Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова Анна - Страница 14

Хм, а Хельги-то там что делал?! Или это не он?

– У всего этого есть логичные объяснения! – возмутилась я. – Конечно, я недавно была возле калитки мадам Цацуевой. Я же домовой, обходила подведомственную территорию! А «вы», кстати, может означать и множественное число.

В самом деле, чтобы похитить такую… увесистую красоту, нужны или недюжинная сила, или сообщники. Положим, вырубить ее несложно и одиночке, но как потом транспортировать?!

Хотя стоп. Кто сказал, что ее унесли, а не увели под дулом пистолета?

– Вполне возможно, – не стал спорить Мердок. – Однако вы ведь понимаете, что проверить необходимо все возможные варианты. Хотя бы для того, чтобы с чистой совестью их отбросить.

– И кто будет проверять? – едко поинтересовалась я.

Быть подозреваемой (хотя бы формально, а не процессуально) мне как-то до сих пор не доводилось.

Непередаваемый опыт. В смысле, непередаваемо гадостный.

– Стэлла, – поморщился Мердок.

– Эта… фифа?!

Я возмутилась до глубины души.

Стэллочка по прозвищу «Безвинная», данному за ее коронную фразу: «Не виноватая я! Оно само!», в райотделе не работала, а только числилась.

Эта милая девушка – дочь одного высокого чина, который решил куда-нибудь пристроить кровиночку в тщетной надежде вложить в ее блондинистую головку хоть немного ума.

Поначалу на нее расписывали самые несложные дела, но она умудрилась запороть и их, так что начальство мудро решило больше не рисковать. Например, Стэллочка ухитрилась сделать две ошибки в фамилии прокурора и расшифровать УК как «уголевный кодекс», а «ст.» как «станция».

И распутывать эту мутную историю поручили именно ей?!

Судя по выражению, мелькнувшему на обычно невозмутимом лице Мердока, мое отношение к Стэллочке он разделял.

– Лучше попробуем разобраться самостоятельно, – сдержанно заметил он. – Итак, начнем с очевидного. У кого имелся мотив?

– Да у кого угодно, – не задумываясь, ответила я. – Мадам Цацуева в разное время насолила всем соседям.

– Вы можете припомнить ее последние жалобы? – взяв карандаш и блокнот, поинтересовался Мердок.

Ах, эта его страсть все фиксировать! Поневоле вспоминалось сакраментальное: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас!»

– Конечно, – я пожала плечами. – Водяной, Ихтиар, который якобы содержит наркопритон. И еще Хельги, которого мадам Цацуева обвинила в покушении на ее честь.

Не удержавшись, я хмыкнула.

Мердок приподнял бровь. Похоже, фото потерпевшей он еще не видел.

– Помните тех троллей, которые помогли мне поймать вот этого красавца? – я кивнула на господина Немо. – Вот это они были. Хельги – младший из троллей. А тех соседок, которые вас вызвали? Там была бабка-одуванчик и такая дама в теле. Полная – это как раз мадам Цацуева.

– Разумеется, помню, – кивнул Мердок. – Итак, нам нужен план.

– План? – я задумалась. – Конечно, Ихтиара и Хельги нужно опросить, но вряд ли они правда к этому причастны.

Мердок покачал головой:

– Вы слишком узко мыслите, Стравински. Не в обиду будь сказано, однако вы привыкли мыслить тактически, как и полагается хорошему домовому.

– Что в этом плохого? – ощетинилась я.

– Ровным счетом ничего, – Мердок выглядел скучающим, только глаза насмешливо блестели. – Давайте попробуем рассуждать логически. Необходимо проработать следующие версии: потерпевшая ушла добровольно, уведена насильно, унесена живой или мертвой. Что скажете?

Не люблю все эти пункты и подпункты, хотя что-то в этом было.

– Добровольно уйти могла, – согласилась я нехотя. – Может, с кавалером сбежала? Хотя вряд ли. Смысл устраивать такую сцену? Скорее она организовала все намеренно, чтобы попортить кровь соседям и мне. Это вполне в ее духе. Только родню бы она вряд ли заставила переживать. Так что надо бы глянуть на эту сестру.

– Принимается, – кивнул Мердок. – Далее ваши соображения?

Я вынула пачку, взглядом попросила разрешения закурить. Он не стал возражать.

– Мертвое тело точно нет смысла уносить. Тем более такое… увесистое! Если бы хотели скрыть труп, не обставляли бы все так театрально. Остается угроза или прямое насилие.

Я хмыкнула, в красках вообразив, как бедные похитители волокли бесчувственную мадам Цацуеву. Надеюсь, не надорвались?

– Искать, кому выгодно, тоже нет смысла, – продолжила я задумчиво. – Детей у мадам Цацуевой нет, мужа тоже. Остается сестра. Ну и соседи, если брать мотив мести. Опять приходим к тому же.

– На самом деле меня весьма интересует другой вопрос, – признался Мердок. – Отчего потерпевшая открыла дверь, невзирая на столь позднее время? По словам сестры, было около двадцати двух часов. Нехарактерное поведение для одинокой женщины, согласитесь.

– Она кого-то ждала! – азартно выкрикнула я и тут же смутилась. – Простите.

– Мне нравится ваш энтузиазм, Стравински, – улыбнулся Мердок и встал. – Пожалуй, начнем с визита к троллям. Пойдемте?

– Идем! – согласилась я, одергивая проклятую узкую юбку.

Не просить же Мердока подождать под дверью, пока я буду переодеваться!

Ладно, это мелочи. Только бы поскорее разобраться в этой истории!

Мердок прихватил шляпу и вежливо распахнул передо мной дверь (я уже начала привыкать к его изысканным манерам).

– А как же Кукольник? – спохватилась я. – Мы ведь собирались поискать в архивах дело господина Немо!

– Успеется, – Мердок повел рукой, приглашая меня на выход. – К тому же думается мне, что вся эта кутерьма вокруг вас неспроста. Давайте попробуем потянуть за эту ниточку, а после разберемся с остальным. Прошу!

Я стиснула зубы и вышла. Мердок последовал за мной.

И только позабытый зомби печально мялся в углу…

До Виноградной мы домчались с шиком – на такси.

Мердок галантно помог мне выбраться из автомобиля, и я направилась прямиком к дому троллей.

Зацвели сливы, и в белой пене лепестков это нагромождение камней выглядело даже приветливо. И запах… Я позволила себе на мгновение прикрыть глаза и насладиться благоуханием цветущих садов.

Птицы поют, пчелы жужжат – красота!

Бабка Марья наблюдала поверх забора, для удобства подложив вместо ступеньки чурбачок.

Ох, какие слухи пойдут!

Кстати, надо бы ее порасспросить насчет мадам Цацуевой (ее дом почти напротив), вдруг что-то видела или слышала? Главное, не забывать делить все рассказанное на десять, а лучше на двадцать.

В писатели бы бабке Марье податься, с ее-то неуемным воображением!

– Хозяева! Эй, хозяева! – привычно завела я, и Мердок удивленно на меня покосился.

«Эх, белая кость! – подумала я снисходительно. – Не знаете вы быта и нравов частного сектора!»

Тролли все не отзывались.

Наконец бабка Марья не выдержала:

– Милка, да в запое они!

– И давно? – удивилась я.

Как говорится, вчера еще ничего не предвещало.

– Так с утречка прямо! – охотно поделилась бабка Марья. – Как ваши-то приехали, так тролли эти окаянные что-то там у себя бузить начали. А потом чую – звон. Кубками своими звенят, ироды!

И осуждающе покачала головой.

Я усмехнулась. Тролли действительно всегда пили из вместительных пол-литровых посудин, просто потому, что обычные рюмки им как слону дробина.

– А вы уверены, что они по-прежнему там? – осведомилась я, дернув за рукав Мердока, который уже открыл было рот.

– Да где ж им еще быть? – всплеснула руками бабка, чуть не сверзившись при этом со своей ненадежной опоры. – Звенят, и бубнят чего-то, и шебуршат!

Я прислушалась, но не уловила ничего.

Вот это и называется: нюх как у собаки, глаз как у орла!

– Что ж им, иродам, в горах ихних не сиделось? – завела любимую песню бабка Марья. – Понаехали тут…

Мердок поднял ладонь.

– Пожалуйста, тише, – попросил он, к чему-то прислушиваясь.

Ха, не на ту напал! Такие старушки вежливость считают слабостью.

– Вот я и говорю, зря правительство с ними цацкается! – повысила голос бабка Марья. – Идолища проклятые! Вот в наше время…