Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук - Страница 58

Монкриф отмахнулся: «О чем тут думать? Я уже обо всем подумал! Превосходный план!»

«С вашей точки зрения, может быть. Чтó, если я проиграю весь кон?»

Монкриф улыбнулся и пожал плечами: «В чем вопрос? Я тут же верну вам тысячу сольдо, снова вступлю во владение своей труппой и воспользуюсь выигрышем в свою пользу».

Лицо Шватцендейла перекосилось гримасой отвращения: «С другой стороны, предположим, я выиграю — что тогда?»

«Пшш! — Монкриф величественно расправил плечи. — Я не могу проиграть».

«Но давайте представим себе немыслимое, — настаивал Шватцендейл. — Допустим, что я выиграю ту тысячу сольдо, которую я вам занял — в таком случае вся ваша труппа и все ее имущество станут моей собственностью. Я вас правильно понимаю?»

«Далеко идущее допущение. Тем не менее — да, по существу это именно так».

«И в моем распоряжении окажутся услуги Фрук, Плук и Снук, не так ли?»

Монкриф покровительственно рассмеялся: «Понятно, чтó у вас на уме! Вынужден вас огорчить, однако — ваши умозаключения ошибочны!»

«Неужели?»

«О да. Сиглаф и Хунцель увольняются — и заберут танцовщиц с собой».

«Как это может быть?» — поинтересовался Шватцендейл.

«Это не секрет. Девушки предоставили себя в залог, заключив с клутами кабальный договор. Они обязаны подчиняться клутам, пока не смогут себя выкупить».

Шватцендейл резко откинулся на спинку стула: «Поразительно!» Через несколько секунд ему в голову пришла новая мысль: «Таким образом, труппа, которую вы только что оценили в тысячу сольдо, не стóит выеденного яйца! Кроме вас, в составе труппы никого не осталось».

«Да, остался я! — надменно заявил Монкриф. — С моими репутацией, репертуаром, спектаклями, костюмами, фокусами, сценариями, партитурами, неисчерпаемым запасом долготерпения и ни с чем не сравнимым жизненным опытом!»

Шватцендейл скорбно покачал головой: «Не говорите глупости! Под моим руководством все было бы как в старые добрые времена! Вы снова стали бы знаменитым Пронырой Монкрифом, ваша труппа зарабатывала бы кучу денег! Вы могли бы шарлатанить с яростной целеустремленностью безумного гения! Я собирал бы ставки и выплачивал выигрыши: все до последнего гроша. И не нужно было бы никакого жульничества, никаких ночных побегов, нам не пришлось бы снова переодеваться старухами, чтобы избежать заслуженных побоев!»

«Как? Что это? О чем вы говорите? — обиделся «чародей». — Монкриф всегда был образцом высоконравственного шарлатана, во всех отношениях!»

«Не всегда! — возразил Шватцендейл. — Некий небезызвестный мне человек проиграл в «калиостро» сорок семь сольдо и шестьдесят грошей беспардонному мерзавцу-шулеру. Он узнал, как звали мерзавца — Проныра Монкриф! — и поклялся ему отомстить».

Устало вздохнув, Монкриф отказался придавать какое-либо значение этой истории: «Когда-то меня частенько поносили в самых оскорбительных выражениях. Все это было давно и неправда — славные деньки вольного шарлатанства, где вы? В далеком прошлом!»

«Мы возродим эти дни, во всей красе их былого фанфаронства! Азартные игроки обожают шутовство, оно помогает им раскошеливаться. Вы все еще не потеряли навыки мишурного трюкачества, причем для своего возраста вы на удивление проворны».

Монкриф скорчил гримасу и начал было возражать, но Шватцендейл прервал его: «Вы упомянули о тысяче сольдо: впечатляющая сумма, полностью с вами согласен! Но теперь нам придется спуститься с головокружительных высот фантазии и осознать горькую действительность. Когда я заглядываю в свой небольшой сейф, я нахожу в нем меньше двухсот сольдо. Из этих денег я мог бы пожертвовать не более чем сотней. Этого должно быть достаточно».

«Вы шутите, это ни в какие ворота не лезет! — воскликнул Монкриф. — Ваше предложение абсурдно!»

«Не более абсурдно, чем вариант, предложенный вами! Подумайте! Если я выиграю, я проиграю. Если я проиграю, то проиграю вдвойне. Кто еще согласился бы занимать вам деньги на таких условиях?»

Монкриф тяжело поднялся на ноги. Глядя на Шватцендейла сверху, он сказал: «Надо полагать, мой план неосуществим. Забудьте о нем, выбросьте его из головы!» С этими словами шарлатан вышел из салона.

3

На борту «Гликки» — так же, как практически на любом другом космическом корабле Ойкумены — сутки начинались со случайно выбранного когда-то момента времени и подразделялись примерно на двенадцать часов «дня» и примерно двенадцать часов «ночи». Когда судно покидало очередной космический порт, бортовой компьютер корректировал показания корабельных часов, ежедневно прибавляя или вычитая небольшие промежутки времени таким образом, чтобы по прибытии в следующий порт корабельное время совпадало с местным, и астронавтам не приходилось испытывать нарушение суточных биоритмов.

Дни проходили в упорядоченной последовательности. Примерно на полпути Шватцендейл заметил любопытное изменение в настроении пилигримов. Время от времени они собирались небольшими группами, перешептываясь, усмехаясь и подмигивая, но тут же обращали к нему каменные лица, как только замечали его приближение. Пару раз он заставал их давящимися от смеха — паломники прищелкивали пальцами и хлопали друг друга по спине, хотя, опять же, как только он подходил ближе, напряженно выпрямлялись, изображая деловитую серьезность.

Однажды Полоскун вперевалку забрел в салон и, громко крякнув, уселся на стул рядом с механиком. Беспокойно посмотрев по сторонам — словно убеждаясь в том, что никто другой его не услышит — он спросил: «Хотите, я вам что-то скажу? Вас это может заинтересовать».

«Разумеется, почему нет?» — отозвался Шватцендейл.

И снова Полоскун опасливо оглянулся через плечо: «Это почти конфиденциальная информация».

Шватцендейл изобразил спокойное удивление: «Как следует понимать этот необычный термин?»

Полоскун усмехнулся: «Ну, скажем так, это не совсем тайна, но в то же время эти сведения предназначены только для избранных ушей».

«Хорошо. Мои уши избраны, я слушаю».

Полоскун наклонился и постучал пальцем по колену механика: «Поведение некоторых паломников, к сожалению, не совсем соответствует судовым правилам — по меньшей мере, строгому истолкованию этих правил».

«Какое поведение?»

«Они устроили на корме клуб в углу грузового отсека. Там они развлекаются новой игрой — и считают ее исключительно удачным изобретением».

Многозначительность сообщения озадачила Шватцендейла: «Может быть, это не совсем соответствует правилам, но я не думаю, что кто-нибудь станет возражать — если, конечно, новая игра не наносит ущерб грузу».

«Нет-нет, ничего подобного! Соблюдаются все меры предосторожности».

«Тогда зачем вы мне это рассказываете?»

«По очень простой причине. Паломники считают, что вы могли бы принять участие в новой игре».

Шватцендейл ухмыльнулся: «Я уже прибрал к рукам все, что у них было! Чем они делают ставки?»

«Фишками, как раньше. Они приготовили новые фишки, обеспеченные содержимым сундуков».

«Невероятно! Я думал, что старые фишки исчерпали их финансовые возможности».

«Не совсем так. В конце концов, мы люди предусмотрительные и рискнули всего лишь примерно третью товаров. Новые фишки обеспечены тремя другими сундуками».

«Что именно содержится в ваших сундуках? Какие ценности?»

Полоскун поджал губы: «Мы — правоверные приверженцы клантической секты, но, подобно всем человеческим существам, подвержены голоду, жажде, боли, усталости и прочим общераспространенным неприятностям и недомоганиям. Что важнее всего, мы надеемся вернуться домой, завершив паломничество. Для того, чтобы удовлетворять эти мирские потребности, мы вынуждены извлекать какой-то доход практическими методами».

«Все это превосходно, — согласился Шватцендейл. — Но чтó именно вы везете в сундуках?»

Полоскун слегка развел руками, изображая благочинное пренебрежение: «Придется, видимо, пояснить. Некоторым паломникам, прибывающим в Бесовскую Высадку, не хватает тех или иных важнейших сакральных реквизитов. Мы везем с собой запас реквизитов, надлежащим образом приготовленных и освященных, чтобы продавать их по десять сольдо за штуку. Возможно, нам удастся выручить даже больше. Конечно, торговля ритуальными принадлежностями носит несколько вульгарный характер, но, так как нам не хватает финансовых средств, мы рассчитываем на то, что более удачливые собратья поделятся с нами своими суетными приобретениями».