Мэтр на учебе - Лисина Александра - Страница 17

Мальчишка подумал, а потом, похоже, не увидев во мне явной угрозы, неохотно опустил щипцы.

— Мастер Ворг занят. Работает наверху. А нам велел определить причину смерти этого человека.

— У вас же первое занятие, — озадачился я. — Почему он не показал вам хотя бы основы?

— Он пообещал, что кого-нибудь пришлет… вероятно, имея в виду тебя?

Я на мгновение задумался, а потом пожал плечами:

— Получается, так.

— Чтобы нас учил светлый?! — презрительно фыркнул белобрысый любитель пил. — Да Ворг окончательно свихнулся!

Я улыбнулся и прошел к дальней стене, где ровным рядком висели давно не стиранные, покрытые бурыми разводами фартуки.

— Не нужно задевать уважаемого мастера, — заметил, скидывая сумку в общую кучу. — Кто знает, какие тут витают заклятия? Может, он нас сейчас прекрасно слышит?

Адепты тревожно переглянулись, а я, выбрав самый чистый фартук, неторопливо его надел и, обойдя стол по кругу, занял место белобрысого.

— Мастеру не до нас, — неуверенно послышалось мне в спину. — Он, когда работает, никого и ничего не замечает.

— Все может быть, — рассеянно откликнулся я, изучая следы надругательства над трупом. — А может и не быть… ты готов рискнуть и остаться на отработку из-за чрезмерно длинного языка?

— Да пошел ты… — буркнул мгновенно насупившийся парнишка.

Я только головой покачал и, кинув на неуверенно переминающихся мэтров строгий взгляд, сухо велел:

— Подойдите. Оттуда вы ничего толком не увидите, — а когда они неохотно сделали шаг вперед, протянул руку. — Щипцы отдай.

Второй паренек, оказавшийся более сговорчивым, послушно протянул свой инструмент и выжидательно замер. Невысокий, крепко сбитый, со спокойным лицом и на редкость цепким взглядом… хороший из него может получиться мэтр. Внимательный и неглупый. Таких надо беречь и учить всему, что только можно.

— Убери, — указал я ему на накрывающую ноги мертвеца окровавленную простыню. — Мешать будет.

Тот послушно стащил с тела мятую ткань, а я удовлетворенно кивнул.

— Тебя как звать?

— Верен.

— Рад знакомству, Верен. Мое имя Гираш. Что ты можешь рассказать нам о трупе?

Мальчик нервно оглядел лежащее между нами тело и дернул плечом.

— Ну, это мужик. Еще не старый, но уже и не молодой. Снаружи мы его осматривали — ран вроде нет…

— Вроде или нет? — уточнил я, не торопясь приступать к вскрытию.

— Руки и ноги целы, кости — тоже, на голове крови не видно, — буркнул Верен, а затем хмуро указал на синюшно-багровые пятна на нижней части тела. — Это ведь просто трупные изменения, да? Они у него по всей спине идут. Я такое уже видел, когда папку хоронил.

Я одобрительно цокнул языком.

— Мне нравится твоя выдержка, Верен. Если тебе больше нечего сказать о теле, то возьми нож и сделай вертикальный надрез в ямке между ключицами.

— Я что-то упустил? — тут же насторожился парень.

Ну вот! Я же говорил, что он умница!

— Есть немного, — наклонившись и оттянув нижнюю губу мертвеца, я наскоро осмотрел ему рот, приподнял веки, попытался согнуть пальцы на руке, ощупал кости черепа, проверил шею, а затем улыбнулся. — Судя по состоянию зубов, это был довольно бедный человек… и не самый добропорядочный.

— Добропорядочного нам бы сюда не положили, — фыркнул тихонько белобрысый. — Да и богатенького не дали бы распотрошить.

— Тоже верно. Кстати, у этого типа выбито несколько зубов, причем задолго до смерти. Пару раз был сломан нос, есть несколько рубцов на затылке и немало шрамов на теле, которые позволяют назвать его возможную профессию.

— Вор? — тут же навострили уши мальчишки и, позабыв про то, что я светлый, наперебой выпалили свои догадки:

— Солдат!

— Каторжник!

— Убийца!

— Может, и так, — согласился я и вопросительно посмотрел на хлопающих глазами ребят. — Но если вы правы, то убийцей он был неважным. Гильдия обычно более внимательно относится к своим членам и не позволяет им так опуститься. Хотя, возможно, когда-то наш друг серьезно напортачил и залег на дно, надолго отказавшись от заказов. Что еще важно? Зубы находятся в плохом состоянии — в последние годы он плохо питался. Кожа морщинистая, дряблая — наш клиент незадолго до смерти сильно похудел. Но мышцы все еще рельефные, так что он был, скорее, работником физического труда, нежели казначеем или торговцем. На коже наколок нет, значит, о каторжанине, скорее всего, речи не идет. А вот смертельных и видимых травм действительно не наблюдается. Предварительно можно сказать, что если его и убили, то не обычным колюще-режущим инструментом… Кстати, вас как звать-то?

— Петер, — почти без промедления отозвался крайний слева — тощий, почти как я, пацан с большими глазами.

— Грош, — сразу за ним откликнулся средний — хмурого вида крепыш с упрямо выдвинутым вперед подбородком. — А это — Молчун. Он почти ничего не говорит. Даже нам. Поэтому спрашивать бесполезно.

Я посмотрел на болезненно худого, какого-то утонченно-хилого сопляка с изящными чертами лица и кивнул, отметив про себя, что белобрысый, в отличие от друзей, не представился. Указал Верену на горло мертвеца и уточнил:

— Справишься?

Мальчик кинул обеспокоенный взгляд на друзей, на лицах которых появилось странное выражение, а затем выдохнул и резким движением взял со стола лекарский нож. Подошел к трупу, выразительно сглотнул и, приставив к его горлу острое лезвие, неуверенно нажал.

— Чуть левее, — посоветовал я. — И сильнее… вот так. Кто из вас знает, что такое единый вертикальный разрез?

— Это когда от глотки до паха, что ль? — пробормотал белобрысый.

— Верно, — поощрительно улыбнулся я.

— Меня, между прочим, Шарком зовут, — недовольно буркнул он и тут же отвел глаза. — Шарк де Гадж.

Я без улыбки кивнул:

— Я запомню.

Взял второй нож и одним быстрым движением рассек кожу на мертвеце от горла до лонной кости. Отодвинул сперва один, а потом и второй кожный лоскут, отделил их вместе с жировой прослойкой от мышц, а затем вывернул наружу, обнажив измочаленные Шарком ребра.

Со стороны послышалось звучное глотание, а кто-то из мальчишек поспешно отвернулся.

— Вы что, трупов не видели? — удивился я такой странной реакции.

— Н-нет, — прохрипел позеленевший Молчун, зажимая обеими руками рот. — На первом курсе нам только лягушек и крыс показывали… и органы… по отдельности. А вот так…

— Тогда учитесь, — пожал плечами я и, взяв щипцы, привычным движением перекусил одно за другим все ребра, метя в те места, где костная часть переходила в хрящевую. — Вот так. Не стоило их ломать или пилить не по местам сочленений — бесполезная трата сил и времени. У старушек еще ладно — у них кости хрупкие, а у мужчин…

От раздавшегося оглушительного хруста Верен посерел. И лишь огромным усилием воли остался на месте, когда я, отложив щипцы, ловко подцепил ножом легко отделившуюся грудину, после чего откинул ее в сторону, как крышку люка, и довольно хмыкнул:

— Вот и все…

Хлоп!

В стройном ряду будущих мэтров образовалась широкая прореха — кажется, Молчун не вынес душераздирающего зрелища и на самом интересном месте грохнулся в обморок.

— Пусть лежит, — со вздохом сказал я, когда соседи нагнулись, чтобы привести его в чувства. — А то чует мое сердце — если вы его сейчас растолкаете, он будет падать снова и снова и набьет себе с десяток шишек вместо одной. Верен, держи.

Мальчонка, не глядя, машинально протянул руку, но, когда увидел, что я ему показываю, издал какой-то нечленораздельный звук и шарахнулся в сторону.

Жаль, перехвалил…

— Да что вы за некроманты? — с досадой спросил я, когда и остальные попятились от стола. Потом сокрушенно покачал головой, подсунул пальцы в сделанный на горле надрез, ухватился за гортань, пересек удерживающие ее связки и резким движением выдрал наружу.

Петер вовремя успел отскочить в сторону, чтобы не запачкать соседей.

— Г-гадость какая, — сдавленно прошептал позеленевший так же резко, как недавно Молчун, Шарк, однако взгляда от распухшего языка покойника не отвел. — Зачем ты делаешь это так?! П-почему не по отдельности?!