Стёпа и зеленые человечки (СИ) - "РавиШанкаР" - Страница 48

Но он прекрасно понимал, что это не проблемы – это так, мелкие неприятности. А вот если рассерженная родня Ирона возьмётся за них всерьёз – вот тогда начнутся проблемы. Конечно, следы Ирон запутал хорошо, да и цель их полёта не известна никому, кроме них самих, но если Грам уже рассказал всё Лури… Она может взбеситься и выслать погоню. И хотя Ирон успокаивал Стёпу, братишек и Эни – Стёпа чувствовал, фисташковый тоже встревожен.

Поэтому, когда Ирон ещё раз проверил курс и включил автопилот, Стёпа прервал молчание:

- Как ты думаешь, мы достаточно оторвались? – спросил он.

- Не знаю, - отозвался Ирон. – Но я сделал всё, что в моих силах.

Стёпа, сам себе удивляясь, притянул к себе фисташкового, зарылся лицом в мягкие белые пряди и снова задумался – а что будет, если он заявится домой в такой вот компании? Нет, тётя Рая, скорее всего, примет его любым и в любой компании, но вот прочее население Пырьева Мора такой повышенной толерантностью не отличается. К тому же на такую сенсацию – живые настоящие инопланетяне – как мухи на мёд, кто только не слетится. А если… тут Стёпа облился холодным потом, вспомнив приснопамятный сериал «Секретные материалы»… если Ирона и всех остальных решат исследовать… ну, скажем, военные… Что ж будет-то? С одной стороны - дом есть дом, с другой – расставаться с Ироном Стёпе категорически не хотелось. Он уже и не заморачивался гримасами собственной ориентации, потому что с Ироном… С Ироном было хорошо. А уж бросать на произвол судьбы близняшек и Эни - этого Стёпа тем более не собирался делать категорически. И чего теперь просить у Храма Предтеч – было в этом свете совершенно непонятно.

Ирон некоторое время сидел неподвижно на Стёпиных коленях, а потом вывернулся и полез целоваться. Стёпа против поцелуев ничего не имел, не возражал и против куда большего, но дружное хихиканье ворвавшихся в рубку близняшек сбило весь настрой.

- Аспиды вы! – укорил Стёпа неуёмную парочку. – Вот вечно вы врываетесь… посреди процесса…

- Да вы целуйтесь, - дружно захихикали Тин и Лин, - может, и мы чему научимся…

Ирон грозно сдвинул брови, но расшалившиеся близняшки этого признака братского неудовольствия не просекли и насмешливо продолжили:

- … а может, и подскажем чего!

Ирон рыкнул, соскользнул у Стёпы с колен, и тот некоторое время имел честь наблюдать гонку Ирона за братишками по рубке с кувырками, переворотами и прыжками на стены. Как при этом ни один умудрился не задеть оборудование – загадка. Наконец братцы были пойманы, и Ирон, подтащив их к Стёпе, мрачно спросил:

- Которого пороть будешь? А то приустал я что-то…

Близняшки повисли в Ироновых руках грустными тряпочками с выражением наиглубочайшего раскаяния на лицах, и Стёпа в очередной раз удивился, насколько силён хрупкий с виду ризитеец. Однако смотреть на печальные мордахи близнецов без смеха было невозможно, и Стёпа заявил:

- Не надо их пороть. Они хорошие.

Близняшки отчаянно закивали – дескать да, мы хорошие, и Ирон усмехнулся:

- Разбаловал ты их совсем, Тиопа. На шею ведь сядут. А ну брысь, мелочь вредная, марш на пищеблок, Эни помогать! Рррр!!!

Близняшек как ветром сдуло, а Стёпа удивился:

- Ты что на них рычишь?

- Мелкие ещё на тебя заглядываться! Пусть подрастут сначала!

- Ты чего? – растерялся Степан.

- Понимаешь, Тиопа, - выдал Ирон, - мы ведь с тобой теперь Семья, правда?

- Правда, - искренне ответил Стёпа.

- Ну, получается, что ты у нас Дом… - промурлыкал Ирон.

- А почему я-то? – удивился Стёпа.

- Есть причина… - ответил Ирон, - но об этом попозже… Так вот. Ты – Дом, я – твой супруг… а Тин и Лин – тоже… как бы…

- Чего??? – окончательно охренел Стёпа. – С каких таких попугайчиков? Они ж мне как дети…

- Они и есть дети, - хмыкнул Ирон. – Пока. Но раз мы с тобой образовали новую Семью, а Тин и Лин - мои братья, то когда они станут совершеннолетними, то тоже станут твоими супругами.

- А они-то хоть в курсе? – подобрал с пола отвисшую челюсть Стёпочка.

- Конечно, в курсе, - усмехнулся Ирон. – И ты им тоже нравишься. Уж я-то знаю… Но рано им ещё на тебя заглядываться! А вот годика через три – в самый раз! Так что ты не переживай – может, им за три года ещё кто-нибудь сильно понравится. А может, и нет…

- Это у вас такие обычаи? – спросил Стёпа.

- Очень правильные обычаи, - ответил Ирон. – Без Семьи, без поддержки нельзя. Так что мы теперь Семья. Ты недоволен?

Стёпа прикрыл глаза и задумался. До сих пор его единственной семьёй была тётя Рая, и никто из невест Пырьева Мора не вызывал у него желания вести под венец и растить совместных детей. А вот Ирон… С ним легко и как-то тепло даже… душевно тепло. Жаль только, что детей у них не будет.

- Значит, тепло? – радостно улыбнулся Ирон и вновь прижался к Стёпе.

- Я что, вслух это сказал? – удивился парень.

- Ага… - расплылся в улыбке Ирон. – А насчёт детей не волнуйся – придумаем что-нибудь.

Стёпа обнял Ирона покрепче, и ему вспомнилась фраза из старой комедии: «Высокие отношения!»* Но, как ни странно, эти высокие отношения отторжения у Стёпы не вызывали.

*Фраза из фильма «Покровские ворота».

Глава 29. Грам у Высших. Часть первая

Граму показалось, что ещё немного и он просто сойдёт с ума. Время тянулось монотонно и до ужаса одинаково – через равные промежутки к нему приходили, кормили, поили, давали возможность воспользоваться туалетом и душем, потом приходил целитель, чтобы осмотреть… и всё. Во всё остальное время связанный пленник был предоставлен сам себе. Спустя какое-то время Граму стало казаться, что броситься прямо на шоковые хлысты в попытке свернуть хотя бы одну тощую зелёную шею – это самый лучший выход. Ненависть копилась в нём, а ожидание своей печальной судьбы тоже не улучшало настроения. Медленно, но верно Грам начал доходить до точки кипения… но в этот момент путешествие закончилось.

На сей раз после обычных процедур целитель приказал другим Келуджи застегнуть на шее Грама тонкий блестящий ошейник и невозмутимо – они все были невозмутимыми, эти зеленокожие твари – сказал:

- Будь послушным и выполняй приказы. А если не выполнишь – будет плохо.

Келуджи показал Граму зажатый в руке пульт и ткнул длинным тонким пальцем в одну из кнопок. Грам тут же покатился по полу, воя от боли – всё, испытанное им раньше, просто не шло ни в какой сравнение с ЭТОЙ болью. Такое было чувство, что с него содрали заживо кожу и опустили в жидкий огонь. К счастью, всё прекратилось довольно быстро, но Грам не сразу пришёл себя – просто трясся и ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Когда к нему вернулась способность соображать, Келуджи сказал: