Утекая в вечность (СИ) - "Taliana" - Страница 19

-Вы уж потрудитесь пояснить своим Агатам, что посещение кладовок с членами делегации за конфетку, даже за коробку, строго запрещено.

-Калина Владимировна, что вы себе позволяете?! – грянул Васнецов.

При всей отчаянности Калины, даже для нее были недосягаемые рубежи. За хамство в адрес своих высоких чинов не пощадят. После будут проблемы. И все равно она не смога смолчать, не смотря на всеобщее неодобрение в адрес ее комментария. Такое чувство, что они члены разных делегаций. Калина приехала отдельно.

-Я возьму на себя труд напомнить, что это не игрушки. А вас дома ждут жены.

-Не превышайте своих полномочий, милая моя! И не меряйте людей своим шаблоном желтогазетчицы. Не судите по себе!

Можно сказать, что в тот вечер она впала у своих в немилость. Калина понимала, что мудрее было бы смолчать, но она не смогла. Проклятая неуместная правдивость и принципиальность сыграли свою злую шутку…

Когда все и с воодушевлением выбрали себе прототипа, она одна категорически отказалась.

-Перед государевым решением все ровны, даже почетные гости, - строго напомнил Амир и сам выбрал ей юношу. И с гаденькой улыбкой подтолкнул его к журналистке. – Служи верой и правдой. Выполняй все самые странные поручения.

-Если у меня нет выбора, я возьму Агату 7983, - строго возразила женщина.

-Нестандартные вкусы? – шепнул Амир. – Занятно...

-Вы только не ворочайтесь во сне, фантазируя на эту тему, капитан, - так же тихо вернула она.

За спиной журналистки задорно хохотнул Танум. Получил недобрый взгляд старшего по званию и стушевался как результат. Нет, Танум скорее растаял как снежинка. Обмяк, скис и крайне побледнел, сразу после того как пошел пятнами. Из чего пытливая журналистка заключила – начальника безопасности здесь боятся. Может быть и ей стоит?..

Плавно подошло время ужина, который Калина дожидалась в отведенных ей покоях. На стуле справа от нее нерушимо сидела Агата 7983. Смотрела на стену. По приходу в комнату женщина сказала ей, что та может присесть и вот девушка совсем не двигалась уже более часа.

Вначале Калина активно расспрашивала прототипа о быте бессмертных. Выпытывала, как все устроено во дворце, но она очевидно не понимала значения многих вопросов и таращилась молча на стену или говорила что-то не то или же повторяла уже рассказанное по кругу. Оказалось, Агаты не так умны, как хотелось бы. Профессор не соврал. Конечно, можно было заподозрить, что ее запугали, если бы не выражение глаз. Пустота... Существо крайне ограниченно умом, реагирует только на конфету в руке женщины. Увидит сладкое и старается, из кожи вон лезет, пытается что-то рассказать. А рассказать нечего. Это могло бы рассмешить, но Калине от этого хотелось плакать. Ничего более ужасного она в своей жизни не видела. Безупречная красота, даже ей хотелось погладить это лицо и волосы, но ущербность, и пустота глаз вызывали отторжение. Словно некогда безупречное создание кто-то изувечил, поизмывался, и получилась Агата…

-Может быть, хочешь полежать?.. Тогда ляг, отдохни, - сказала журналистка, рассудив, что так долго сидеть недвижимо неудобно.

Агата легла. Но женщине показалось, скажи она - «хочешь постоять?», прототип бы встала.

Тяжко вздохнув, Калина продолжила сборы. На вечер было запланировано какое-то мероприятие и она готовилась.

За дверью стоит Танум. Пока юноша провожал Проскурину и прототипа в отведенные гостье покои, дразнил Агату конфетным фантиком, а та как заводная бегала и прыгала вокруг, пытаясь выхватить бумажку.

«Как ребенок с котенком», - подумала Проскурина и строго отдернула юношу. Солдат тут же прекратил постыдное развлечение. И оставшуюся часть пути извинялся. Правда, перед Калиной...

-Часто ты так измываешься над ними? – строго спросила женщина.

-Я?.. Нет… Я не… Она ведь не настоящая, - краснея оправдался он.

-Может, и в подсобку не водишь?

В ответ юноша лишь покраснел еще гуще и увел глаза. И все стало на свои места.

-Агата, иди, поешь и возвращайся в свою комнату, - сказала журналистка, когда настало время ужина.

-Мне приказали быть с вами.

-Ты мне ночью не нужна. У меня тут нет кладовки, - уныло иронизировала Калина на радость Танума, что тихо посмеивался стоя в проеме открытой двери. - Я серьезно. Ты мне подчиняешься? Так тебе приказали?

-Вам.

-Я отпускаю тебя до утра. Придешь завтра. Задача твоя поесть и спать.

-А можно в кладовку?

-Матерь Божья… - выдохнула женщина. – Вас, наверное, программируют на функцию крольчихи, да?

Танум изо всех сил зажимал себе рот, чтобы не смеяться вслух. Но кивал, словно он с этим согласен.

-Ступай. Если тебе захочется с кем-то в кладовку, я разрешаю. Но только если ты захочешь сама. Поняла?

-А я могу взять конфетку? – глядя на вазу полную сладостей, спросила Агата.

-Бери, что хочешь. Как я устала…

Агата жадно уцепила сладость и быстро ушла прочь.

-Смотрите, как шагает, - вослед ей с улыбкой заметил Танум. – Но не сомневайтесь, предложат по дороге еще сладкое, в кладовку пойдет.

-Все! Слышать этого больше не желаю...

Ужин прошел в странной атмосфере. Калина не могла ее назвать потеплевшей или радушной, но что-то незримо изменилось. И она как женщина сразу это ощутила. Члены делегации оживились. Много говорили и не стеснялись высказывать одобрение. Именно одобрение всего увиденного днем. И такие резкие перемены сильно резали ее слух. Больше всего обсуждали прототипов, называя их творение чудом. Если и не все, то многие из делегатов смягчилась. И с обсуждения генетики разговоры плавно перекочевали на обсуждение темы мира. За столом зашла речь о встречном визите вежливости. Впервые в истории двух видов, вампиров пригласили в мир людей...

Когда это произошло, Проскурина онемела. Затаила дыхание и взглянула на государя.

Кажется, Вишнар этого очень ждал. Потому что после того как приглашение сорвалось с губ одного из министров, он как-то изменился. Блеск торжества сверкнул в его глаза. Хотя иначе он это никак не выразил. Даже не улыбнулся. Его поведение в этот вечер можно было назвать непривычно сдержанным. Лишь любезно слушал, благосклонно принимая похвалы, но держался при этом скромно. Что странно для его положения правителя, да и характера самолюбца который привык слушать хвалы. Но Калина кожей чувствовала, что свершилось что-то очень важное для него. Возможно именно то, ради чего он затеял эту встречу. Но выразил свое согласие государь весьма сдержано:

-Благодарю, за вашу любезность. Непременно обдумаю ваше предложение. Подчеркиваю: наша главная цель была - продемонстрировать уклад жизни бессмертных.

Только женщину сдержанность этих слов не обманула. В общей беседе и тем более хвалах она участия не принимала. Была так же как Вишнар непривычно тиха и молчалива. Все на что ее хватило – краткие улыбки. Всего лишь дань вежливости, не более того. В душе ей было противно. Причем все. Беспокоило поведение коллег по делегации. Что их так подкупило? Естественно, что с ней своих мотивов никто не обсуждал. Для них она всего лишь вынужденный довесок. «Желтогазетчица», как сказал генерал. Ни ее мыслей, ни методов они не одобряли. Кто-то молчал об этом, кто-то говорил прямо. Но это было так, и она это понимала. После того как делегаты покинули этаж где обитали прототипы, Васнецов по дороге на верх выразил ей свое неодобрение в нескольких резких фразах:

-Вы забываетесь, дамочка! Все это будет в моем рапорте. В том числе ваш неуместный флирт и вольное поведение. Обещаю, что по возвращении у вас будут серьезные проблемы с трудоустройством.

-Он перекипит. Я побеседую с ним, - шепнул Аршинов, когда никто его не слышал. Министр стал непроизвольным свидетелем беседы журналистки с генералом. В прочем, ее слышали все. В том числе капитан Амир. Враг…

Все это не испугало женщину. В прошлом Проскурина не раз слышала вещи и хуже. Но было неприятно. И она хорошо понимала, что Васнецов не перекипит. И проблемы у нее будут. С телевидения ее наверняка теперь уволят. Впрочем, это не первый раз. Она часто работала для печатных изданий под чужим именем. Это был даже более надежный источник дохода. Опять-таки такой график ей подходил. Больше ее волновали иные проблемы. Всяческие слежки, прослушки, проверки и прочие пакости. Вот это генерал запросто мог организовать. Точнее, натравить госслужбы которые этим занимались. Впасть в немилость в государственном масштабе, вот это и правда, неприятность.