Успокой моё сердце (СИ) - "АlshBetta" - Страница 49

Мужчина останавливается.

- Если ты будешь говорить мне, что делать, я без лишних мыслей выберу третий вариант.

Угроза понятна. Смысл тоже.

- Простите, - это должно вернуть его расположение.

Однако с Калленом подобное не работает. Он лишь сильнее хмурится.

- Я велел тебе прекратить извиняться.

Точно. Извинения. Щека ещё помнит этот урок. Сознание тоже.

- Про… - прикусываю язык, когда начинаю машинально повторять предыдущую фразу. Нужно что-то с этим делать.

Смерив меня грозным взглядом, Эдвард продолжает свой путь к кожаному креслу. Как могу стараюсь оттянуть момент, когда он достигнет цели. Все сильнее вжимаюсь в спинку.

- Я жажду правды, - Каллен строит из себя благодетеля, коим, в сущности, никогда не являлся. – В твоих интересах поговорить со мной открыто.

- Джерому снились кошмары, - отворачиваюсь в другой стене, чтобы не видеть его. – Он был очень напуган и не отпускал меня. Я посчитала нужным не уходить.

- Посчитала нужным?..

Не удержавшись, оборачиваюсь, натыкаясь прямо на всепоглощающие омуты. Над чувствами, касающимися ребенка, мой контроль слишком слаб.

- Именно.

Отвечаю без тени страха или сомнений. Твердо, уверенно, предельно ясно.

- И сколько же всего было таких решений?

- Со вторника.

- Со вторника, - повторяет мужчина, застывая надомной в позе завоевателя-победителя. - Четыре ночи…

Киваю.

- Несмотря на мой запрет. Четыре ночи. – Эдвард проговаривает каждое слово, надеясь, что я сделаю хоть что-нибудь. Начну отнекиваться, лгать…

Нет, мистер Каллен. Такого не будет.

- Это вся правда, - вздыхаю, складывая руки на коленях и немного удобнее располагаясь в кресле.

- Вся, - подтверждает мужчина, злорадно улыбаясь.

Молчаливо жду его дальнейших действий. Не могу вообразить, что будет происходить теперь. Очень сложно.

- Свое наказание ты получишь, - рассуждая сам с собой, произносит Эдвард, - осталось решить, что будем с тобой делать потом.

Стискиваю зубы, борясь с желанием высказать вертящиеся на языке слова.

- …если я и дальше позволю тебя быть рядом с ребенком, рано или поздно ты учудишь что-то похуже, чем нарушение моих правил…

Мои ладони сжимаются на кресле. Были бы ногти чуть длинней, вспороли бы эту дорогую кожу.

- …в таком случае будет гораздо благоразумнее отправить тебя куда следует.

Мужчина поворачивается ко мне. Малахиты горят мстительными огоньками.

- …к мужу, Белла?

Это сбивает последние сдерживающие оковы. Вскакиваю, окончательно теряя самообладание. Сама себе на удивление почти пролетаю два метра до Эдварда, застывая рядом с ним. Поднимаю голову, стремясь смотреть в его глаза.

- Вы наказываете меня, - говорю быстро, но довольно четко. Это можно считать подвигом, так как внутри все сжимается от смертельного страха перед возвращением к Джеймсу. Глупо, конечно. Я ведь знала, что так будет. Но не с такой же быстротой! Слишком мало… Слишком мало времени! – Я готова принять это. Но мальчик… Ты наказываешь ещё и его! - перехожу на «ты», окончательно сбрасывая ярмо условностей.

Пусть знает. Я должна была это сказать.

Лицо моего похитителя меняется. Черты заостряются, глаза пылают.

- Кто позволил тебе так со мной разговаривать?

- Кто позволил тебе сажать его на цепь? – вздрагиваю от ужаса, переполняющего тело с головы до ног. На этот раз перед Калленом. Голос совсем сел. Ещё немного – и исчезнет.

- Сажать на цепь? – Эдвард дьявольски усмехается, его брови в изумлении взлетают вверх. – Ты ненормальная.

- Ты! Ты ненормальный! – на всякий случай отступаю на один шаг, дабы не получить за подобные откровения пощечину. – Этой ночью тебя здесь не было! Не-бы-ло! А если бы не оказалось и меня, Джером бы просто сошел с ума! Он…

Затыкаюсь, проглатывая давящие слезы. Они, ничем не удерживаемые, спускаются по щекам, мешают дыханию и разговорам.

Это предложение останется не законченным. У меня просто не хватит смелости его завершить.

- Какой ещё ночью? – ярость покидает мужчину, оставляя лишь бесконечное внимание, простирающееся от края до края, - Белла, я тебя спрашиваю! О какой ночи ты говоришь?

Он несильно встряхивает меня, ожидая ответа.

- Об этой…

- Что случилось? – Эдвард напрягается. Не остается ни капли тех чувств, с которыми он минуту назад выяснял со мной отношения.

- Кошмар, - проглатываю мешающий комок, стремясь рассказать ему. – Джерому снился кошмар. Я проснулась от того, что он теребил ручку – дверь была закрыта. Он хотел выйти в коридор. Он плакал…

Меня пробирает дрожь. Но теперь вовсе не от холода или страха. От сострадания. Бесконечного сострадания малышу, вчерашний вид которого заставил бы безутешно рыдать любого.

Каллен выдыхает и снова втягивает воздух. На его лице четкими контурами обозначаются морщины, оно принимает сожалеюще-усталое выражение. Мужчина разом стареет на добрый десяток лет.

- Я не могла уйти. Ни сегодня, ни вчера. Если все это повторится, я опять останусь, - убежденная в своей правоте, говорю смелее, немного оправившись от несвоевременных слез.

- Джером настолько тебе доверяет? – поднимаю взгляд на Эдварда, задавшего этот вопрос. В ожидании ответа он выглядит потерянным. Такое ощущение, что сказанное причиняет ему боль.

- Я не знаю, «настолько» ли, - качаю головой, припоминая испуганные взгляды ребенка, иногда стремящегося от меня подальше. – Но ночью он нуждается во мне. Ночью он мне доверяет.

Каллен отступает на несколько шагов назад, плотно сжимая губы. Его глаза скользят по полу, стенам, шкафам – чему угодно, кроме меня.

- Что же ты делаешь?.. - ладони крепко сжаты в кулаки, сложены по швам. Он почти что деревянный.

- Я… - собираюсь, стараясь быть учтивой.

- Пошла вон, - эти слова сказаны с такой холодностью и отстраненностью, с такой горечью, что мне становится не по себе.

- Эдвард, пожалуйста… - кусаю губы, вспоминая, что он хотел отправить меня к Джеймсу. Теперь его решение наверняка подтвердилось. Окончательно окрепло.

Господи…

- Я сказал тебе – пошла вон! – голос грубеет, звучит громче. Его обладатель прожигает меня ненавистным взглядом.

Шумно сглатывая, я разворачиваюсь, следуя к дверям. Медлю несколько мгновений, прежде чем выйти, но решаю, что благоразумнее сейчас послушать мужчину. Иначе будет только хуже.

Едва деревянная застава захлопывается за мной – я даже не успеваю сделать первых двух шагов в каком-либо направлении, - на стену, отделяющую комнату от коридора, обрушивается тяжелый удар. Что-то громко ударяясь о бетон, с грохотом падает на пол.

В повисшей тишине прекрасно слышно звяканье осколков…

*

…Девочка на обложке потрепанной книжки в хлипком переплете улыбается во все тридцать два, поедая апельсины. Интересно, могла бы я с таким же выражением лица, демонстрирующим непомерное удовольствие, объедаться тропическими изысками? Не думаю. На апельсины у меня аллергия. Да и не будь её, вряд ли бы что-то поменялось.

Даже до встречи с Джеймсом, даже до побега из дому, я не отличалась жизнерадостностью и весельем. «Тяжела на подъем» - вот что про таких обычно говорят.

И все же апельсины выглядят потрясающе. Прямо на рекламный щит можно вешать. Хоть сейчас.

…Название у книги очень странно и никак не вяжется с обложкой.

«Атеистка» - гласят маленькие черные буковки, причудливо загнутые в разные стороны.

«Это она-то?» - думаю, изумленно разглядывая девочку. – «Похожа на кого угодно, кроме атеистки. Опечатка».

Нет, все верно. На обложках книг опечаток не делают. Тем более таких явных.

На миг задумываюсь, вертя потрепанное издание в руках – а верю ли в бога я? В того самого, что якобы машет нам рукой с неба, указывая верный и неверный путь, демонстрируя свою силу и благодетель…

Никогда об этом не думала.

Вероятнее всего, ответ «нет». Обосновать не могу, но и иного варианта найти не получается.