I wanna see you be brave (СИ) - "nastiel" - Страница 14

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю я вместо приветствия.

— Не хочу лишний раз лицезреть лица Макса и Эрика.

Мы с Четыре понимающе киваем. Неофиты медленно собираются вокруг нас ближе к назначенному времени. Вижу Стайлза, Скотта и Лидию — ребята идут вместе и громко смеются, и внутри меня разливается тепло — Дженим нашёл себе друзей. Ему не удалось сделать это за шестнадцать лет в Товариществе, но в Лихости ему хватило и недели. Со мной двумя годами ранее случилось то же самое. Быть может, здесь действительно наше место?

Замечаю, что Джексон идёт в стороне от всех, недалеко от него плетутся Дрю и Питер. Уилл, Кристина и Трис приходят последними. С каждым сделанным шагом Трис морщится. Отёк с её лица уже сошёл, но видимо с тем, что находится под одеждой, всё ещё всё печально.

Шум приближающегося поезда заставляет всех сосредоточиться. Четыре подходит совсем близко к рельсам — настолько, что ещё немного, и он мог бы остаться без носа. Первые неофиты с горем пополам запрыгивают в вагон, среди них Уилл, Скотт и Дрю. Четыре хватается за ручку и с лёгкостью подтягивает своё тело внутрь. За ним следуют Лидия и Кристина. Трис приходится тяжелее всех, но, что странно, Джексон с земли помогает ей, когда Кристина, что ожидаемо, перехватывает её уже в вагоне. Я запрыгиваю перед Дереком. Он идёт последним.

— Как ты, нормально? — с фальшивой тревогой в голосе спрашивает Питер у Трис. — Или чувствуешь себя немного … чёрствой?

Он громко хохочет над своей шуткой вместе с Дрю. Губы Джексона кривит ухмылка.

— Мы в восторге от твоего искромётного остроумия, — замечает Уилл.

— Кстати, ты точно не из эрудитов, Питер? — присоединяется Кристина. — Говорят, они любят маменькиных сынков.

Прежде чем Питер успевает что-то сказать, в разговор встревает Четыре:

— Я должен слушать вашу перепалку всю дорогу?

Все тут же умолкают.

— Брось, Четыре. Лично я очень хочу посмотреть, после скольких колких замечаний Питер начнёт плакать, — говорю я.

Четыре не отвечает и лишь отворачивается лицом к выходу из вагона. Кто-то из неофитов хихикает, кто-то одобрительно присвистывает. Я скрещиваю руки на груди и в упор смотрю на Питера — тот фыркает и молча отходит в угол вагона. Все неофиты медленно расходятся по группам и коротают время в дороге за разговорами. Я подхожу к Четыре и цепляюсь за свободную ручку вагона.

— Вдова, ты рушишь на корню мои воспитательные приёмы.

— Прости, — я пожимаю плечами.

— В следующий раз, пожалуйста, воздержись от комментариев.

Я прыскаю.

— Так точно, товарищ инструктор.

Четыре бросает на меня недовольный взгляд через плечо.

— И не зыркай на меня так, словно я в чём-то провинилась, — качаю головой я.

Четыре хмурит брови. Я ловлю себя на мысли, что хочу вытолкнуть его из вагона и посмотреть, как он будет кубарем скатываться с холма. Возможно, именно поэтому мне нет места в Товариществе.

— Большой злой руководитель, — басит кто-то под моим ухом.

Я поворачиваюсь и вижу Дерека. Он улыбается мне.

— Заткнись, Дерек, — бурчит Четыре, но я не слышу в его голосе раздражения.

Я люблю этих двоих, пусть Тобиас бывает слишком скрытным и заносчивым, а Дерек слишком таинственным, но именно они смогли стать мне друзьями тогда, когда все вокруг от меня отвернулись.

Тормоза поезда визжат, и мы немного заваливаемся в сторону, отчего я налетаю на стену, а Дерек на меня. Мы смеёмся. Снаружи пейзаж уже давно поменялся: и полуразрушенные здания сменились жёлтыми полями, так мне знакомыми. Когда поезд замирает, я, Дерек и Четыре спрыгиваем на траву. Ограда впечатляет масштабами. Стоящая перпендикулярно горизонту, она тянется далеко в обе стороны.

— За мной, — произносит Четыре.

Он ведёт колонну из неофитов к воротам, за которыми простираются фермы Товарищества. Я чувствую, как что-то колет в груди, и ищу глазами Стайлза. Наши взгляды пересекаются сразу же, потому что он тоже вовсю крутит головой в поиске знакомого лица. Он кивает и улыбается мне уголками вниз. Он чувствует то же, что и я.

— Если вы не попадёте в пятёрку лучших по результатам Инициации, вероятно, вы окажетесь здесь, — говорит Четыре. — Став сторожами, вы сможете немного продвинуться по службе, но не слишком. Получите возможность патрулировать за пределами ферм Товарищества, но …

— Зачем патрулировать? — интересуется Уилл.

Четыре дёргает плечом.

— Полагаю, вы узнаете это, если окажетесь здесь. Как я уже говорил. В большинстве случаев те, кто сторожит ограду в юности, сторожат её и дальше. Если вам от этого легче, кое-кто уверяет, будто это не так уж и плохо.

— А вы какого ранга достигли? — спрашивает Питер.

Он смотрит сначала на Четыре, потом переводит взгляд на меня. Видимо, ждёт ответа от нас обоих.

— Я был первым, — отвечает Четыре, — Вдова — четвёртой.

— И вы оба выбрали это? — Питер округляет глаза и становится похожим на маленького любопытного ребёнка.

Но никого из присутствующих ему не обмануть.

— Как ты говоришь, «это» не хуже любой другой работы, — подаю голос я. — Четыре работает старшим диспетчером, я контролирую транспортные поставки. На жизнь хватает — и ладно. Мы не гоняемся за властью, как некоторые, и не стремимся прыгнуть выше головы.

Мы подходим к самым воротам. Лихачи тянут створки, чтобы пропустить грузовик Товарищества. Я узнаю водителя — это мистер Дитон, он живёт по соседству от нашего дома в Товариществе. Он тоже замечает меня и машет рукой из салона машины. Я киваю, растягивая губы в скупой улыбке — несмотря на то, что прошло уже два года, грусть и ностальгия по дому иногда продолжают меня посещать. Я оставляю Четыре и Дерека и иду к Стайлзу. Не успеваю ничего сказать, как он оборачивается, словно почувствовав, что я рядом, и хватает меня за руку чуть ниже локтя. В его глазах паника.

— Джесс, — шепчет он. — Здесь может быть папа.

Я киваю. Мою голову тоже посетила такая мысль. Хочется притвориться безразличной, но на душе скребут кошки. Неофиты-товарищи спрыгивают из кузова грузовика, наполненного ящиками с яблоками, и разминают ноги, весело хохоча. У одной из девушек я замечаю банджо, вспоминаю его надоедливое бренчание и удовлетворённо выдыхаю — славно, что мне больше не приходится его слышать.

К нам подходит парень в жёлтых шортах и красной свободной рубашке с треугольным вырезом, демонстрирующем всем его сильные грудные мышцы. Я узнаю его — это Дэнни, бывший одноклассник Стайлза.

— Дженим! — восклицает юноша и обнимает его за плечи, и Стайлз обнимает его в ответ, хоть и теперь не должен — это привилегия фракции Товарищества — здороваться в таком стиле.

— Теперь я Стайлз.

Дэнни кивает с пониманием дела и переводит взгляд на меня. Я протягиваю ему руку в жесте приветствия, и он крепко пожимает её. Я вспоминаю о том, что несколько лет назад он был влюблён в Стайлза, и внимательно вглядываюсь в его мимику, словно пытаясь отыскать доказательства того, что старые чувства ещё не остыли.

Ладонь Дэнни тёплая и липкая.

— Значит, решил остаться в Товариществе? — спрашиваю я, словно это не очевидно.

— Конечно! — радостно восклицает Дэнни. — Не понимаю, зачем уходить оттуда, где всё так замечательно!

— Ну да, — протягиваю я.

Разговор окончен, думаю я, и ухожу в сторону, оставляя парней вдвоём. Вижу Четыре, он разговаривает с лихачкой с ружьём, и хочу подойти к ним, но не успеваю — Тобиас разворачивается, идёт в другом направлении и останавливается лишь тогда, когда между ним и Трис остаётся не больше фута. Не слышу их разговора за общим гулом, но вижу, как сначала Трис скрещивает руки на груди, а затем Четыре хмурится и протягивает ладонь к лицу девушки, касаясь кончиками пальцев её кожи, и даже тогда, когда Трис дёргает головой, он не убирает руку. И в эту самую секунду я понимаю, в чём причина странного поведения Тобиаса в последнее время — в невысокой худощавой девчонке из Альтруизма.