Техника и вооружение 2011 05 - Коллектив авторов - Страница 25

АГС-17 «Пламя» на вертолетах в первые годы кампании использовали достаточно широко: к примеру, в эскадрилье Ми-8 Кундузского 181-го ОВП, работавшей в 1981 г. в Файзабаде, расход боеприпасов к АГС порой достигал внушительных цифр: 6 февраля — 85 выстрелов; 8 февраля — 82; 13 марта — 300; 21 июня — 261.

Усилению подверглась и система бронезащиты кабины экипажа, которую дополнительно прикрыли закрепленными на наружных кронштейнах стальными экранами толщиной 5 мм. Внутри броня навешивалась на перегородке за креслами летчиков, на двери со стороны грузовой кабины, по бокам у блистеров, а также снизу на полу и спереди под приборными досками (позднее эти листы сделали откидными, на шарнирах, «гармошкой» — для улучшения обзора на взлете и посадке). Часть вертолетов уже на заводе оборудовалась системой заполнения баков углекислым газом, предотвращавшим опасность взрыва при попаданиях: баллон ставился в грузовой кабине, однако емкость его была невелика, и борттехник открывал вентиль лишь при угрозе обстрела.

Подвеска осколочно-фугасной бомбы ОФАБ-250-270 на держателе Ми-8Т.

У вертолета — Сергей Таланов из 280-го ОВП.

Аварийная посадка Ми-8МТ капитана Пыжкова из 181 — го ОВП. При посадке на большой скорости вертолет снес левую стойку шасси и завалился на блок УБ-32А, спасший его от опрокидывания. Гульхана, 26 июня 1981 г.

Подвеска бомб ФАБ-500М62 и блоков УБ-32А на Ми-8МТ. 3-я эскадрилья 181 — го ОВП. Файзабад, весна 1981 г.

В дополнение к 180 кг «штатной» брони сами летчики обычно укладывали под ногами или вешали на стенки кабины бронежилеты: надевать раскаленные латы в летнюю жару все равно не находилось желающих. Ими же укрывали дополнительный бак в грузовой кабине или держали под ногами у кормовой огневой точки. Еще одной мерой защиты служили запасные парашюты, которые бросали на нижние панели остекления, рассчитывая, что в плотном шелке спрессованной парашютной ткани пуля непременно застрянет (это поверье отнюдь не было безосновательным — так оно частенько и бывало).

На втором этапе доработок устанавливались автоматы отстрела ИК- ловушек АСО-2В, а затем эжекторно-выхлопные устройства (ЭВУ), предназначенные для защиты от переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК) с тепловыми ракетами. Если доработка вооружения в некоторых частях и подразделениях задерживалась, то оба этапа переоборудования проводились разом. Несмотря на донесения разведки о наличии зенитных комплексов в бандах, случаев применения ПЗРК в первый год войны не было, не встречали их и среди трофеев ^3*, из-за чего уже смонтированные «уши» ЭВУ на Ми-8Т нередко снимали: потрепанным «восьмеркам» ощутимо недоставало мощности, и сопротивление объемистых коробов и лишние 68 кг веса становились обузой.

К числу немногих последующих изменений заводских доработок относилось устройство прицела пулеметных установок, первоначально выполненного грубовато из довольно толстой стальной полосы, перекрестье которой полностью перекрывало цель, мешая ловить ее на мушку. Посередине креста появился зазор (кое-где его сразу пропиливали вручную), куда подводился шарик мушки. Позднее прицел стал концентрическим с двумя кольцами, облегчавшими наводку.

Примечательно, что упор в усилении вооружения делался на «противопехотное» оружие. Пулеметы и осколочные гранаты АГС служили прежде всего для борьбы с живой силой, ведь уничтожение противника оставалось наиболее надежным средством наведения порядка и «насаждения народной власти» (как формулировались конечные задачи многих операций). Средств для этого не жалели: при штатном боекомплекте в 400–450 патронов у ферменных пулеметов, двух коробок у носового и стольких же — у кормового ПКТ в полет брали десяток патронных коробок, наваливая в них груды лент (сослуживец и товарищ уже знакомого нам Келя по 280-му полку борттехник Т. Осадчий на этот счет говорил: «Запас карман не тянет, а чувствуешь себя как-то спокойнее»). Пулеметы на практике выгодно отличались от НАР возможностью продолжительной работы, позволявшей сделать нужное число заходов на цель, раз за разом перезаряжая оружие, в то время как после нескольких залпов ракет опустевшие блоки оставались висеть бесполезным грузом. Иногда, когда целью оказывался особо «крепкий орешек» или предстояло работать вдали от базы, в грузовую кабину с собой даже брали запас НАР и несколько бомб, чтобы вновь вооружить машину, подсев неподалеку от места удара.

3* Донесения о «пусках ПЗРК» в 1980–1981 гг. звучали неоднократно, но поводом для них оказывалось применение душманами РПГ для поражения низколетящих вертолетов и даже заградительного огня, при котором самоликвидация давала разрывы гранат, очень похожие на вспышки зенитных ракет.

В двери «восьмерки» — АГС-17 и борттехник А. Ивановский, обязанностью которого было управляться с гранатометом в полете. Кандагар, лето 1980 г.

Установка гранатомета АГС-17 в двери Ми-8Т.

Автоматический гранатомет АГС-17 «Пламя» в двери Ми-8Т. Хорошо видны растяжки крепления установки к швартовочным узлам грузовой кабины.

В новинку многим летчикам было широкое использование бомбового вооружения. «Восьмерка» допускала применение широкой номенклатуры авиабомб калибром от 50 до 500 кг, с соответствующим прицелом бомбометания ОПБ-1Р, однако далеко не все экипажи имели практический опыт бомбометания. Между тем в арсенале вооружения вертолета бомбы являлись наиболее мощным средством поражения, а сложившаяся обстановка требовала самого широкого их использования. Не то чтобы противник располагал крупными силами, развитой инфраструктурой или боевой техникой, к чему готовились в боевой учебе дома, — сами местные условия требовали для выполнения буквально любой боевой задачи, связанной с необходимостью огневого воздействия, достаточно внушительных средств и нарядов сил.

Причинами являлись как особенности афганских ландшафтов (горной местности с большим количеством естественных укрытий и укреплений в виде пещер, расщелин, завалов камней и пр.), так и своеобразие местной архитектуры, где традиционные постройки (толстостенные дувалы, каменные крепости и даже обычные сельские дома с глинобитными стенами метровой толщины) больше соответствовали фортификационным сооружениям. Они служили надежными убежищами противнику: под прикрытием прочных стен устраивались огневые точки, «выкурить» которые было крайне непросто. Пулеметы и маломощные НАР в борьбе с такими объектами оказывались во многих случаях совершенно бесполезными.

Подходящим средством выступали бомбы, позволявшие уничтожать даже хорошо защищенные цели. По боевому опыту, в наставления по боевому применению внесли соответствующие дополнения для наиболее эффективного использования армейской авиации. Так, для поражения типовой цели — защищенной огневой точки в горах или отдельного дома — назывался необходимым наряд сил из шести Ми-8 с вооружением по четыре осколочно-фугасных бомбы ОФАБ-250 на каждом; чтобы уничтожить крепость или дувал с засевшим противником, следовало выделить четверку Ми-8 с парой фугасных бомб ФАБ-500 на каждом либо, учитывая ослабленные несущие свойства в жару и в высокогорье, — два звена с вооружением из пары ОФАБ-250 на вертолете (следует оговориться, что эти рекомендации были расчетно-нормативными для «гарантированного поражения» противника и соблюсти их, выделяя назначенное количество машин на удар, мало когда удавалось; обычно обходились более скромными силами, «действуя по обстановке»).