Христианская антропология по св. Николаю Кавасиле (СИ) - Неллас Панайотис - Страница 5

Полнейшее в таинствах единство тварного с нетварным властно»побеждает»ограничения пространства и времени, не разрушая, а выводя их в новые измерения. Таинственно собранная и наделенная новой внутренней структурой (άνασυγκροτημένη και ξαναδομένη) тварь — что называется Церковью — имеет новое устроение, обновленное действование и жизнь, устроение, действие и жизнь воскресшего Тела Господня. Отныне всё может быть собрано и приобщено в творении новому образу бытия — ни чисто человеческому и ни исключительно божественному, но Богочеловеческому. Создано литургическое пространство и литургическое время. В них совершается неслитное взаимопроникновение жизни земной и небесной, истории и вечности.«Едино Тело Христа…, едино Тело верных…, и не разделяют его ни время, ни место»^[50].«Пребыванием с нами Он поставил нас среди ангелов и водворил нас в небесных ликах»^[51].

Единение так глубоко и полно, что оно не просто приглашает творение в изначальное состояние райских»обителей», но творит новую обитель и новый Рай, несравненно высший первого, — Церковь. Мир уже не столько дом человеческий, но дом Бога Живого^[52]. Бог, Который прежде Воплощения был в отношении твари»бездомным»(«άοικος»), теперь находит в ней место, где Ему пребывать^[53]. Отныне не жертвенник только, но и Сам Бог обретается в творении, и род человеческий становится семьей (домашними, οίκογένεια) Богу. Преображение идёт глубже. Церковь — это не только Дом и Семья, но и самое Тело Бога.

2. Теоцентричный гуманизм

В этой новой реальности человек живет жизнь любви^[54], в свободе, радости и ощущении Божия присутствия^[55], созерцая и приемля Его славу и сияние^[56]. Святые, эти сыны Отца, члены и друзья Сына, распорядители и наследники Дома, приемлют луч»Господня Духа»и действенно отражают его.«Хочешь ли, я покажу тебе это яснее?» — спрашивает Златоуст в цитируемом Кавасилой отрывке…«Помысли о Павле, коего и одежда имеет действие (Деян. 19, 12), и о Петре, коего тень имеет силу (Деян. 5, 12) - Они носили [в себе] Царский образ, и неприступно было их сияние»^[57]. Новый тип человеческого бытия, новый христианский образ жизни Богоподобен и Христоподобен, а точнее, Богоцентричен и Христоцентричен.

Ничто, кроме Бога, не является источником святости.«Святые соделываются блаженными и святыми ради соприсутствующего им Блаженного… Ибо в них самих и в человеческой природе и ревности не было ничего, за что бы могли они истинно называться таковыми, но и святыми именуются ради Святого, и праведными и мудрыми по причине сопребывающего им Праведного и Премудрого»^[58]. Вообще, любая человеческая добродетель имеет действительное достоинство лишь постольку, поскольку это добродетель Христова, ведь только когда она принята (букв,«вотелесена», ένσωματωμένο) Христом и, следовательно, духовна («рождена от Духа»), может она превзойти биологические границы тления и смерти, может жить и иметь действительную цену, быть»полезным вкладом»^[59] в вечности.«Будьте милосерды не милосердием человеческим, но якоже и Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36), и да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 13, 34)»^[60]. Верные призываются возлюбить»таковою любовью, [какою] возлюбил Павел — утробою Иисус Христовою (Фил. 1, 8)», и стяжать тот мир (ή εήρήνη), который дарует один Христос как»Свой»(ср. Ин. 14, 17), и ту самую любовь, которой Отец возлюбил Сына (ср. Ин. 17, 26)^[61]. Поскольку, как рождение»божественно и превыше естественно, так и жизнь, и образ жизни (ή δίαιτα), и любомудрие, и всё сие ново и духовно»^[62].

«Всё сие»(πάντα ταύτα) в последней цитате относится к различным уровням и способностям человеческого существа. Всё это призвано очиститься и измениться, наполниться Духом Божиим и действовать новым образом, созвучным действиям и способностям Христова тела. И происходит это не через отвержение человеческого, а через специфическое изменение и преображение, согласующее человеческое усилие с божественной благодатью.«Добрая маслина», исходящее от Христа новое существование и жизнь, прививается — посредством таинств и всего духовного подвига человека — к»дикой маслине», биологическому человеческому бытию и его душевно–телесному составу. И общий плод, новый образ жизни, образуется маслиной доброй.

К примеру, отец, рождающий дитя естественно, призван дать ему и духовное рождение в Церкви. Духовное отцовство ведет к завершению, наделяя непреходящим значением и нетленным духовным содержанием естественное отцовство и таким образом преображая его.

Подобно, непрестанный процесс обновления человеческого организма (как на клеточном уровне, поддерживающий жизнь тела, так и на уровне процессов, сохраняющих от распада и смерти человеческую психику) получает завершение и в корне изменяется действительным возрождением крещения, которое сообщает человеку неизменную и нетленную духовную жизнь.

Лежащую в основе брака любовь, которая, как тварная, как бы истинна ни была, подвержена тлению, церковное таинство укрепляет и расширяет до бесконечности, делает вечной, глубоко изменяет и, не уничтожая, преображает до той любви, которой Бог возлюбил мир. Союз мужа и жены прививается к великой тайне единения Христа и мира, возвышающей мир — и новосоздаваемую в нем семью — до церковного единства.

Таким же образом, объясняет византийский богослов, обращаясь к социальным темам, та правда, которой руководствуются люди в личных отношениях и на которой строят общественную жизнь, призвана, чтобы стать совершенной, стать правдой Богоподобной, т. е. такой, которая отражает и делает действенной в человеческом обществе правду Божию — ту высшую гармонию и любовь, с которыми Бог творил мир изначала и воссоздает его во Христе.

Из приведенных примеров ясно, что все стороны и проявления жизни призваны и способны к преображению во Христе.

В то же время ясно и то, что духовная жизнь не избегает мира, а преображает его. Это не перемена места, а изменение образа бытия. Мы, пишет Кавасила,«сим образом живем в Боге: переместив жизнь от сего видимого мира в невидимый, переменив не место, но дела и жизнь». И объясняет, почему:«Ибо не сами мы подвиглись или взошли к Богу, но Он Сам пришел и нисшел к нам…. Сам Он приник на землю и нашел образ,…и поднял, и восставил от блуждания, не переместив людей отсюда, но пребывающих на земле и небесными соделал и вложил в них небесную жизнь, не возводя на небо, но небо преклонив и низведя к нам»^[63].

Эта двусоставная истина приводит к заключению, что при новом положении дел, создаваемом на земле таинствами, верные могут жить всей полнотой духовной жизни, не нуждаясь для этого ни в каких внешних специальных условиях. Литургическая и вся таинственная жизнь Церкви устроена именно так, чтобы преображать сами эти условия [т. е. все составляющие человеческой жизни].

Вовсе не нужно верному бросать свое занятие, пишет Кавасила,«но и искусствами можно пользоваться без вреда, и к занятию какому‑либо нет никакого препятствия, и полководец может начальствовать войсками, и земледелец возделывать землю, и правитель управлять делами»^[64]. Все уровни жизни — профессиональной, художественной, умственной — и всё прочее, что составляет, как мы видели,«кожаные ризы», может и должно привиться к жизни таинств, становясь через это не просто очищенными»силами к поддержанию жизни», но гораздо большим»духовными силами и чувствами», которые уже не мешают, а помогают духовной жизни. Больше того, они становятся средством, которым верные приемлют и воцерковляют (ένσοματώνουν στήν `Εκκλησία, делают телом Церкви) мир. Т. о. наша историческая жизнь прививается Христу и становится Его телом. Это раскрывает общественное служение и великую преображающую силу Православия.

«Нет нужды удаляться в пустыню, — продолжает Кавасила, — ни питаться необычною пищею, ни переменять одежду, ни расстраивать здоровье, ни на иной какой‑либо решаться смелый поступок»^[65]. Удалиться от человеческого общества и воспринять»жизнь уединенную» — это, несомненно, высокий образ жизни, но он не составляет существенного условия духовной жизни как таковой, и ничуть не ниже тот, кто живёт полнотой церковных таинств, оставаясь в обществе. За различием форм сущность духовной жизни в обоих случаях остается той же: это действительное участие в Кресте и Воскресении, действительная смерть человека для греха, его перерождение как члена Христова Тела и исполнение Всесвятым Духом, подающим духовную жизнь. Четкое и подробное изложение этой истины — великий вклад Николая Кавасилы в церковную жизнь и богословие XIV столетия, как и во всё христианское богословие в целом. Его учение обеспечило опровержение и решительное отвержение обвинений монашествующим, выдвинутых интеллектуальными гуманистами его эпохи. Гуманистам казалось грубой уступкой материи стремление монахов к единению с Богом умом и телом. Кавасила показал, что не только тело, когда его действия обретут здравие подвижничеством и оно наполнится Духом, может достичь единения с Богом, но и жизнь в мире, и сам мир — «ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением (μετά ευχαριστίας)«(1 Тим. 4, 4) - когда его евхаристический образ действия восстановится и он через таинства наполнится Духом, может быть принят в единение с Богом и преображен в Его тело, став Церковью.