бы работает в режиме «всех впущать, никого не выпущать»! А по вечерам наоборот, хотя и с одной существенной оговоркой: «всех выпущать», но — медленно! Понимаешь?
— Нет… — прошептал Валерий Николаевич, словно разговаривал с живым Олегом.
Кобринский снова хихикнул, что говорило о его возбуждении и удовольствии.
— Если аттрактор характеризует конечное состояние любой динамической системы, то московский «странный аттрактор» описывает самую настоящую логическую систему. Понимаешь?
— Н-нет…
— В часы пик в Москве образуется псевдоразумная автосистема, осознающая себя как «динамический мозг». О чем такая система может «думать»?
— О чем?!
— Конечно же, о том, чтобы продлить существование! Понимаешь? Вот и возникают управляемые через компьютерную связь и светофоры пробки. Особенно по пятницам, когда народ кидается на дачи, стремясь выехать за пределы города. А когда пробки рассасываются, пропадает и «разумность» системы.
— Не может быть! — Перед глазами Понимаева встали гигантские автомобильные хвосты на выезде из Москвы. — Фантастика…
— Такие вот пироги, — закончил Олег.
Схема в дисплее изменила цвет на коричневый и снова запульсировала, подчиняясь вполне определенному ритму. И вдруг буквально посмотрела на подполковника как живое существо!
Понимаев отшатнулся от экрана.
— Это ее конечное состояние, — донесся как сквозь вату голос Кобринского. — Шесть часов вечера, пятница, вся Москва практически стоит. Но мы еще поговорим, Валера, я тут кое-что дополнительно посчитаю.
Голос Олега пропал.
Дрожащей рукой Понимаев выключил компьютер, налил воды, выпил залпом.
«А ведь за это открытие его и убили!» — пришла в голову путающая мысль.
«Кто?» — возразил скептик в душе Валерия Николаевича.
Если Олег прав, возникающая «псевдоразумная система» должна заботиться об утечках информации, чтобы люди не догадались об истинном положении дел.
Чушь!
Не чушь! Олег убит! А ты — следующий!
Почему это?
Потому что узнал недозволенное. И вообще, получается, что мы становимся лишними.
Чушь! Машины без людей не ездят!
А если этот «автомозг» найдет способ обходиться без водителей?
Понимаев с силой потер лоб, не зная, что делать дальше: звонить начальству или подождать? Но его опередили.
Зазвонил телефон.
Он вздрогнул, нервно схватил трубку.
— Слушаю вас…
— Ты — следующий! — заговорил в трубке странный, вибрирующий, гулкий голос. — Если не будешь молчать.
— Кто говорит?! — выкрикнул Понимаев. — Что вы имеете в виду?
— Посмотри в окно…
Понимаев сглотнул горький ком в горле, подошел к окну, сжимая в потной руке трубку, и увидел забитую машинами улицу.
Была пятница, время перевалило за десять часов вечера, но пробка не рассасывалась. Москвой владел автотранспорт, десять миллионов машин, связанных в единую систему, которая училась мыслить…
Борис Фокин
Наваждение
…И что для нас, обычных смертных, — лишь гаданье,
То для пророка — скрытый смысл и тайна.
1
Привокзальная площадь, густая толпа, шум, говор cотен людей, где-то играет музыка, под ногами прохожих разгуливают обнаглевшие голуби, вспархивая только тогда, когда им наступают на хвост. На стоянке, не отличаясь ничем от соседних машин, стоит автомобиль. В автомобиле трое: ничем не примечательный человек рядом с таким же неприметным водителем, а на заднем сиденье дама, одетая элегантно, но не броско.
Все трое сидели молча, дама листала журнал, водитель глазел в окно, его напарник поигрывал брелоком.
— Он вышел из вагона, — сообщило радио.
Неприметный сунул брелок в карман и уставился на правый выход из вокзала.
— Вы полагаете, он появится оттуда? — спросила дама.
Неприметный пожал плечами.
— Правый выход хорошо просматривается, и вы его отлично отсюда увидите. А если он предпочтет иной путь, вам придется обойтись видеозаписью.
Эти слова показались даме неучтивыми, и она подумала, что этого человека надо бы заменить; но в это время рация передала, что объект направляется к правому выходу, и дама устремила взгляд на выходящих из здания. В деле была только одна фотография — любительский снимок волейбольной команды, и его лицо совершенно нельзя было рассмотреть. В сущности, этот снимок ничего не давал, и дама перебирала глазами всех выходящих мужчин.
— Вот он, — сказал неприметный. — В светло-коричневой куртке, видите?
Дама увидела. «В бежевой куртке», — мысленно поправила она, жадно вглядываясь в лицо, которое несколько мгновений назад она пропустила, сочтя незначительным. Он шагнул из тени здания на свет и остановился, щурясь и приглядываясь. Дама опять оценила его лицо как незначительное, слишком обыкновенное.
— Ничего демонического, — сказала она. — Как, вы говорите, его прозвище?
— Тихоня, — сказал неприметный и добавил: — С детства еще.
Дама опять подумала, что этого придется заменить.
Тихоня между тем или кого-то увидел, или что-то придумал, потому что пошел в направлении автостоянки, неуверенно — или близоруко? — поглядывая вперед. Дама оглянулась, неприметный тоже окинул взглядом стоящие дальше машины. Тихоня был уже не дальше как в десятке шагов, он замедлил ход, растерянно оглядываясь.
Дама спросила тихо:
— Какое у него зрение?
— Очень хорошее, — ответил неприметный, и его интонации опять не понравились даме.
А Тихоня был уже у самой машины. Дама нервно сжала кулачок, устремляя невидящий взгляд в журнал на коленях. Дверь открылась, рядом с дамой на сиденье опустилась дорожная сумка, сел Тихоня.
Дама не нашлась, что сказать, зато неприметный, обернувшись, спросил возмущенно:
— Эй, что вы себе позволяете?
Тихоня проигнорировал его возмущение и сказал, обращаясь к даме:
— Вы ведь звали меня?
— Я? — изумилась она.
— Вы думали обо мне, — пояснил он.
— Кто вы такой, чтобы я о вас думала? — сказала она как могла надменно.
Он усмехнулся.
Неприметный пожал плечами и отвернулся.
— Да, — неожиданно для себя ответила она. — Я думала о вас. Вы умеете читать мысли?
— Нет, — ответил Тихоня просто. — Я не умею читать мысли. Если бы я умел читать мысли, я бы, наверное, не сел в вашу машину. Впрочем, не знаю. Бесплодно думать о том, что сделал бы, если б умел нечто делать.
— Слишком кудряво, — прокомментировал не оборачиваясь неприметный.
— Может быть, — согласился Тихоня.
— Будем стоять или поедем? — спросил неприметный.
— Как вам угодно, — ответил Тихоня.
Неприметный толкнул локтем водителя. Машина тронулась С места, выехала на площадь, и кто-то из внешнего сопровождения, видимо, совсем ошалев от непредусмотренного поворота событий, сообщил по рации: «Машина поехала».
— Идиот, — прошипел неприметный и выключил рацию.
- Предыдущая
- 14/120
- Следующая