Золушка. Жизнь после бала - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 2

– Доброе утро? А где остальные? – строго вопросила Вера Гавриловна и внимательно оглядела кабинет, видимо, ожидая, что остальные сотрудницы немедля вынырнут из-под столов.

– Доброе, доброе, – с изрядной долей ехидства ответила ей Марья Ивановна. – А где остальные, известно, – в очереди к лифту стоят.

– А почему бы им лестницей не воспользоваться? – Вера Гавриловна посмотрела на себя в висящее прямо возле нее зеркало и поправила выскользнувший из прически непослушный завиток. – Это для здоровья полезно.

– Смотря для чьего здоровья, – с ехидцей уточнила Марья Ивановна. – Если наша Лизонька вздумает взобраться по лестнице в своих супермодных сапожках, то мы ей дружно передачки в больницу носить будем, потому что сломанной ногой она точно не отделается.

Вера Гавриловна утомленно вздохнула.

– Что за глупые привычки у девочки? Для чего она в эти шевровые колодки обряжается? И так хороша до чертиков. Куда еще краше-то?

– А у нее комплекс такой, Вера Гавриловна, – тут уж вступила в разговор и я. – Вы ее кавалеров видели? Рост у них какой, помните? Вот она и пытается им как-то соответствовать. Чтоб не подавляли.

– Да? – Вера Гавриловна никогда об этом не задумывалась. – А почему бы ей по росту парней-то не выбирать? Чтоб не подавляли?

– Если бы она их сама выбирала, то и проблем бы не было. А то ее выбирают. Там напор такой, не увильнуть.

Прерывая наше милое обсуждение Лизонькиных ухажеров, в кабинет решительным шагом вошла Любовь Николаевна в черной норковой шубке, следом заплыла Лизонька в своей шиншилле, как всегда, ангельски прекрасная.

Увидев начальницу, Любовь Николаевна обвиняюще вопросила:

– Доколе мы будем терять рабочее время в ожидании лифта, Вера Гавриловна? Пятнадцать минут коту под хвост! – и она сердито рубанула рукой воздух.

– А чего вы так нервничаете, Любовь Николаевна? – тихонько похихикивая, поинтересовалась Марья Ивановна. – Вы же карточку к дисплею приложили, значит, вы уже на службе, волноваться не о чем. Солдат, как известно…

– Как это не о чем?! – пафосно прервала ее Любовь Николаевна. – Работа стоит, у меня заданий уйма! Ваших, между прочим, Вера Гавриловна!

Не вдаваясь в непродуктивные разборки, начальница сделала плавный шаг назад и бесшумно выскользнула за дверь. Любовь Николаевну переспорить было невозможно, проверено длительным опытом.

Скинув с плеч шубку, Любовь Николаевна повесила ее в шкаф на плечики, продолжая возмущаться:

– Что за хозяйственный отдел у нас! Неужели нельзя нормально отремонтировать эти несчастные лифты! Стоишь, как дурак, в бесконечной очереди!

Лизонька сладко зевнула, прикрывшись ладошкой, и аморфно поддержала:

– Да, это неприятно.

– А почему ты нормальную обувь не носишь? – задала провокационный вопрос Марья Ивановна. – Тогда могла бы и по лестнице подняться. Гораздо быстрее бы было.

Лиза призадумалась.

– Теоретически могла, конечно. Но без каблуков я себя какой-то незначительной чувствую. Мелкой какой-то.

Мы с Марьей Ивановной переглянулись. Она мне подмигнула: «ты права», и снова повернулась к медленно разоблачающейся Лизе.

– А мелкой ты себя рядом со своими кавалерами чувствуешь?

– Ага! – сонно призналась та. – Они меня подавляют.

Я мысленно себя похвалила. Все-таки есть у меня интуиция и чутье! Есть! Хотя я просто ее чувства на себя примерила. Я Лизу сантиметров на семь повыше буду, и то мне в присутствии Шурика, ее бывшего ухажера, тоже не по себе становилось. Как наклонится над тобой такой жлоб, сразу «караул» кричать хочется.

Любовь Николаевна приняла деловой вид и направилась к чайнику.

– Кто будет кофе?

На кофе согласились все, хотя и я, и Марья Ивановна плотно завтракаем дома. Кофе же не еда.

Любовь Николаевна ревниво поглядывала на молча пившую кофе Лизу. Тут без комментариев – Любовь Николаевна считалась первой красавицей нашей конторы, когда черт недальновидно принес в нее Лизоньку. Наши немногочисленные мужчины были сражены с первого взгляда, за что Любовь Николаевна Лизоньку не любила.

– Ты замуж-то когда выйдешь, Лиза? – Любовь Николаевна нацелила на нее указательный пальчик с затейливо выведенным аленьким цветочком на тщательно отполированном ноготке. – Пора бы уже! А то только парней с панталыку сбиваешь!

– Замуж? – Лиза будто очнулась от каких-то затаенных мыслей. – Зачем?

Любовь Николаевна даже поперхнулась.

– Как это зачем? Все девушки хотят замуж!

– Не все. Я не хочу, Катя тоже не хочет.

Любовь Николаевна пренебрежительно посмотрела на меня.

– Ну, Катя хочет. Просто у нее возможности нет.

Мне стало смешно. Возможности нет? Вот как? Это она зря. За мной многие ухаживать пытались, только мне это не интересно. И даже напрягает.

– Вы считаете, что она некрасивая? – с вызовом спросила Лиза.

Мне стало не по себе. Такое чувство, что меня здесь нет.

– Ну, не то что некрасивая, – все повернулись ко мне, беспристрастно оценивая мой внешний вид, но какая-то блеклая, – вынесла свой вердикт Любовь Николаевна.

– Если вас не накрасить, вы еще более блеклой будете, Любовь Николаевна, – беспощадно разоблачила ее Лиза. – Просто Катя не красится. Потому что не хочет к себе внимание привлекать. Ненужно ей это.

Это было верно, и я хмуро посмотрела на Лизоньку. Вот ведь психолог доморощенный!

– Почему это она не хочет к себе внимание привлекать? – Любовь Николаевна не могла понять явного пренебрежения столь значимым для нее внешним видом. – Это же глупо.

– Потому что замуж не хочет, как и я.

– Она поэтому не красится и серой мышкой выглядит, ясно. Но ты-то зачем тогда парней привлекаешь яркими нарядами и макияжем? Если в самом деле замуж не хочешь? – Любовь Николаевна не видела логики в ее поступках.

В этом я ее полностью поддерживала. В самом деле, что-то одно. Или ты не хочешь замуж, тогда не для чего из себя тропического махаона изображать, или хочешь, и тогда образ тропической бабочки вполне оправдан. Нужно быть последовательной.

Лиза допила кофе, поставила кружку на край стола и ответила:

– Я не вообще замуж не хочу. Я не хочу за тех, кто за мной ухаживает. Мне хочется настоящей любви. Знаете, чтоб от одного-единственного поцелуя сердце куда-то провалилось, и сразу стало ясно: это он!

Любовь Николаевна озадаченно похлопала длиннющими ресницами. Я даже испугалась, что сейчас половина из них отвалится.

– Ну и фантазерка же ты, моя дорогая! В жизни нужно хорошо устроиться. Это главное. Тебе с твоей красотой вполне можно замуж выйти за какого-нибудь английского аристократа. У тебя для этого все возможности есть.

– Есть, – скучно подтвердила Лизонька. – Мне не раз иностранцы предложения делали. Каждый раз, как я за границу отдыхать приезжаю, кто-нибудь да делает. Скучно это. Как вы вообще себе представляете – быть замужем за иностранцем? Я, в принципе, несколько иностранных языков знаю, языкового барьера не будет, но со мной кто по-русски говорить будет? Я там от тоски помру!

Для Любови Николаевны недостаток общения никогда препятствием не был.

– Что за ерунда! – с высоты прожитых лет принялась она поучать недалекую коллегу. – Зато там какой уровень комфорта, обслуга кругом, а возможности!

Лизонька снова зевнула и поспешно прикрыла рот рукой.

– У меня и здесь возможности те же самые. И вообще, мне в России больше нравится. Здесь хоть поговорить есть с кем. Водятся еще рядом умные люди! – и она с намеком мне подмигнула.

Приятно чувствовать себя умным человеком, тем более что я за время их болтовни успела свести в один файл отчеты всех филиалов.

Рабочий день пролетел стремительно, как и всегда. Подождав, пока из отдела не уйдут все соседки, выключила комп, оделась и неторопливо вышла. У дверей столкнулась с Ильей Викторовичем Зайцевым, заместителем начальника отдела автоматизации. Он машинально извинился и пропустил меня вперед.

Хороший он человек, вот только неженатый. Я знала, что половина нашей конторы упорно сватали меня за него. Мы хорошо друг к другу относились, но издалека. Повернувшись к нему, чтоб попрощаться, я заметила его взгляд, которым он окинул небольшую площадь перед зданием. Кого-то ждет? Но нет, он как-то неприязненно поморщился, суховато ответил на мое «до свидания» и быстро ушел, накинув на голову капюшон серой куртки. Что это с ним? Обычно он гораздо доброжелательнее.