Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук - Страница 42

«Да, разумеется! Хорошенькие девушки придают непостижимо вдохновляющий характер любому снимку. Это известно любому фотографу, даже новичку-любителю».

Мирон ничего не ответил; остаток пути они проделали в молчании.

~

На рассвете «Гликка» вознеслась над космопортом Шоло, поднимаясь вдоль отвесного обрыва, и приземлилась у склада в Меле. Мелули погрузили в трюм приготовленные ящики с кожами, и «Гликка» снова взлетела, на этот раз направляясь в космос. Мирон стоял у иллюминатора рубки управления, глядя вниз, на городок Шоло в основании эскарпа. Неровную ступенчатую крышу таверны «Ода к радости» можно было легко распознать с воздуха. Под этой крышей лежало тело девушки, поведение которой даже теперь, поутру, казалось нереальным. По мнению Мирона, этот эпизод лишний раз подтверждал общеизвестное наблюдение: за привлекательной внешностью нередко скрываются самые непривлекательные намерения.

Мирон не отходил от иллюминатора, пока крыши Шоло не растворились в дымке атмосферы. Эскарп все еще пересекал степь, как темный шрам, но в конце концов и он пропал в оранжево-сером сумраке.

«Гликка» набирала скорость. Терц превратился в шероховатый серый шар. Оранжевое солнце уплывало вдаль за кормой и постепенно превратилось в одну из бесчисленных галактических звезд.

Капитан Малуф взял курс на Фьяметту, где им предстояло остановиться в двух космических портах: в Жирандоле и в Медовом Цвету.

Дела на корабле шли своим чередом. Паломники, все больше снедаемые нетерпением, утешались непрестанной игрой в дубль-моко, стуча кулаками по столу и дергая себя за бороды, когда их рискованный блеф проваливался и ставки переходили в жадные руки противников. Шватцендейл наблюдал за тем, как пилигримы резались в карты и, как прежде, время от времени высказывал замечания, указывая на ошибки и с похвалой отзываясь о тех, кто применял выгодные стратегии. В конечном счете он вновь позволил вовлечь себя в игру. Мало-помалу он начинал выигрывать — небольшие ставки — якобы исключительно благодаря нелепой случайности или по счастливому и неожиданному стечению обстоятельств. Затем он проиграл несколько существенных сумм, что, по всей видимости, привело его в замешательство. Механик бормотал себе под нос, проклиная невезение. Паломники, смеясь и обмениваясь шутками, сочувствовали Шватцендейлу и пару раз даже потрудились объяснить ему некоторые тонкости игры. Анализируя ошибки механика, они рекомендовали методы совершенствования его тактических приемов. Тем не менее, общее мнение заключалось в том, что Шватцендейлу еще многому следовало научиться, прежде чем соревноваться с экспертами. Но упрямый механик настаивал на том, что все было в полном порядке, и что он способен всему научиться на практике. В следующий раз, говорил он с безрассудной решимостью, он сможет избежать позорных ошибок, допущенных раньше, соблюдая надлежащую осторожность.

«Как вам угодно! — говорили пилигримы. — Не говорите, что вас не предупредили! Пока у вас остались монеты, выкладывайте их на стол, и мы с удовольствием положим их себе в карман».

Осмелевшие и повеселевшие, теперь паломники были готовы делать ставки покрупнее. И теперь везение Шватцендейла вернулось, как по волшебству. Он наносил молниеносные удары, его смелые комбинации сеяли разгром и опустошение в стане противников, и через некоторое время у пилигримов не осталось наличных денег: всё выиграл Шватцендейл. Игра остановилась; паломники впали в состояние мрачного раздражения. Не зная, чем еще развлечься, они вспомнили детскую игру в «камень-ножницы-бумагу», попарно и одновременно показывая друг другу символы на пальцах, причем проигравший получал подзатыльник. Вскоре, однако, и это оживленное занятие им наскучило, несмотря на его почтенную древность. Паломники сидели в угрюмой прострации, растирая ушибленные затылки и критикуя кулинарные способности Винго.

Тем временем Фьяметта становилась все больше и ярче в лучах Каниль-Верда, так называемой «Зеленой звезды». Вокруг Фьяметты вращались три луны, создававшие драматические ночные ландшафты и служившие неисчерпаемым источником пророчеств, гаданий и мистических толкований судьбы для жрецов и провинциальных оракулов.

«Гликка» пересекла орбиты трех лун и стала потихоньку спускаться к Жирандолю, своему первому пункту назначения на Фьяметте. Горизонты разошлись, открывая взору вереницы холмов, широкие долины, реки и болота, нагромождение гор и островки скалистых утесов. Во многих местах земля возделывалась, а во многих других, судя по всему, была отведена под пастбища — и те, и другие участки окружал темный лес, и даже на открытых пространствах красовались в величественном одиночестве отдельные деревья. Внизу показался Жирандоль: умеренных размеров городок с центральной рыночной площадью. Под сенью плакучих ив притаились темные бревенчатые бунгало — каждое с верандой, с крытой галереей на втором этаже и с остроконечной крышей; если доверять легендам, местному архитектурному стилю положили начало картинки в древнем сборнике детских сказок.

В Жирандоле команде «Гликки» предстояло разгрузить бочки с сельскохозяйственными химикатами и, возможно, взять на борт несколько ящиков, ожидавших дальнейшей перевозки — Жирандоль служил второстепенным перевалочным пунктом, где ожидали попутных кораблей, направлявшихся к дальним планетам сектора, не только грузы, но и редкие пассажиры. В Медовом Цвету, на другой стороне планеты, складировались экспортные товары — рулоны тканей, маслянистые пластины бледно-зеленого нефрита, а также исключительно изящные чаши из сине-зеленого фарфора, изготовленные и обожженные гончарами с Мульравских гор.

«Гликка» приземлилась у главного товарного склада; на той же площадке уже стояли несколько других звездолетов, в том числе пассажирский пакетбот компании «Черная перевязь», роскошная космическая яхта «Фонтеной» из тропического курорта Койри-Бич на планете Альцидон и грузовое судно «Эрлемар», еще более потрепанное, чем «Гликка» — весь его корпус покрывали разнообразные «зарубцевавшиеся шрамы».

Уже через несколько минут капитан Малуф узнал, что практически все работники местных складов и мастерских получили отпуск в связи с продолжавшимся неделю фестивалем.

Капитан отнесся к этой ситуации по-философски. Подобные обстоятельства возникали нередко, их нельзя было назвать необычными — складские рабочие и грузчики были повсеместно знамениты забастовками, капризами и умением выторговывать для себя особые привилегии. Может быть, на следующий день удалось бы собрать бригаду из числа желающих подработать в выходные; если нет, команда «Гликки» могла самостоятельно загрузить трюмы — невелика беда. В любом случае, задержка не беспокоила никого, кроме паломников, сразу устроивших скандал. Они наотрез отказались покидать судно, заявив, что якобы должны охранять от грабителей драгоценное содержимое своих роскошных сундуков. На самом деле какие-либо развлечения Жирандоля им были просто недоступны, так как Шватцендейл, накопивший многолетний опыт игры в дубль-моко, присвоил все их наличные деньги. Угрюмо проводив глазами четверых астронавтов, спустившихся по трапу, пилигримы начали новую игру, используя в качестве ставок волоски, выдернутые из бород.

Когда команда «Гликки» проходила мимо яхты «Фонтеной», их остановил возглас: «Эй! Подождите минутку!» На пороге входного шлюза «Фонтеноя» стоял господин средних лет, приятной наружности — его слегка повелительные тон и жестикуляция свидетельствовали о привычке распоряжаться.

Четыре астронавта остановились и подождали. Незнакомец спрыгнул на землю и направился им навстречу — высокий худощавый человек в свободной повседневной одежде путешественника. Вежливо улыбаясь, он приближался размашистой походкой. Растрепанные ветром седые локоны спустились ему на лоб, а седые брови были постоянно иронически приподняты, как если бы его ежеминутно забавляли и удивляли парадоксы человеческого существования.