Успокой моё сердце (СИ) - "АlshBetta" - Страница 64

Надеюсь, малышу снится вовсе не страшный темный лес со множеством ужасов и опасностей, а зеленые поля и луга, где он, собирая букет душистых полевых цветов, несется к кому-нибудь из нас. Ко мне или к Эдварду…

Я уверена, малыш понимает, что мы рядом. Он обязательно должен это чувствовать, иначе нельзя.

Не удерживаюсь, протягиваю руку к бледной щечке. Глажу её, стараюсь выразить все то, что скопилось внутри без слов. Слов мой ангел не услышит. А вот касания ощутит…

В какой-то момент вспоминаю, что в детской есть ещё кое-кто.

Эдвард.

Я опасливо поднимаю на него глаза, всматриваясь в знакомое лицо.

Но мужчине, похоже, явно не до меня. Он будто бы смотрит на сына, хотя взгляд проходит сквозь мальчика.

Эдвард выглядит задумчивым и потерянным одновременно. Его неожиданное откровение кончилось так же быстро, как и началось.

Отчетливо вижу, как он отстраняется от меня, поднимается с пола, подходит к окну, долго смотрит… затем садится на противоположный от моего места край кровати.

Он так и не нашел золотой середины. Мне кажется, если этот человек сейчас решится повторить недавний опыт, то все так просто не закончится. Он будет говорить. Или молчать. В любом случае, его переживания очевидны. Не могу лишь понять их назначение.

Неужели все дело действительно в том, что он считает, будто я рою пропасть между ним и Джеромом? Если да, это абсурд. У меня даже в мыслях такого не было…

Рука, повинуясь собственной воле, перемещается с лица ребенка вниз, на постель. Пробирается по ней, временами приостанавливаясь, оценивая ситуацию. Когда, наконец, я достигаю своей цели – ладони Эдварда, которой он упирается в простыни, - он оживает. Недоуменные малахиты отрываются от спинки кровати.

- Все в порядке? – осторожно спрашиваю я, боясь разбудить зверя, который обычно завладевает всем его естеством за несколько секунд.

Каллен хмурится, кивает.

- Хорошо, - мягко улыбаюсь, отпуская его руку.

Возвращаюсь к Джерри. Представляю, как он просыпается, как раскрывает глазки, добавляя нам с мужчиной уверенности, что быстро поправится…

Сколько там сказал Флинн? 12 часов? Что же, это слишком поздно. Не думаю, что он проснется ночью. Утром. Все будет утром.

- Почему «Джером»? – обращенная в слова мысль повисает в комнате. Завладевает тишиной, разгоняя её, как освежитель воздуха неприятный запах.

Эдвард не отрывается от разглядывания сына.

- Не я выбирал, - на мгновенье его взгляд все же касается меня.

Не он?

- Твоя?..

- Да! – резко отрезает мужчина. Его голос наполняется злостью.

- Красивое имя…

Каллен молчит. Правда, длится это недолго.

- Мне оно не нравилось.

- Не нравилось? – интересуюсь с живым интересом, нутром чувствуя, что ему хочется мне что-то сказать. Не про имя.

- Совсем не нравилось. Но я ей уступил.

- Ты… всегда называешь его Джеромом?

- А как я должен его называть?

Теряюсь от внимательного взгляда малахитов. Сказать ему мою версию сокращения?.. Нет, не думаю, что это хорошая идея.

- Зайчик, солнышко… - я увиливаю, перебирая в голове возможные варианты уменьшительно-ласкательных прозвищ. Говорю, говорю, говорю… и вдруг понимаю, что все это кажется ему глупостью. Чтобы Эдвард сказал малышу «зайчик»? Это уму непостижимо…

Мужчина смотрит на меня так, будто я не в себе, подтверждая теорию.

- Это штампы кинематографа, Белла, - качает головой он.

- Конечно.

На этот раз молчание длится куда больший срок. Я успеваю поразмыслить обо всем. Успеваю не раз представить себе ближайшее будущее. Его возможные варианты.

Например, как Джером улыбается. Его губки растягиваются в широкой улыбке, обнажая ровный ряд зубов. Он смеется весело. Радостно. Он больше не плачет.

Вздыхаю, догадываясь, что до этого момента ещё много чего предстоит преодолеть.

Его спина изодрана в клочья. Швы не понадобились, но повреждения будут долго заживать. Когда мой ангел проснется, ему будет больно. Когда я буду промывать раны, ему будет больно. Когда я буду смотреть, как он рыдает, больно будет мне…

- Где твоя семья? – внезапный вопрос, прозвучавший от Эдварда, выбивает меня из размышлений. Заставляет вернуться в реальный мир.

Я прикусываю губу, исподлобья глядя на него.

С каких пор ему интересны такие вещи?

- Это имеет значение? – наконец отвечаю я.

- Имеет, - мужчина кивает с серьезным видом. – Ты ведь здесь.

Молчу. Я не хочу говорить об этом и обо всем том, что случилось после. Все это – мое личное дело. Слишком болезненное, чтобы вскрывать его так резко.

Каллен вздыхает.

- Предлагаю сделку…

С усиленным вниманием изучаю малюсенькое пятнышко на одеяле, то и дело проводя по нему пальцами.

- …Ты отвечаешь на мой вопрос, я на твой.

Продолжение условий заставляет оторваться от прежнего занятия. Поднимаю на своего похитителя глаза, заинтересованная этим предложением.

- Только честно, - предупреждает мужчина.

Мнусь несколько мгновений. Если хочу спросить, придется сначала ответить. В принципе, сделка справедливая. Надеюсь, сам Эдвард собственных условий не нарушит, увильнув от меня одним каким-нибудь словом.

По-честному, так по-честному, мистер Каллен.

- Итак, - он удерживает интригующую паузу, то ли проверяя меня, то ли лишний раз обдумывая свои слова. – Где твоя семья?

Вдыхаю немного воздуха, прежде чем начать.

Помогает.

Кислород расслабляет.

- Они живут в пригороде Чикаго. Мама и отчим.

Ну вот, я сказала. Не так больно, как казалось.

- Ты с ними видишься?

- Нет.

- Почему? – Эдвард пристально смотрит на меня, следит за каждым движением, за каждым взглядом.

- Мне казалось, мы договорились на один вопрос? –я стараюсь смотреть на него укоризненно, но получается скорее просительно-испуганно. Как у Джерома, когда он впервые сам попросил меня остаться.

Каллен останавливается. Отпускает меня.

- Верно.

Обдумываю то, что я хочу узнать. Тем так много… как мне выбрать что-нибудь одно?

Если мы говорим о семье, будет логично придерживаться темы. Вполне честно.

- Твоя жена умерла, - не хочу видеть его сейчас. Прячусь от малахитов за занавеской волос. – Как?

Черт, даже не глядя, могу поклясться, что черты лица мужчины заостряются. Всегда, когда он злится. Когда в ярости. Когда может стереть меня в порошок…

Тот ли вопрос я задала?

- Сгорела, - с ложным спокойствие отвечает он.

Ничего себе… был пожар?

Машинально оглядываюсь на ребенка. Джером пострадал? Может, тогда начались все его проблемы?

- Ты?..

- Один вопрос.

- Ты задал два, - говорю с неприсущей мне уверенностью.

Может, именно её проблеск вынуждает мужчину согласиться. Или это только потому, что мы договорились о честности?

- Ты любил её?

Отрываю глаза от постели, откидываю назад волосы. Теперь мне нужно видеть его.

Малахиты горят. Горят как в самых страшных фильмах ужасов. Горят алым, синим и бесцветным пламенем одновременно. Их жар заставляет почувствовать острую нехватку воздуха прямо сейчас.

- Я не буду отвечать, - Эдвард говорит не терпящим возражений тоном. Желваки, проявившиеся как нельзя заметнее, ходят на его лице.

Плохой признак…

Не хочу нарваться на неприятности. Мне показалось, сегодня между мной и Калленом что-то прояснилось. Чуть-чуть. Его откровение, открытая просьба ко мне сыграли свою роль. Теплота внутри, странная и непонятная, раннее проявлявшая себя только к глазенкам малыша, к его детскому запаху…

Со мной явно что-то не то происходит. Я боюсь этого и одновременно… хочу почувствовать ещё. Ещё. Ещё.

Как наркоман, получивший заветную дозу.

Ещё.

Ещё.

Ещё…

- Откуда тебе известно о её смерти? – насилу контролируя голос, напряженно спрашивает Эдвард.

- Марлена…

- Ясно.

Так, похоже, я добавила проблем домоправительнице. Это мне совсем не нравится.