Разноцветная тьма (СИ) - Крапицкая Влада - Страница 32

— Инструменты кое-какие, — процедил он, а затем в упор посмотрел на меня и зло добавил: — Поверь, не понадобится. Я быстро решил все вопросы с этим.

— Вот и чудненько. Тогда — пока! — насмешливо бросила я и, помахав им рукой, не спеша стала удаляться с Климом в сторону его дома.

— Не пока, а прощай! — зло раздалось вслед, но я не стала поворачиваться, сделав вид, что не услышала этого, а Клим рассмеялся, говоря:

— Молодец, припугнула его звонками Марине. Теперь он точно к тебе не сунется.

— Угу, — я самодовольно кивнула. — Проблема решена. А теперь пошли быстрее, хочу проверить камеру. Это сейчас больше занимает, чем бывшие мужья.

— Верю, — Клим снова рассмеялся и, прибавив шаг, обнял меня за талию.

Придя к нему домой и, сняв верхнюю одежду, я прошла в спальню, чтобы раздеться, а затем направилась в комнату с камерой, куда сразу пошёл Клим, чтобы всё подготовить.

— Показывай фотки, — произнесла я и подошла к столу с компьютерами, за которым он сидел.

— Ммм, а может, всё же немного расслабимся, — вкрадчиво сказал он, обводя меня взглядом, а потом, взяв за руку и дёрнув на себя, усадил на колени.

— Потом расслабимся, — твёрдо ответила я и ударила его по руке, когда он прикоснулся к груди и легонько сжал её. — Сначала дело.

— Эх, жизнь поганая штука. Встретишь женщину, которую хочешь по-настоящему, но она отказывает. А какие-нибудь тупые сопливки сами вешаются на шею и только и думают о сексе, — цинично пробормотал он, но быстро взял себя в руки и, выведя на экран одного из компьютеров фотографию, спокойно продолжил: — Это Геннадий Львович, у которого послезавтра операция. Посмотри на него внимательно и постарайся запомнить внешность. Тем более, что она у него приметная…

— Ага, жабонятко этакое. Лысенький, полненький, с большими выпученными глазками и двойным, нет, даже тройным подбородком, — отметила я и улыбнулась, но тут же, когда Клим внимательно посмотрел на меня, с извинением добавила: — Прости, за такие слова… Не хотела ни тебя обидеть, ни твоего друга.

— Он мне не друг, а знакомый, — напомнил Клим. — Меня другое интересует — почему ты его назвала жабонятко?

— Не знаю… Он ведь реально похож на маленькую жабку, — пожав плечами, ответила я.

— Но почему не жаба или жабка? — начал допытываться мой испанец.

— Да просто в голову пришло. Жабонятко и смешное слово, и не такое обидное, как жаба, — с недовольством, что меня так допытывают, бросила я. — Чего ты пристал ко мне!

— Пристал, потому что его фамилия Жабонятин, — задумчиво ответил Клим. — И ты практически озвучила её, посмотрев лишь на фото.

— Ого, как я угадала! — я рассмеялась. — И это же надо, такой фамилией наградили человека при рождении. Представляю, сколько он издевательств только в школе перенёс!

— Насколько я знаю, в школе переносили от него, и слово боялись сказать в его адрес. Этот человек очень жесток, — ответил Клим и вывел на экран другую фотографию. — Что про этого скажешь?

С экрана на меня смотрел мужчина непримечательной внешности, лет тридцати восьми — сорока, одетый в дорогой костюм и я начала говорить то, что приходит в голову после первого взгляда:

— Да что про него скажешь-то… Судя по костюму, не бедствует, а скорее наоборот. Какой-нибудь менеджер высшего звена, с внешностью, которая забывается через пять минут. Но глаза выдают человека холодного и прагматичного. Для такого люди, добившиеся меньше его — мусор. Такие любят в жёны брать кукол. Он, как я понимаю, тот, кто ждёт пополнения в семействе?

— Да, — Клим кивнул.

— Поди, жена какая-нибудь фотомоделька, — добавила я. — И нужна ему сугубо для рождения наследников и для престижа. А если, не дай Бог, она поправится после родов, то он её выкинет на улицу и женится на другой, чтобы рядом была красивая лялька для показа друзьям. Он, таким образом, компенсирует для эго свою непримечательную внешность. Типа, посмотрите, может я сам и не красавец, но могу купить себе такую игрушку, а не понравится, поменяю на другую.

— Будешь смеяться, но в их брачном договоре имеется пункт о весе его жены. Там действительно указано, что она должна весить не более пятидесяти пяти килограмм, иначе — развод. Послабление этого пункта даётся только на время беременности и после родов на два месяца, — нахмурившись, произнёс Клим, а затем прищурился и спросил: — Тоже в голову пришло случайно насчёт веса жены?

— Да у него же на роже написано — девочки в юношеском возрасте на меня не обращали внимания и, выбившись в люди, я буду мстить всем им, теперь сам ставя условия, даже самые дебильные, — фыркнула я. — Дома, скорее всего, ведёт себя как тиран и моральный урод!

— Так и есть, — задумавшись, протянул Клим, а потом поинтересовался: — Часто у тебя такие озарения?

— Да нет у меня никаких озарений, — снисходительно ответила я. — В первом случае обыкновенная случайность, а во втором — логичные выводы после того, как увидела его внешность, костюм и взгляд.

— Возможно и так, — согласился Клим. — Ладно, к этому вернёмся чуть позже и проверим на других степень твоей разборчивости в людях, случайности и озарения с фамилиями.

— Можно и проверить. Только вот уже нестыковка с моей разборчивостью. Ты вначале во мне совсем не вызывал никаких положительных чувств, а сейчас смотри, я уже сижу у тебя на коленях, голая и готовая после камеры заниматься сексом. Хотя и секс с тобой не интересовал. А была бы разборчивой, сразу бы поняла, что с тобой я открою много новых черт в себе, — я снова пожала плечами и пристально посмотрела в монитор. — Но сейчас проверка в камере меня больше интересует. И попробую я начать с этого будущего папаши, а то забуду его внешность.

— Эх, Тая, а может ты как раз чересчур разборчивая, поэтому отталкивала меня вначале, — тихо сказал он.

— Что это значит? — я моментально насторожилась, чувствуя какой-то надлом в голосе и скрытую угрозу.

— Это значит, что настоящего ты меня совсем не знаешь, — сдержанно ответил он.

— Хм, а ты хочешь меня просветить на этот счёт? — прищурившись, спросила я.

— Пока, нет. Вряд ли тебе понравится вся правда обо мне. А терять я тебя не хочу.

— Вот и правильно, не просвещай. Оставим всё, как есть, — я усмехнулась и сама не горя желанием лезть в душу Клима. — Поверь, и ты меня совсем не знаешь. И вообще, настоящих нас знаем только мы сами. Да и то порой, даже себе не желаем признаваться в своих недостатках. Мы все живём в обмане. И так как нас всё пока устраивает, давай продолжим жить в этом обмане.

— Да, пока поживём так, — ответил он. — На данный момент это оптимальный вариант.

— Ну всё, я тогда в камеру. А ты засекай пятнадцать минут, — я поднялась и пошла к капсуле.

Разместившись внутри, когда Клим закрыл дверь, я закрыла глаза и как в прошлый раз, выбросила все мысли из головы, а когда появился шум миллионов голосов, снова открыла глаза и стала всматриваться в цветные разводы на потолке.

«Всё это, конечно, очень красиво и продолжает завораживать, но покажите мне того тирана-папашку», — думала я, держа в голове его образ. «Уж очень хочется понять, могу я видеть что-нибудь по заказу или нет».

Но продолжительное время ничего не происходило. Потолок переливался разными оттенками, и я тщетно пыталась рассмотреть в глубине какое-нибудь изображение. И почти уже поставила на этом крест, как в глубине начала проступать расплывчатая картинка.

«Он или нет?» — я затаила дыхание, мысленно умоляя быстрее наводить резкость, и стала прислушиваться к голосам.

«Мальчик. Сын. Наследник. Хорошо», — холодно раздалось в голове, и я увидела, что силуэт мужчины что-то держит на руках.

— Роды прошли без осложнений, но сейчас вашей жене требуется отдых. Однако мы можем пропустить вас к ней ненадолго, — неожиданно донёсся мягкий женский голос. — А потом увезём её в послеродовую.

— Везите её сразу туда, — ответил мужской голос, а следом глухо и цинично раздалось: «Я при родах присутствовать не хотел и тем более сейчас не вижу смысла морально поддерживать её. Она мне стоит кучу денег. Ей хватит и подарка потом».