Первые люди - Коллектив авторов - Страница 21

Других, более выносливых животных человек прямоходящий, возможно, преследовал по многу часов подряд. Мексиканские индейцы тараумара иногда гонят оленя двое суток. Даже если охотник теряет добычу из виду, он идет по следу - отпечатки копыт, помет, примятая трава сообщают ему все необходимые сведения, и он продолжает безжалостное преследование, пока олень не рухнет на землю, причем, если верить рассказам очевидцев, копыта у него нередко оказывались совсем стертыми.

Такое преследование может свалить с ног гораздо более могучих животных, чем олени. Известно, что первые люди убивали даже древних слонов, которые были заметно крупнее современных, - одна такая жертва была высотой 4 метра и весила более 20 тонн. Кажется невероятным, что столь огромное и толстокожее животное, как слон, можно было убить оружием из костей и камня и деревянными копьями. Однако пигмеи, чей маленький рост не исключает большой храбрости, все еще охотятся на слонов с помощью деревянных копий. Обычно они отправляются на такую охоту целой группой. Кто-то один бьет слона копьем. Разъяренное животное бросается на смельчака но остальные охотники подбегают к нему с двух сторон и в свою очередь поражают его копьями. Это продолжается до тех пор, пока истерзанный великан не упадет мертвым. А некоторые пигмеи охотятся на слона даже в одиночку. Такой охотник раздевается донага и обмазывает тело слоновьим пометом, чтобы замаскировать свой запах. Отыскав стадо, отдыхающее в полуденный зной, он подкрадывается поближе с подветренной стороны, намечает подходящее животное, подбирается к нему на три - четыре метра, а потом стремительно бросается вперед, вонзает копье глубоко в шею и еще быстрее убегает, чтобы раненый слон не достал его хоботом. Но существует даже еще более дерзкий прием. Охотник, затаившись в зарослях, ждет, пока стадо не пройдет мимо, бросается между ногами последнего слона и всаживает копье с зазубренным наконечником ему в брюхо. Слон, конечно, от такой раны сразу не умирает, но мечется по зарослям, не находя себе места от боли, и постепенно теряет силы. Охотнику остается следовать за ним, чтобы добить, когда он совсем ослабеет.

Храбро вцепившись в лошадиную гриву, охотник поражает свою жертву кинжалом (врезка) - заостренной костью какого-то животного. Он и его товарищи используют удобный случай - лошади в панике бегут от пожара (задний план)

Если человек прямоходящий действительно пользовался такими приемами, они должны были чрезвычайно утомлять самого охотника и к тому же уводили его очень далеко от стоянки, так что, закончив преследование, он мог унести с собой лишь незначительную часть добытого мяса. Более производительной была бы облава, вроде той, которую устроили в Олоргасаилии, или еще более сложная форма коллективной охоты, рассчитанной на то, чтобы сразу перебить побольше животных.

Один из методов коллективной охоты, придуманный и разработанный человеком прямоходящим, включал использование трясины как ловушки для целого стада. В Африке, в ущелье Олдувай, археологи нашли окаменевшие остатки стада пелоровисов - быков вымершего вида. Охотники загнали их в болото и перебили, пока они тщетно пытались выбраться на твердую землю. Кости ног одного пелоровиса располагались в пласте окаменевшего ила вертикально, а остальные части скелета отсутствовали - по-видимому, люди разделали тушу и унесли ее.

Однако наиболее яркое доказательство охотничьей сноровки человека прямоходящего - да и вообще наиболее богатый источник сведений о человеке прямоходящем из имеющихся в нашем распоряжении - археологи обнаружили на склонах двух холмов над речкой в испанских горах Гвадаррама примерно в полутораста километрах к северо-востоку от Мадрида. Эти холмы, носящие названия Торральба и Амброна, расположены друг против друга в единственной долине, которая прорезает здесь горы с севера на юг. И там в осадочных породах сохранилось свидетельство того, что около 400 тысяч лет назад охотники, принадлежавшие к биологическому виду человек прямоходящий, по-видимому, на протяжении многих лет систематически убивали значительное число слонов. И опять-таки по распределению костей в местах раскопок и по другим данным можно воссоздать, что там происходило, и даже представить себе многие подробности такой охоты.

По краям известнякового плато над широкой безлесной долиной там и сям притаились кучки охотников. Внизу им видны топкие болотца, на которых они строят свой расчет. Погода стоит холодная и сырая, и люди совсем продрогли бы, если бы не шкуры, которые они набросили на плечи. С раннего утра они сидят тут, скорчившись на мерзлой земле, и ждут появления слонов.

Охотники приходят сюда уже четвертый год подряд, рассчитывая, что и на этот раз слоны во время своих ежегодных миграций снова воспользуются привычным проходом. Здесь собрались члены нескольких групп, которые обычно охотятся в стороне друг от друга. Однако осенью, когда листва на дубах желтеет, а трава сохнет, кочующие группы объединяют силы. Охотники понимают, насколько выгодны и важны совместные действия, и отлично ладят друг с другом. Некоторые даже состоят в родстве - группы иногда обмениваются молодыми женщинами. И потому ночью у костров царит дружеское спокойствие, оживляемое, быть может, воспроизведением эпизодов наиболее удачных охот этого года.

Охотники запаслись деревянными копьями с обожженными концами, костяными кинжалами и заостренными камнями - не слишком внушительное оружие против могучих колоссов. Однако в распоряжении людей есть еще одно оружие, которого слоны боятся. Это огонь. С каждой кучкой охотников сидит хранитель огня, который оберегает медленно тлеющий факел и готов в любую минуту употребить его в дело. Пусть только начнется охота.

Но вот люди завидели слонов, неторопливо спускающихся в долину с севера. Они припадают к земле и ждут, чтобы идущие впереди три взрослых самца, две слонихи и два слоненка поравнялись с ними. Затем по сигналу люди вскакивают и сбегают со склонов позади животных. Ветер дует в сторону болот, и они в разных местах поджигают траву, а потом неторопливо идут за дугой огня, настигающего слонов. Внезапно земля под ногами охотников содрогается от топота испуганных слонов, которые бегут туда, где нет огня - к болоту. Трое взрослых животных и два слоненка проваливаются в жидкую липкую грязь, а люди, громко вопя, следуют за огнем, готовые разделаться со своими жертвами.

Тут из огненного кольца внезапно вырываются обезумевшие от ужаса дикие лошади - пламя окружило их вместе со слонами. Несколько охотников прыгают на спасающуюся бегством добычу. Они вцепляются лошадям в гривы и бьют их копьями и заостренными костями. Убитые лошади падают на дымящийся дерн.

А теперь начинается расправа с увязшими в трясине слонами. Охотники не тяжелы, и опасность провалиться в грязь им не угрожает. Увертываясь от хлещущих хоботов, одни вгоняют копья в шею животных, другие осыпают градом камней их головы. Гиганты оглушительно визжат от ярости и боли, и люди удваивают усилия. Наконец последний слон оседает на бок, и охотники приступают к разделке туш. Здесь столько мяса, что его с избытком хватит на все их группы.

Такая подробная реконструкция, хотя во многом и предположительная, опирается на материальные свидетельства, обнаруженные в том месте, где происходила охота. История того, как были найдены эти свидетельства, сама по себе чрезвычайно интересна. Как и в Терра-Амате, следы прошлого в Торральбе и Амброне были открыты совершенно случайно в процессе работы, ничего общего с археологией не имевшей. В 1888 году землекопы одной бельгийской компании, строившей в этих местах железную дорогу, во время рытья канавы под водопроводную трубу наткнулись на какие-то огромные кости - как оказалось, остатки слона вымершего вида Elephas antiquus, отличавшегося большими размерами и почти совершенно прямыми бивнями длиной в добрых три метра. До 1907 года эти кости оставались просто диковинкой, но затем маркиз де Серральбо, археолог-любитель, предпринял раскопки в Торральбе. Несколько раз возвращаясь туда, маркиз на протяжении четырех лет выкопал и собрал немало окаменелостей, включая остатки по меньшей мере 25 слонов. Кроме того, он нашел различные каменные и костяные орудия, а также заостренные слоновьи бивни и куски дерева, видимо обработанные человеком. Это была первая в мире коллекция образчиков материальной культуры человека прямоходящего.