Вымпел мертвых. Балтийские стражи (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 3

   30 марта 1895 года было объявлено о 20-ти дневном перемирии с целью ведения переговоров, о чем сидевшие в Шанхае бывшие русские добровольцы узнали уже на третий день и сразу поспешили покинуть приютивший их на несколько недель город. Первой на внешний рейд вышла "Находка", как самое защищенное с правовой точки зрения судно. Нарочито медленно продефилировав мимо японской канонерки "Осима", сменившей еще полторы недели назад "Такао", бывший японский угольщик взял курс на север, к Шаодунскому полуострову. Там, в одной неприметной бухточке дожидались своих новых владельцев три минных катера, если их, конечно, еще не обнаружили японцы. Спустя два часа из устья Сучжоу показалась целая вереница судов под русским торговым флагом - пусть и с немалым трудом, но на все три судна, запланированные к перегонке во Владивосток, удалось набрать минимально необходимые экипажи, правда, с условием их возврата в Шанхай не менее чем через месяц. Впрочем, последнее условие нисколько не смущало Лушкова, стоявшего на мостике шедшего головным "Корсаковского поста". Ему так и так было необходимо возвращаться за трофейным японским миноносцем, потому, обратный вояж к Шанхаю пришлось бы совершать в любом случае. В отличие от первого судна, этот конвой, наоборот, постарался как можно быстрее пройти мимо японца курсом на северо-восток. Стоило же японской канонерке сняться с якоря и дать ход, как все три судна порскнули в разные стороны. Хотя, в их случае "порскнули" было сказано чересчур громко. Со своими максимальными 10-ю узлами они принялись активно расползаться, нещадно дымя трубами. Не отреагировать на подобное показательное бегство командир канонерки никак не мог. Вот только его "Осима" и сама была неважным ходоком, а с учетом поддержания пара только в половине котлов, он имел все шансы упустить двоих их трех беглецов. То, что русские в скором времени собирались вывезти из Шанхая всех, кто участвовал в войне против Японской Империи, оставив свой минный крейсер в порту до подписания мирного договора, стало известно благодаря изрядной любви китайцев к деньгам. Всего за какие-то тридцать йен один из местных рыбаков, пиратов, контрабандистов и много кто еще, ибо все имевшие свои лодки китайцы отличались многостаночностью, подрядил всю свою семью следить за активно гуляющими в европейской части города русскими. Причем, шпиона даже не пришлось искать - он сам пристал к борту японской канонерки с предложением своих услуг и поставок свежих овощей впридачу. Знал бы японский лейтенант, что за пару дней до этого тот же китаец получил от русских пять соверенов как раз за донесение до него подобной информации, наверное, сожрал бы собственную фуражку, не смотря на хваленое японское хладнокровие.

   Совершив невозможное, он смог догнать, остановить и досмотреть двоих из трех беглецов, не обнаружив на их борту ни пассажиров, ни какого-либо груза. И если бы в тот момент, как досмотровая партия японцев не переворачивала вверх дном все, что не было приклепано на "Маука" на внешний рейд Шанхая не вышел бы красующийся свежеокрашенным бортом "Полярный лис" в компании "Владивостока", его можно было бы назвать героем. Та самая парочка, что имела все шансы навсегда остаться в руках японцев из-за состава своих экипажей и находящихся на борту грузов, совершенно спокойно потянулась на юг, чтобы через девять дней пристать к берегу территории Французского Индокитая. Конечно, можно было бы уложиться и в более короткий срок, но, не желая столкнуться нос к носу со всем японским флотом участвующим в захвате Формозы и Пескадорских островов, Протопопов обогнул крупнейший из китайских островов с запада, сделав крюк в добрые пять сотен миль, благо запасы угля на "Владивостоке", ставшим последним крупным трофеем теперь уже точно закончившейся для них войны, это вполне позволяли. Сохранивший же за собой мостик "Полярного лиса" Иениш, уступив право командования конвоем своему бывшему старшему офицеру, не смотря на предварительное решение дожидаться первого в этом году рейса добровольца до Одессы, все же не смог отпустить СВОЙ корабль под командованием куда менее опытного минного офицера и старательно подтягивал Керна в качестве капитана корабля. Впрочем, не смотря на вахты и обучение младшего товарища, не менее четырех часов в день он проводил за очередным переписыванием своего рапорта о недавних боевых действиях и составлении расчетов по вооружению пока еще не существующих кораблей Русского Императорского Флота. Пусть у него не было чертежей или даже намеков на таковые, за исключением набросанных по памяти Иваном условных эскизов крейсеров и броненосцев, которым предстояло познать горечь поражения в грядущей войне, даже этого, а также куцего списка слабых и сильных сторон каждого конкретного вымпела было более чем достаточно, чтобы занять время именно тем делом, что было ему по душе.

   К величайшему сожалению отставного капитана 1-го ранга, его спаситель, пришедший из далекого будущего, не смотря на любовь к морю, смог припомнить слишком мало сведений, да и те не изобиловали деталями. Почти каждый задаваемый ему вопрос оставался без конкретного ответа. Ни марку и тип котлов, ни характеристики машин, ни системы привода башен, ни марку брони. Иван не мог назвать ровным счетом ничего за исключением справочных характеристик кораблей. Да и то далеко не всех. Ну, вот скажите на милость, что можно было выудить хотя бы из приведенных им характеристик крейсера 2-го ранга "Новик", что, по словам Ивана, оказался ночным кошмаром японских миноносников!? Водоизмещение 3000 тонн, скорость в 25 узлов и шесть 120-мм орудий Канэ, не считая мелочи и минных аппаратов. Ничего! Ничего нельзя было понять об особенностях конструкции данного корабля из приведенных данных! Хорошо еще, что, поднапрягшись, он смог припомнить производителя этого скоростного крейсера - судоверфь "Шихау", успевшую зарекомендовать себя как производителя отличных миноносцев. Тут уже хотя бы было от чего отталкиваться, зная пристрастия инженеров этой верфи к тем или иным конструкторским решениям. А вот по отношению еще одного крейсера рожденного на немецких верфях он не смог сказать и этого - лишь название "Аскольд" и принадлежность к классу шеститысячников, да еще звание быстрейшего из них, без обозначения максимально возможной скорости, было всем, что удалось выудить Ивану из своей памяти. Тут уже можно было смело махнуть рукой на все возможные предварительные изыскания и лишь дожидаться появления проекта крейсера с пятью дымовыми трубами.

   Но куда больший интерес для Иениша представляли данные по погибшим в боях кораблях и причинах их гибели. И пусть сам Иван Иванович не был до конца уверен в имевшийся у него информации, даже этого было более чем достаточно, чтобы попытаться еще на стадии строительства будущих стальных участников боевых действий минимизировать количество их слабых мест. Впрочем, особых надежд отставной капитан 1-го ранга не питал, прекрасно зная инертность Адмиралтейства, но попытаться сделать хоть что-нибудь он считал себя обязанным. Особенно, с учетом владения информации о тенденциях развития флота и подкинутых Ивановым же идей о типах кораблей, которые пока еще в принципе не существовали. Тяжелый крейсер, карманный линкор, носитель подводных лодок - все эти проекты в свое время не оправдали возложенных на них функций, являясь, по сути, результатами политических, экономических и технических ограничений. Вот только, как бы это ни звучало странно, для условий грядущей Русско-Японской войны именно эти проекты имели наиболее высокие шансы не только быть реализованными с учетом существующих технологий, но и солидно повлиять на ход боевых действий на море. И если о карманных линкорах думать пока было все же рано, то тяжелый крейсер несущий относительно легкую броню, но обладающий большим запасом хода и солидной артиллерией виделся великолепным рейдером. А уж подводные лодки, об успехах которых в начале Первой Мировой Войны поведал ему Иван Иванович, вообще виделись кошмаром любого флотоводца. И если в прошлый раз имевшиеся в Русском Императорском Флоте подводные лодки не смогли продемонстрировать всех своих достоинств, будучи сильно привязанными к своим базам из-за небольшого запаса хода, то создание специализированного носителя катамаранного типа, который мог бы доставлять подводную лодку едва ли не вплотную к вражеской военно-морской базе и впоследствии принимать ее обратно на борт, действительно превращали эти небольшие подводные миноносцы в жуткое оружие. В тот раз, в результате быстрого развития концепции подводных лодок, подобный корабль появился только во флоте Германии и чуть позже в качестве спасательного судна в русском флоте, но оба они опоздали со своим рождением. Сейчас же у подобного проекта имелись все шансы появиться в тот отрезок времени, когда он был бы наиболее востребованным. И тем не менее Иениша терзали сомнения о возможности постройки подобных кораблей в ущерб броненосцам и броненосным с бронепалубными крейсерам, что уже доказали свое право на существование и на которые вечно не хватало средств. Потому, сперва, следовало уделить внимание главным драчунам будущих схваток.