Зал славы - Чандлер (Чендлер) Бертрам - Страница 10

• Предыдущая
• 10/10

Судно шаталось, как пьяное, и тяжело перекатывалось с волны на волну, борясь с ветром. Когда нос задирался, оно вздрагивало, а потом с шумом обрушивалось вниз. Команда принималась носиться по палубе каждый раз, когда корма обнажалась до самого днища, а винты и руль теряли опору и повисали в пустоте.

— Сэр, — жалобно проговорил рулевой, — руль выведен на борт, но судно не слушается…

— Держи, пока оно не повернет, — приказал капитан, глядя на экран радара. Это было не самое приятное зрелище — весьма красноречивое, и то, что оно говорило, могло посеять панику. Но прямо за кормой вырисовывался тусклый контур скалистого берега — изломанная светящаяся кривая. И еще кольца дальности — и медленно, медленно береговая линия скользила от кольца, обозначающего расстояние в 24 мили, к двадцатимильному. Даже Граймс, который выглядывал из-за плеча капитана, мог понять, что происходит.

— Мистер Таллент!

— Сэр?

— Позовите старшего офицера. Прикажите ему затопить кормовой трюм.

— Затопить трюм?!

— Вы совершенно правильно поняли. Мы должны каким-то образом опустить нижнюю часть такелажного блока, чтобы дать винтам и рулю хлебнуть воды.

— Будет сделано, сэр.

— Сейчас мы делаем три узла вперед, — прошептал Капитан. — И один узел — назад. И на том берегу нет ничего, кроме скал.

— Будет толк от этой затеи с подтоплением? — спросил Граймс.

— Это лучше, чем ничего. И лучшее, что мы можем сделать.

Они вернулись на мостик. Ветер сбивал с ног, и удержать равновесие было весьма непросто. Справа по борту, на мысе Сорелл, снова ярко горел маяк, и даже невооруженным глазом можно было заметить, как он поднимается все выше над горизонтом. Туманная фигура приблизилась к ним — старший офицер, догадался Граймс.

— Я закинул в трюм два пожарных рукава, сэр. Сколько нужно воды?

— Я хочу сто тонн. Спускайтесь и немедленно принимайтесь за дело.

— А если обшивка поплывет?

— Да ради Бога. Мне нужны эти сто тонн.

— Слушаюсь, сэр.

На мостик поднялся еще один офицер — крупный, широкоплечий, бородатый. Похоже, это офицер, заступивший на ночную вахту, догадался Граймс.

— Так держать, сэр?

— Да, мистер Маккензи. Следуем прежним курсом. Она станет лучше слушаться, когда корма немного отяжелеет и сядет поглубже. Можете сказать механикам, чтобы запускали второй двигатель рулевого привода.

— Будет сделано, сэр.

Судовладелец вернулся в рулевую рубку, немного шатаясь — судно по-прежнему раскачивалось на тяжелых волнах. Потом он приблизился к радару, бросил взгляд на экран. Граймс снова поглядел из-за плеча. Рваная линия мыса Сорелл прямо за кормой пересекла двенадцатимильное кольцо — и приближалась, медленно, но неотвратимо.

Старший офицер вернулся.

— Можно сделать примерно два и шесть фута, сэр.

— Делайте, что…

Мало-помалу судно снова выходило из створа. Оно выходило из створа, и частое тяжелое биение работающих вхолостую винтов стало слабее. Западный ветер все еще завывал, покрывая волны гребешками, швыряя пену в окна рулевой рубки, обстреливая стекла шрапнелью брызг, но судно снова слушалось руля. Оно шло прямо против ветра, уходя от скал, которым за прошедшие годы и без того досталось слишком много жертв.

Следом за Писателем Граймс прошел на корму. Стоя рядом с ним, он смотрел в колодец для бриделя, и следил за тем, как трюм наполняется водой. В мутном водовороте крутились обломки деревянной обшивки, крошась о переборки и трюмные трапы, сталкиваясь друг с другом, разбиваясь о шпангоуты и бракеты. «Романы» для выбивания спусковых стрел приходили в движение каждый раз, когда судно вздрагивало и переваливалось через гребень, и начинали крушить все и вся. Это подходило под статью «нанесение ущерба», даже Граймс понимал это. И, с неизбежностью, рапорт под копирку во все инстанции.

Граймс знал это — и сильнее, чем прежде, хотел попытаться еще раз вернуться туда, где его ждали свои собственные заботы.

— Похоже, эта затея с затоплением трюма удалась, — проговорил он.

— О да.

— Тогда, капитан… может быть, вы найдете минутку, чтобы обсудить один вопрос. Как вернуть меня в мой мир, в мое время…

— Марш отсюда! — рявкнул писатель. — У меня есть дела поважнее, чем трахаться с Вашими проблемами!

Могучий порыв ветра подхватил Граймса, швырнул его в темноту. Последнее, что он слышал — это голос старшего офицера:

— Что это было, сэр? Мне показалось, рядом с Вами стоит какой-то тип в кителе, только уж больно странном…

— Просто игра воображения, мистер Бриггс. Игра воображения.

Он снова стоял в своей каюте, на борту «Далекого поиска». Он смотрел на Соню, а Соня — на него, и огненно-рыжие волосы делали ее лицо еще бледнее.

— Джон! Ты вернулся!

— Да.

— Мы собирались задержаться и не улетать с Кинсолвинга, но наши господа и хозяева нажали на нас и потребовали, чтобы мы возвращались.

— Ничего страшного.

— Почему?

— Потому что где бы ты ни была, я последую за тобой.

Он сидел в своем салоне и пытался расслабиться при помощи выпивки. Он привел свой корабль в порт, поймав момент затишья между двумя депрессиями*14, перебросив балласт с кормы, чтобы скомпенсировать тонны воды в затопленном трюме, и миновал Отмель, даже не взбаламутив ила. Он был измотан и знал, что сон не поможет. Но занять себя было нечем. Его старший офицер был в состоянии проследить за осушением трюма, и даже, насколько это возможно, самостоятельно отдать необходимые распоряжения.

«Здорово я разобрался с этой треклятой историей», — подумал он.

Он вставил лист в пишущую машинку, набил свою трубку, раскурил ее и начал писать. Когда последняя фраза появилась на белом листе, он посмотрел на рыжеволосую женщину на фотографии, которая стояла на столе.

«Потому что, где бы ты ни была, я последую за тобой».

«И я уверен, ты будешь рад этому, старый сварливый ублюдок», — пробормотал он.

— И все это действительно произошло…— пробормотал адмирал Кравински, изучая рапорт — толстую пачку листов, которая лежала перед ним на столе.

— Я… я полагаю, да, — ответил Граймс — не слишком уверенно.

— Вы знаете, о чем я говорю. Вы были там.

— Где — «там»?

— Избавьте меня от всей этой метафизики, Граймс, — адмирал выбрал одну из шишковатых сигар с обрезанными кончиками, которые лежали перед ним в ящичке, и закурил. Словно защищаясь, коммодор достал и принялся раскуривать видавшую виды вересковую трубку. Только сейчас он начал жалеть о трубке, которую потерял в этой заварушке.

Кравински сидел молча, окутанный облаками сизого дыма.

— В конце концов, это подозрительно, — изрек он после долгой паузы. — Очень подозрительно.

— Это Вы мне говорите, — согласился Граймс.

— Я полагаю, нам придется оставить идею о колонизации Кинсолвинга — по крайней мере на время. Мне не нравится вся эта история с плодами творческого воображения… или творчеством плодов воображения, или что там еще…

— Так Вам не нравится…

— Хорошо, хорошо. Мое сердце обливается кровью. Довольны? А теперь, адмирал, у меня для Вас есть одно дельце. Как раз в Вашем вкусе.

— Адмирал? Так я получил повышение, сэр?

— Получите — после дождичка в четверг! Но, Граймс, если мне не изменяет память, Вы являетесь почетным адмиралом флота Фарна — флота наземных судов, которые плавают по морю. Звание, которое ничего не значит. Но Вам оно в кои-то веки пригодится, потому что Вы отправляетесь на Аквариус.

— Я бы не сказал, что мое звание ничего не значит, — возмутился Граймс.

— Тем лучше. В добрый путь, адмирал. Поднимайте якоря, ставьте парус, бросайте лот… что там еще делают эти мореходы, когда отправляются в путь?

— Должно быть, это будет интересно.

— Учитывая Вашу способность запутывать все, что можно и нельзя — скорее всего, так оно и будет.

• Предыдущая
• 10/10