Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан - Страница 58

Если брат отказывается понести положенное наказание, изгоните его из братства, хотя бы он и не хотел уходить. Это не жестокость, но милосердие, ибо не подобает, чтобы его гибельный и заразительный пример стал причиной отпадения многих братьев.

Если брат не хочет исправляться, мы налагаем на него наказание. Если он отказывается его понести, то не может больше оставаться в монастыре. Отвергая епитимию, брат показывает, что внутри него живет эгоизм, индивидуализм, что он перестал быть нормальным членом братства, поэтому он непременно должен уйти. Не мы отлучаем его от братства. Он сам от него отделился. Как он мог быть таким малодушным, чтобы не принять епитимию, тем более при всех?

У кого-то может возникнуть вопрос, распространяются ли эти правила исключительно на нравственные прегрешения или нет? Поэтому святой Августин продолжает:

Сказанное о пристальном взгляде следует тщательно и в точности применять и к прочим прегрешениям, чтобы их открыть, доказать или назначить за них наказание. К людям нужно проявлять любовь, а к страстям — ненависть. (4.10)

Я проявляю любовь к ближнему, когда открываю его грех игумену. При этом я ненавижу страсть, а не брата и хочу, чтобы она была изгнана из него самого и из братства. Трезвенность духа и совести должна проявляться даже в самых незначительных вопросах духовной жизни, ведь под гору путь легкий, а вверх всегда тяжелый.

Если кто-то развратился до такой степени, что тайно получает письма или небольшие подарки от какой-либо женщины, то, если он признается в этом добровольно, нужно простить его и помолиться о нем. Но если его поймают с поличным и его вина будет доказана, тогда, по решению священника или игумена, он должен быть строго наказан. (4.11)

Тайный обмен письмами или подарками — это доказательство самой высокой степени нравственной и духовной развращенности, не требующее иных свидетельств. Подарок или письмо обнаруживают привязанность сердца, поэтому в монастырях не позволяется обмениваться подарками, вести переписку, за исключением редких случаев, по крайнему снисхождению и с ведома игумена. Это очень серьезный вопрос, хотя мы можем не придавать ему значения. Даже с родителями монаху не подобает поддерживать переписку. Желание переписываться с родителями — это признак непонимания сути монашества. Разве только сам игумен велит мне написать родным, а не я вынуждаю его дать на это разрешение. Не может же игумен играть в монастыре роль тюремного надзирателя…

Возможно ли, чтобы письмо не стало для нас узами, которые связывают нас с человеком и, таким образом, не допускают нас всецело устремиться к Богу? Что же мы тогда не женились? Если сегодня я пишу письмо, завтра с пристрастием молюсь о ком-то, оказавшемся в трудном положении, то неужели мой ум больше устремлен к Богу, чем у женатого человека? Семейные люди, терпящие трудности брачной жизни и хорошо понимающие слова апостола: Будут иметь скорби, — они-то как раз обращаются к Богу с большим усердием, чем монах, который думает, будто может войти в Царство Небесное, палец о палец не ударив. Конечно, существует снисхождение, и оно распространяется на всех, даже на самого последнего из монахов. Но сколько можно к нам снисходить? На снисхождении далеко не уедешь. Велосипед на небо не довезет.

Того, кто тайком принял подарок или письмо, мы простим и помолимся о нем, при условии что он сам признает свою ошибку, потому что ни прощение, ни молитва, ни люди, ни Сам Бог не могут помочь развращенному человеку, который не признаётся в своем преступлении. В таком случае на брата должно быть немедленно наложено строжайшее наказание ради предупреждения страшных последствий и эпидемии в монастыре.

Я полагаю, что мы должны быть особенно благодарны Богу, если не сталкиваемся с проблемами нравственного характера, мы должны благодарить Его за это благодеяние коленопреклоненно. Люди настолько истерзаны грехом и погружены в муку вожделений, что, когда слушаешь их исповедь, то вспоминаешь слова Священного Писания: Потому что они плоть. Страшно, когда человек, сотворенный по образу и подобию Божию, оказывается одной лишь плотью, сотрясаемой блудными устремлениями и искушениями. У того, кто не знает христианской антропологии, может даже возникнуть недоумение: «Да где же дело Божие и преуспеяние Церкви?» Конечно, окружающая действительность обескураживает, но рассудительный человек не придет в отчаяние, потому что даже то бесславие, до которого дошло человечество, доказывает силу Божию: Бог, как грозный воин, в самый неожиданный момент отвоевывает плоть человека и возводит ее на небеса. Несметное число людей спаслось покаянием.

В связи с этим мы должны, во-первых, правильно судить об опасности плотских грехов — нельзя думать, что если ты чист сердцем, то и все таковы, — и, во-вторых, понимать, что мир лежит во зле. Об этом не следует забывать даже тогда, когда мы находимся рядом с монахами, священниками, епископами, с самыми, казалось бы, неиспорченными людьми. Порок захлестывает мир. Прилежит мне злое, оно в моем естестве.

Наконец, не будем забывать и о том, что в Библии слово «плоть» означает не просто тело, но всего человека с плотским образом мыслей и искаженной психикой. К наслаждению устремляется не столько тело, сколько душа. Увы нам, если мы не становимся вождями своего духа, непрерывно восходящими к Богу и получающими божественные наслаждения и блаженства. Будем благоразумны, сделаем все, чтобы никогда не вести себя самоуверенно, дерзко, никогда не сближаться с кем-либо, ибо близость кроет в себе лукавство. Не будем также думать по-фрейдовски, будто все в жизни определяет только плоть и ее греховные влечения. Всякий грех имеет свою причину. Не существует нравственности или безнравственности самой по себе, но за каждым нашим проступком стоит наше «эго», которое выступает пред Богом как иной бог и заявляет о своих правах. Есть тысячи разных путей стать развратниками, падшими людьми, вожделевающими чего угодно, только не Святого Духа.

Будем радоваться и благодарить Бога, сохраняя при этом благоразумие. В особенности не будем судить других. Осуждение калечит нашу собственную плоть. Яма, которую я рою ближнему, становится моей могилой, и камень, который я бросаю в другого, возвращается и попадает в мою голову. Не будем судить брата ни за его взгляд, ни за его невнимательность, ни за какой другой более серьезный грех против нравственности. Ведь если мы его судим, осуждаем за какой-то проступок, то такой же проступок и еще множество других совершим и сами по попущению Божию. Судящий других претендует на место Бога, он падает прародительским грехом, ввергнувшим нас в самое страшное зло, в которое мы каждый день погружаемся и в котором тонем.

Наконец, предмет нашего разговора должен стать причиной для чувства доброй гордости — не из-за собственной чистоты, но из-за спасительности нашей Церкви. Господь силен спасти погибшее. Что значат слова: Пришел спасти погибшее? Это значит, что нет человека, который не может спастись; лишь бы он сам этого хотел. Беда в том, что он этого не желает. Но мы с вами должны быть радостными и мирными, потому что любой человек может завтра стать жителем Царства Небесного. Низко пала человеческая природа, но Богу легко восставить ее, стоит только человеку пролить одну слезу или произнести в час смертный или на кресте: Боже! Будь милостив ко мне, грешнику! Не будем этого забывать.

Церковь — это наша мать, и ее не могут запятнать наши грехи. Однако мы должны понимать: согрешая похотением другого человека (пусть всего лишь в сердце), мы грешим не только против собственного тела, но против Церкви и Христа, потому что другой человек для нас — это Христос и Церковь. Малейший наш грех относится к Небесному Отцу. Тебе Одному я согрешил и лукавое пред Тобою сотворил, — говорит Давид. Не думайте, что есть грех, который не был бы оскорблением невидимо присутствующего повсюду Бога. Ему мы воздаем славу и против Него же возмущаемся. Как часто из-за нас хулится Дух Святой!