Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг. - Звонарев Константин Кириллович - Страница 35

Для поддержания с ней связи выделялись люди, завербованные уже в начале войны и поставленные в такие условия, что они даже при желании не могли проникнуть в организацию глубже и провалить ее. Они являлись лишь простыми передатчиками собранных этой организацией сведений, написанных весьма устойчивыми и неизвестными русской контрразведке тайнописями.

Организация эта делилась на две части: 1) сеть возможного театра военных действий и 2) сеть тыловая, раскинутая по всей территории России, с конспирацией в более важных пунктах и учреждениях.

Не нужно, конечно, доказывать, что в царской России почва для постройки немцами прочной и солидной сети была вполне благоприятна. Мы уже раньше указывали на громадное количество германских колонистов в приграничном районе, массу германских коммерческих и промышленных предприятий, на огромное число как всевозможных специалистов-немцев, разбросанных по разным, чисто русским, предприятиям, так и немцев, состоявших на русской государственной службе, на германофильство женской половины русского царского двора и своры, его окружавшей, и т. Д., и т. д.

Правда, в начало войны, часть этих вольных и невольных сотрудников германской агентурной службы была арестована и размещена по концентрационным лагерям и в Сибири. Этим стройность организации агентурной сети была несколько нарушена. Однако, пострадала мелочь, а не крупные силы, которые были настолько хорошо замаскированы, что их репрессивные меры не коснулись. Действительно, за время войны русская контрразведка не раскрыла ни одной крупной организации германской разведки, хотя не одна сотня людей была перевешана. Это можно объяснить только хорошей маскировкой, хорошим руководством и хорошей работой самой организации.

Судя по имеющимся материалам, часть агентов германской агентурной службы, расположенных на территории вероятного театра военных действий, должна была при занятии их пункта пребывания германскими войсками оставаться на месте; другая же часть должна была отступать вместе с русскими войсками. Это подтверждается тем обстоятельством, что некоторые лица, состоявшие в двойном подданстве и занимавшие на театре военных действий разные правительственные должности, оставались у немцев, другие же всеми силами старались эвакуироваться вместе с отступавшими русскими войсками, а когда это было совершенно невозможно, они, при помощи германских, властей, симулировали побег из расположения германских войск, получали за это русские ордена, повышение по службе и продолжали свою разведывательную службу в пользу Германии. Особенно много такого рода случаев было в Прибалтийском крае и в Польше.

Центр глубокой германской разведывательной службы находился, несомненно, в Петербурге. Оттуда шли его разветвления по всем наиболее важным стратегическим пунктам России. В Петербурге германские информаторы имелись во всех учреждениях и кругах, более или менее важных в военном, политическом и экономическом отношениях. Сейчас уже не подлежит никакому сомнению, что германская агентурная служба имела весьма хорошие связи с русским царским двором и распутинской кликой. Эти круги являлись источниками самой достоверной всеобъемлющей и исчерпывающей информации. Спорным пока что остается лишь вопрос, был ли Распутин сознательным шпионом или невольным агентом германской агентурной службы.

Весьма возможно, что Распутиным пользовались для агентурных целей незаметно для него самого. Но нам кажется, что этот вопрос, ответ на который могут дать лишь дальнейшие исследования, существенной роли не играет. Факт тот, что германская агентурная служба блестяще использовала Распутина для своих весьма разнообразных целей.

Вот что пишет М. В. Родзянко о деятельности распутинского кружка[69]:

"…Влияние Распутина и всего кружка, окружавшего императрицу, на Александру Федоровну, а через нее — на всю политику верховной власти и правительства возросло до небывалых пределов. "

"Я не обинуясь утверждаю, что кружок этот несомненно находился под воздействием нашего врага и служил интересам Германии… "

"…Связь и аналогия стремлений настолько логически очевидны, что сомнений во взаимодействии германского штаба и распутинского кружка для меня, по крайней мере, нет: это не подлежит никакому сомнению".

Верховной же следственной комиссии временного правительства Родзянко заявил более категорически, что, по его мнению, "Распутин действовал сознательно для Берлина" и что к нему приезжали даже какие-то частные лица с заявлением о том, "что они знают, что через шведское посольство Распутину передаются большие деньги из-за границы. Эго я определенно помню… Я знаю факт, знаю, что Распутина окружали люди, которые, несомненно, имели связь с заграницей. Потом это подтвердилось…"[70].

Что Германия пользовалась услугами шведских посольств в странах своих противников — это, как будто, факт установленный — и может явиться косвенным подтверждением заявления Родзянко.

И. В. Гессен , со слов царского министра внутренних дел А. Н. Хвостова, (февраль 1916 г.), идет еще дальше в обвинении Распутина . Он пишет[71]:

"…Я прежде не вмешивался в его (Распутина) поведение, но потом убедился, что он принадлежит к международной организации шпионажа, что его окружают лица, которые состоят у нас на учете и которые неизменно являются к нему, как только он вернется из Царского, и подробно у него все выспрашивают…"

Не верить этим утверждениям Родзянко и Хвостова мы оснований не имеем. Болтливость Распутина общеизвестна. Все бывшие царские сатрапы, которым приходилось встречаться с Распутиным , передают, что он любил рассказывать все свои разговоры, имевшие место во дворце.

Больше того. В своих показаниях верховной следственной комиссии временного правительства Хвостов заявил, между прочим, следующее[72]:

"…Распутин ездил в Царское и ему давал поручения Рубинштейн узнать о том, будет ли наступление или нет… При чем Рубинштейн объяснил близким, что это ему нужно для того — покупать ли в Минской губернии леса или нет…

"…Мне сообщили, что Распутин поехал с таким поручением. А когда приехал, то действительно он рассказывал, что он говорил в Царском Селе… Распутин рассказывал так… Надо сказать, что трезвый он ничего не рассказывал, но ему нужно было бутылку портвейна или мадеры, и тогда он рассказывал. Лица эти знали, как с ним поступать, привозили его в ресторан, вливали в него бутыль мадеры и он рассказывал, что он делал в Царском Селе.

"…Приезжаю я, — говорил Распутин,  — в Царское. Вхожу. "Папаша" (Николай II) сидит грустный. Я его глажу по голове и говорю: чего грустишь? Он говорит: все мерзавцы кругом. Сапог нет, ружей нет, — наступать надо, а наступать нельзя… Когда же будешь наступать, спрашивает Распутин,  — "Ружья будут только через два месяца: раньше не могу…".

Из опубликованной переписки Николая II с его женой[73]известно, что Николай писал ей о всех предстоящих операциях, перемещениях, о своих поездках и т. д. Александра Федоровна все эти сведения сообщала Распутину, и последний по телеграфу выражал Николаю свое "благословение" или осуждение. Однако, это показывает, насколько ценные сведения могла извлечь от Распутина германская агентурная служба.

Нам кажется, что германскую разведывательную службу не удовлетворяла одна только информационная роль Распутина . Через него она старалась иметь влияние и на русские стратегические шаги. Мы иначе не можем объяснить той настойчивости, с какой Распутин старался не допустить, а потом сорвать и приостановить "Брусиловское" успешное наступление на Юго-Западном фронте в 1916 году.