Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева - Хмельнов Игорь - Страница 18

Гораздо точнее изложена в материалах следствия морально-психологическая обстановка на корабле. Это очень важный анализ, который показывает, в каком особом морально-психологическом состоянии иногда оказываются те, кто отчаивается ввязываться в бунт на корабле. «Вепрь» – современная субмарина, входящая в состав сил постоянной боевой готовности. Тогда это был один из самых ходовых кораблей флотилии, что означает: лодка практически не возвращалась «из морей». При этом «подводное братство» там имело свои особенности. С одной стороны, от каждого моряка, независимо от его звания, должности и срока службы, прямо и непосредственно зависела безопасность лодки, жизнь всего экипажа, способность корабля выполнять поставленную задачу (на подводных лодках на одном боевом посту, но в разные боевые смены могут нести службу, то есть исполнять одни и те же обязанности, военнослужащие совершенно разных категорий: матрос, мичман, офицер или командир боевого поста в звании «матрос» вполне может по боевой тревоге иметь в своем подчинении мичманов и старшин), но, с другой стороны, – существовало реальное разделение на несовместимые касты по условиям службы, быта, отдыха и различным видам довольствия.

Внутри же каждой касты существовала еще и своя градация. Матросы более ранних сроков службы заставляли выполнять за себя работу тех, кто служил меньше, держали их под постоянным прессингом, так как уйти от тотального контроля на лодке практически невозможно. Случалось, что и Кузьминых иногда становился мишенью для матросских «прихватов» (розыгрышей) в довольно грубой форме. Не способствовало улучшению морально-психологического климата на корабле и то, что военнослужащие всех категорий на протяжении длительного времени не получали денежного довольствия, им сокращались нормы продовольственного пайка и вещевого довольствия, то есть кормили и одевали все хуже, а денег не платили вообще…

Что именно послужило толчком к совершению матросом Кузьминых преступления, осталось за рамками расследования. Под категорию «террорист» матрос не подходил, так как он не выдвигал никаких требований, а находился под действием психического срыва, когда о последствиях уже не задумываются. Мы же еще раз зафиксируем, что даже в ведущих военно-морских флотах мира военные моряки продолжают бунтовать. А на кораблях и в базах сохраняются условия и обстоятельства, которые вынуждают их к бунтам.

Вот теперь, после осмысления феномена бунтующего российского военного моряка и обзора основных событий на военно-морском флоте, связанных с бунтами, восстаниями и революциями в России, приступим к повествованию о главных морских бунтах и флотских бунтовщиках.

Заметим, что различные события, связанные с проявлением незначительных протестных настроений среди экипажей российского военно-морского флота, бывали и раньше. Но в 1771 году состоялось совершенно неординарное событие. Во-первых, произошел бунт в одном из гарнизонов Охотской военной флотилии (Большерецк на Камчатке). И, во-вторых, среди бунтовщиков были военные моряки. По сути, это действительно был первый большой бунт в российском военно-морском флоте. Во многих источниках его называют иначе: восстанием ссыльных на Камчатке. Не совсем точно, потому что искажается суть и значение тех событий. Да, ссыльные камчатского острога в Большерецке (укрепленного поселения) действительно подняли этот бунт, выражая недовольство своим полукрепостным и полуголодным положением. Но главное в этом бунте было то, что его активными участниками являлись военные моряки, даже командиры кораблей. Это был необычный, важный по значению и первый бунт в России с политическими требованиями, в котором участвовали военные моряки. Бунтовщики выразили в письменной форме политические требования в адрес императрицы Екатерины II, обратились за помощью к иностранным государствам. Они захватили галиот Охотской военной флотилии «Святой Петр» и совершили фактически первое дальнее плавание русских от Камчатки вокруг Азии и Африки, которое вошло в историю как «одиссея галиота “Святой Петр”». При этом корабль беглецов вели военные мореходы. Восставший галиот был первым русским кораблем, который увидели в Японии, Корее и Китае.

И еще одно важное уточнение. Более двух веков это событие не дает покоя исследователям. Но ознакомление с литературой и документами по камчатскому бунту оставляет впечатление недосказанности и противоречивости. И даже в процессе работы с архивными источниками возникает ряд вопросов, большинство из которых остается без ответов. Пока лишь немногие авторы, писавшие об этом бунте, пользовались непосредственно архивными документами следственного дела. В основном же работы, посвященные истории большерецкого бунта, написаны на материалах различных печатных изданий. Прежде всего, это мемуары главного большерецкого бунтовщика Бениовского (он возглавлял тот бунт), вышедшие в свет на многих европейских языках: французском, английском, немецком, чешском, польском, и бывшие бестселлерами в течение чуть ли не двух столетий, но до сих пор не переведенные на русский. Они стали той самой основой, на которой сформировалась современная литературная легенда и своеобразный ореол героя вокруг имени Мауриция Бениовского.

Самое важное из того документального, что сохранилось, – это следственное «Дело о происшедшем в Камчатке в Большерецком остроге от сосланных злодеев бунте». Хранится оно в Центральном государственном архиве древних актов, в Москве, на Пироговке. В «Деле» много официальных документов, отчеты чиновников, командиров портов и иркутского губернатора о бунте в Большерецке. Указы из Петербурга – вплоть до помилования вернувшихся и до повторного препровождения их в места ссылочные. Есть в «Деле» «Объявление» – манифест бунтарей, перечень вин правительства, несправедливостей, жестокостей к простому народу. Правительственное «Дело» о бунте на Камчатке и записки канцеляриста Рюмина и были основными источниками для авторов настоящей книги.

27 апреля 1771 года размеренную жизнь Охотской военной флотилии (основана в 1731 году) нарушило неожиданное событие, произошедшее в Большерецке на Камчатке, – бунт. Что себой представлял тогда Большерецкий острог, Большерецк? Это был населенный пункт на западном побережье полуострова Камчатка, основанный в 1704 году на реке Большая (ныне – река Плотникова) в 30 км от ее впадения в Охотское (тода Пенжинское) море.

Бунты на Камчатке бывали и раньше. В камчатской истории XVIII века немало жестоких, даже кровавых страниц. Здесь бывало все, чем так богата российская жизнь, – угнетение, обман, бунты, «бессмысленные и беспощадные», и их подавления. Восстание 1771 года и для Большерецка было не первым. В 1707 году Большерецк был сожжен восставшими ительменами (ительмены, камчадалы – это коренное население Камчатки). В 1711 году он был восстановлен ниже по течению реки на ее правой стороне между реками Быстрая и Гольцовка. Укрепления острога составлял земляной вал, по гребню которого был вкопан частокол из жердей. В 1715 году жерди заменили бревенчатым тыном. К началу 1770-х годов укрепления исчезли. Помимо казенных зданий, церкви Успения Богородицы при остроге находились в 1771 году 4 кладовых амбара, 23 купеческих лавки, 41 обывательский дом на 90 «постояльцев» и 70 человек гарнизона. Кроме того, здесь временно проживала группа из ста работников купца Холодилова под руководством приказчика Алексея Чулочникова (т.е. всего в Большерецке тогда было около 260 человек). Поселение располагалось на нескольких островах, разделенных протоками. В XVIII веке в основном население Большерецка составляли военнослужащие. Жители занимались рыболовством, охотой, огородничеством, скотоводством. На момент описываемых событий камчатским командиром являлся капитан Григорий Нилов.