Перевернутое дерево - Чандар Кришан - Страница 5

• Предыдущая
• 5/17
• Следующая

— Как же так! — рассердился Юсуф. — Ведь машина для человека, а не человек для машины!

— Но мой отец не хотел этого понять. Он говорил, что если машина испортится, то в ней можно заменить сломавшуюся часть. А что делать с человеком, если он заболеет и не сможет хорошо работать?

— У него, должно быть, мозги были вывернуты наизнанку, у твоего отца… — сказал Юсуф.

— Нет, ты погоди, послушай! — перебил его мальчик. — Мало-помалу случилось так, что всю работу в городе стали делать машины, а люди остались без работы. Мой отец был очень доволен, потому что доходы его росли день ото дня. Но однажды он увидел, что магазины и базары опустели. Они были завалены товарами, но у людей не было денег, чтобы их покупать. Люди стали умирать от голода. Тут началось восстание. Погибло очень много народу, а те, кто уцелел, убежали из города. И вот наконец наступил день, когда в городе осталось только три человека — мой отец, мать и я. Тогда отец взял и застрелился.

— Почему? — спросил Юсуф.

— Потому что он не мог больше получать прибыль. Ты, наверно, знаешь, что прибыль получают с людей, а не с машин. А когда людей не осталось, с кого же было её получать? Бедный отец! Я ничем не мог ему помочь… А три года назад умерла и моя мать, и вот я остался совсем один. С тех пор я так и живу в этом городе — нажимаю кнопки, а в свободное время смотрю кино. Но у нас совсем нет детских картин! Я рассердился и превратил директоров киностудий в сов — у меня для этого есть такая машина. Ты, вероятно, видел этих сов по дороге? Они там сидят на дереве.

— Да, видел. Но ты так и не сказал, кто отрубил тебе пальцы.

— Отец. Дело в том, что мне очень хотелось делать что-нибудь самому, а он говорил, что человеку нет смысла работать. Пусть машины работают за него. Человек должен только нажимать кнопки, а для этого довольно и одного пальца. Поэтому отец отрубил мне остальные девять. — И мальчик с сожалением посмотрел на свои руки.

— А не пойдёшь ли ты со мной? — неожиданно спросил Юсуф. — Бросай-ка свои машины и кнопки! Это не город, а какое-то кладбище прибылей!

— А что будет, если я пойду с тобой?

— Будет интересно. Мы полезем по волшебному дереву, повидаем новые страны, познакомимся с другими людьми.

— А как же мне карабкаться по дереву? — спросил мальчик. — Я ведь только и умею, что кнопки нажимать.

— Не бойся, я помогу тебе. Пойдём!.. Как тебя зовут?

— Ноль-ноль-один!

— Да разве это имя? Это же телефонный номер!

— В нашем городе у людей не было имён, были только номера. Мой номер Ноль-ноль-один.

— С сегодняшнего дня я буду называть тебя Мохан.

— Мо-хан, — повторил мальчик нараспев. — Это очень хорошее имя. Когда его произносишь, кажется, будто тикают часы: мо-хан, мо-хан.

И Мохан пошёл вслед за Юсуфом. Но, дойдя до ворот, остановился и поглядел назад.

— А всё-таки это очень большой, красивый город, — сказал он. — Посмотри, какие здесь чудесные дома, заводы, машины, базары, улицы… Что со всем этим станется?

— Без людей он ровно ничего не стоит, твой город, — ответил Юсуф. — Одежда существует для того, чтобы её носили, сладости — для того, чтобы их ели, улицы — для того, чтобы по ним ходили. Ну, а если на заводах не работают рабочие, в домах не смеются женщины, на улице не играют ребятишки… Скажи, ты когда-нибудь играл на улице?

— Что значит — играть? — спросил Мохан, печально глядя на Юсуфа.

Юсуф внимательно посмотрел на Мохана и, положив руку ему на плечо, сказал:

— Пойдём отсюда скорей, а то этот молчаливый город проглотит тебя. Тебе по виду и десяти лет не дашь, а уж у тебя на лбу морщины…

Юсуф взял за руку Мохана и повёл его через кинокамеру к волшебному дереву, на котором сидели директора киностудий и вели друг о другом серьёзную беседу.

— Я главней тебя, — говорил один.

— Нет, я главней тебя, — отвечал второй.

— Докажи! — требовал третий.

— Доказать это очень просто. Я могу сидеть на ветке, перевернувшись вниз головой.

Сказав это, он действительно перевернулся и повис на ветке вниз головой, словно летучая мышь.

— Теперь я понимаю, — сказал первый директор, — почему ты снимал такие картины. Ты, вероятно, снимал их, перевернув аппарат вверх ногами!

— Пойдём скорей, — шепнул Юсуф Мохану. — Пусть спорят. Не стоит вмешиваться — это не детское дело!

Осторожно ступая по ветке, мальчики вскоре добрались до ствола волшебного дерева. К счастью, Мохан догадался захватить с собой из дому фонарик. При свете этого фонарика мальчики стали спускаться по дереву. Юсуф — первым, за ним — Мохан. Мохану трудно приходилось без пальцев, и Юсуф изо всех сил старался помочь своему новому другу.

И вот впереди забрезжил слабый свет, словно месяц взошёл на небо. Спустившись пониже, мальчики увидели большую клетку, в которой был заперт месяц. Клетку сторожил необыкновенного вида великан. Казалось, он весь был сделан из серебра. Глаза у него были серебряные, руки и ноги — серебряные и язык — Тоже серебряный.

Когда он говорил, изо рта у него вылетали серебряные монеты. Падая, они ударялись друг о друга, и от этого в воздухе разливался Чудесный звон. Под самым подбородком у великана, чуть покачиваясь, висело в воздухе большое серебряное блюдо. Однако, когда мальчики пригляделись получше, они увидели, что это вовсе не блюдо, а большой серебряный цветок, похожий на лотос. Цветок рос прямо из живота великана на длинном серебряном стебле. В сердцевине цветка было отверстие, и монеты, едва коснувшись лепестков, проваливались и по стеблю возвращались в нутро великана.

Юсуфу захотелось поймать несколько монет. Он протянул руку, но тут же вскрикнул и отдернул её назад. Монеты жгли, как огонь. На ладони у Юсуфа вздулись пузыри.

— Как же ты теперь полезешь по дереву? — спросил Мохан.

— А зачем вам лезть дальше? — сказал великан смеясь. — Оставайтесь в нашем царстве.

— А что это за царство? — спросил Мохан.

Великан взял лежащий подле него барабан и повесил себе на шею. Это был очень странный барабан. Стенки у него были сделаны из человечьих костей, а кожа с одной стороны была натянута белая, с другой — чёрная.

— Эй ты, громадина! — сказал Юсуф. — Если тебе дорога жизнь, объясни, что всё это значит.

— Это ещё что за дерзости? — надменно сказал великан. — Побереги-ка лучше свою голову! Болтаешь невесть что без всякого смысла, глупый, невоспитанный щенок!

— Я спрашиваю, почему твой барабан сделан не из дерева, а из человечьих костей? — спросил Юсуф:

— Дерево стоит дорого, — сказал великан, — а костей на свете сколько угодно — даром бери! Поэтому я и сделал свой барабан из человечьих костей и натянул на него человечью кожу. Ведь кожа других животных тоже обходится недёшево.

— А почему с одной стороны натянута белая кожа, а с другой — чёрная? — спросил Мохан.

— Так уж вышло, — сказал великан. — Одну шкуру я содрал с чёрного, другую — с белого. Но почёт им один — по обеим шкурам я одинаково колочу своей палкой. — Тут великан принялся что есть силы бить палкой в барабан и кричать во всё горло: — Дум, дум, дум! Заходите поглядеть на волшебный мир! Посмотрите, как живут наши счастливые подданные. Входной билет — всего четыре анны. Дум, дум, дум!

— У меня нет ни пайсы, — сказал Юсуф.

— А у меня как раз есть восемь анн, — сказал Мохан.

Мохан отдал великану восемь анн, и они вошли в волшебный мир. Но что это? Мальчики увидели огромный заброшенный пустырь, среди которого тут и там виднелись песчаные холмики. Нигде не было видно ни деревца, ни травинки. Пустырь пересекала каменистая дорога, а по обеим её сторонам белели человечьи кости. По дороге длинной вереницей, спотыкаясь и падая, брели люди. Руки их были закованы в кандалы, соединённые между собой одной длинной цепью. Страшно было смотреть на этих людей — они едва передвигали ноги. Многие так исхудали, что от них остался только скелет, обтянутый кожей.

• Предыдущая
• 5/17
• Следующая