В прятки со страхом (СИ) - "Ежик в колючках" - Страница 74

— Ты узнал что хотел. Хватит. — потребовала я, поражаясь своему твердому голосу.

— Жалость… — засмеялся мужчина словно дьявол. — Ты не станешь бесстрашной если будешь жалеть своих врагов.

А мне плевать, что ты думаешь гребанный психопат, плевать. Хотя было бы интересно спросить — ты хоть что-то чувствуешь ко мне? Но не спрошу. Ты не ответишь правды, а ложь мне не нужна.

— Больше ничего не хочешь добавить? — обращается лидер к своей жертве.

Мужчина, опустив глаза на вновь подставленную карту, особенно аккуратно поставил на ней еще одну кровавую точку, рядом с первой, но на деле — на значительном от первого указанного им места отдалении. — Вот опять пи*дишь, — усмехнулся Эрик и, игнорируя исступленное протестующее, молчаливое отрицание пленника приложил острое лезвие своего ножа, полностью раскрашенного в чужой крови к кисти мученика, которыми тот опирался об грязный асфальт.

Притихший было афракционер, оторвав от палача умоляющий взгляд, словно не до конца еще веря в происходящее, проследил, как пугающе медленно и неотвратимо к запястью его левой руки, скованной наручниками, опустился клинок. Опустился и, на секунду над ним задержавшись, почти без нажима прошелся по руке, неглубоко взрезая кожу и выпуская из-под нее красный ручеек. Недоверчивое тихое и низкое завывание отвернувшегося от собственной руки пленника разом стало вдвое громче и истошней, когда лезвие ножа с резким размахом рубануло по запачканным пальцам.

— Да заткнись ты, еб*нный урод. — поморщившись, процедил лидер, с явным удовольствием любуясь на свою работу. Сдавленный вой несчастного, осмелившегося все-таки взглянуть на поврежденную левую руку мгновенно послушно затих до скуления, надрывного, но почти благодарного…

— Прекрати, — прошептала я и, не сдержавшись, согнулась пополам от подпрыгнувшего к горлу скудного содержимого желудка.

— Ты мне все рассказал? — констатировал Эрик, разглядывая на свет зияющую отметинами карту и под затравленным взглядом не решающегося вновь посмотреть на собственную руку мужчину.

Пленник отчаянно закивал головой, парализованный ужасом настолько, что продолжил невидящим взглядом вымаливать пощады у пустоты, стоящей перед закрытыми глазами.

— Уверен? — насмехался над поверженной жертвой монстр.

Кривясь от боли, пленник открыл глаза, опустил совершенно пустой взгляд на землю и непонимающе уставился на собственные отрубленные пальцы, такие странные и незнакомые, забелевшие на концах в ровном, аккуратном и точном срезе. Ботинком раздраженно отогнав от себя подбирающуюся по разбитому асфальту лужицу свежей крови Эрик зашел за спину своей жертве, а меня снова скрутили беззвучные спазмы. Хорошо хоть желудок уже был пустой. Прошибающие насквозь крики вспыхнули лавиной обжигающего и испепеляющего страдания, побудив меня резко обернуться. В голове крутились разные мысли, меняя друг друга с каждой секундой, но увиденное оказалось более жутким, чем я могла когда-то себе представить.

Через закусанные рукава собственной одежды изгоя, прорывались уже лишь обрывистые вопли и крики от адской боли, что дрожью пронзали до самых костей, неволили и обязывали пятиться спиной. Широко распахнув налившиеся ужасом глаза, он уставился на меня в немом призыве о помощи. Кровь целой рекой сбегала и проливалась по связанным рукам, капала в лужицу на земле, в которой, так небрежно валялось человеческое ухо…

Командир, обогнув пленника, взмахнул окровавленным лезвием и развернулся к нему лицом.

— Вот теперь я точно знаю, что ты не соврал — довольно протягивает Эрик. — Больно? А я и не ожидал, что ты станешь вопить, как баба. Разочаровал ты меня, — фыркает лидер.

Резкий размах клинка и вопли быстро сменяются гортанным, хлюпающим хрипом, кровь, словно красный водопад, хлынула из перерезанного горла на грязные лохмотья, заливая серые, поношенные одежды Отречения. В предсмертных судорогах бедняга завалился назад, рухнув под ноги своему безжалостному палачу.

Не помню куда я бегу, не помню зачем, я словно ничего не соображаю. Картинки сменяются, чередуются страшными кадрами, в висках ужас выбивает чечетку. Только непреодолимое желание спрятаться, исчезнуть, сгинуть. Нужно сложить весь пазл из мыслей воедино, но не получается. У меня опять ничего не получается. В голове крутится только водоворот из инстинктов самосохранения. Я знаю что он преследует меня, крадется, хоть ничего и не слышу, кроме долгого эхо последних, затихающих криков умирающего изгоя. Человека.

Мне не сбежать, не спрятаться… он не отпустит. Отчаяние окутывает теплым одеялом, призывая сдаться, но и упорно толкает на борьбу. Вокруг мелькают серые фасады зданий, я не знаю где нахожусь. Но с дуру остановившись оглядеться, попала в стальную хватку сомкнувшихся вокруг моего тела рук. Настигнувший меня палач с силой вжал меня спиной в холодную стену, почти до хруста костей. Страшно так, что я чувствую свой страх на губах и могу ощутить его вкус. Сердце исчезает где-то в желудке, дыхание перехватывает словно удавкой. От наступающего ужаса я смыкаю веки и вытягиваюсь в струну под тяжелым, горячим и прижимающем к бетону мужским телом.

— Испугалась, маленькая? — тихий и нежный шепот, что хочется закричать. — Открывай свои глазки. — и в тот же миг моей щеки касается что-то холодное. Нож.

— Либо убери это от меня, либо уж режь сразу, чтобы наверняка. — кое-как справившись с осипшим голосом, потребовала я у мужчины. — Мне не нравится как он пахнет.

— Я же предупреждал тебя, что пожалеешь… — шепот ядом заползал в мой мозг. — Все, что обо мне говорят — чистая правда.

— Знаю, — мой голос снижается, нужно постараться незаметно сглотнуть слюну и ухватить глоток так недостающего кислорода. — Я не жалею.

Лезвие, чуть касаясь, мягко спускается по коже к шее и, наконец, он убирает клинок в ножны. С усилием заставляю себя открыть глаза и посмотреть на Эрика. Его лицо так близко, в подсохших капельках крови своего пленного и выглядит очень устрашающе. Но мне уже не так жутко. Ой бл*ть, во связалась с психопатом-то! Во идиотка… Нужно срочно лечить голову, или уже совсем поздно… Прощай моя любимая и самая замечательная в мире… голова? Не-е, ей-то я как раз никогда и не думала. Так что прощай моя прекрасная и затейная задница, нам было с тобой очень весело. А сколько мы с тобой посетили впечатляющих и захватывающих приключений, просто не счесть. Но, похоже, сегодня настал конец нашей анархии… Черт, какая только фигня не лезет в голову со страху.

Место ножа на щеке заняли его губы и аккуратно стали подбираться к моим губам, заключая их одновременно во властный поцелуй, но оставаясь очень мягкими и ласковыми. Колени становятся просто ватными. Это хорошо, что он меня держит, я сама уже сползаю на землю… Черт! Я ненормальная, чокнутая. Он только что хладнокровно и жестоко убил человека, а я, не удираю в панике от него как можно дальше, а сама уже отвечаю на поцелуи и ласку. Он заразил меня безумием, точно. Дикий ритм сердца под кожаной курткой и расширившиеся в темные колодцы зрачки… Он запускает пальцы по шее, мне в волосы, вверх по затылку, прижимает мою голову к себе и выдыхает прямо в ухо:

— Ты не должна была этого видеть. — проговорил Эрик, будто и вправду жалеет о свидетельстве своих зверств. — Я же сказал сидеть в машине, но ты опять, нихрена не слушаешь, что тебе говорят. Пойдем, — берет меня за руку и ведет за собой.

Всю дорогу до внедорожника мы шли в молчании. Эрик бросал на меня тревожные взгляды. Может, думал сорвусь, расплачусь, завою… закачу истерику с припадком и стану топать ногами. Но я молчу и не смотрю в его сторону. Ни тогда, когда он сажает меня в машину и уходит разбираться с телами. Мне все равно, что он там делает. Ни когда он возвращается и, достав рацию, сообщает о происшествии в штаб-квартиру, вызывая бесстрашных. Молчу, когда лидер зажимает между моими пальцами зажженную сигарету и так же молча курю. Потом он стаскивает с себя куртку и начинает заботливо укутывать меня, пытаясь согреть. А когда обрабатывает и заклеивает пластырем моё ранение, слезы застилают глаза и ползут по вискам на щеки. Пытаюсь их проглотить, но выходит плохо. Совсем плохо. Никак не выходит, если уж совсем честно. Прорвало. Истеричка.