Каре для саксофона (СИ) - Иванова Милена - Страница 7

В этом отеле, в отличие от Аркадия Борисовича, я был первый раз. Интерьер поразил меня. Было такое впечатление, что я попал в 19 век со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но вместе с тем, подойдя к лифту, инкрустированные под старину двери бесшумно разомкнулись и пригласили легким электронным колокольчиком внутрь. Мы вмиг долетели до третьего этажа. Выйдя из лифта, картинка не поменялась, 19 век был и здесь, тяжелые портьеры окаймляли барельефы, наверное, заслуженных людей в нишах стен.

Идя по мягкому ковру коридора, я думал о сказке, все было великолепно, и мягкая музыка саксофона, дополняя атмосферу, создавала ощущение нереальности. Портье чувствовал наше восхищение, поэтому шел медленно, скорее плыл, давая нам возможность ощутить все величие интерьера. Остановившись у номера «320», он вставил пластиковую карту в замок и легко распахнул перед нами с виду массивную белую дверь:

— Ваши апартаменты, сэр… — отойдя в сторону и приглашая зайти внутрь, произнес портье и продолжил. — Ваши вещи будут доставлены в номер через минуту.

Дав ему пять долларов, я зашел в номер. Аркадий Борисович проследовал дальше, его апартаменты были следующими.

В номере также господствовали изысканность и стиль. Все пространство, от пола до потолка, было в пастельно-бежевых полутонах с отдельными элементами декора белоснежной ткани с мельчайшими синими цветами на спинках кресел и широкой двуспальной кровати, ничего лишнего. В гостиной, при входе у стены находились значительных размеров тумба с тремя горизонтальными ящиками, стол темного дерева, инкрустированный золотом с витыми ножками, и четыре не менее изящных стула. В углу, около высокой вазы с цветами — небольшой рабочий столик, на котором находился комп-моноблок и клавиатура. У другой стены стояли два мягких кресла, а на противоположной, около двери в спальную, висела плазма. Четвертой стены не было, вернее, она представляла собой стеклянную дверь и окно на большую лоджию. Я открыл ее, и свежий морской воздух ворвался в комнату — воздух странствий и приключений таких же, порой, рискованных и опасных, как и поджидающих меня в этом раю.

В дверь постучали. Портье, как и обещал, доставил мои вещи, вернее, внушительного размера саквояж, неизменного спутника моих многочисленных путешествий. Оторвав лейбл аэропорта, я перенес вещи в спальню. Спальная комната была небольшая и очень уютная, в той же цветовой гамме как и гостиная. Огромная кровать, манящая своей мягкостью, две прикроватных тумбочки у изголовья со стильными торшерами на витиеватых ножках давали ощущение размеренности и спокойствия. Изюминкой, помимо прочих элементов, был вместо одной из стен витраж из цветного стекла с окном, окаймленный многорядными портьерами, изящно собранными золотой перевязью.

Услышав щелчок дверного замка, я вернулся в зал. Дверь открылась, и в комнату втекло грузное тело Аркадия Борисовича в красной бейсболке, белой майке с какой-то надписью на арабском и бежевых, невообразимо огромных, шортах.

— Ты еще не переоделся, — с порога забасил Борисыч. — Зачем окно открыл, здесь же супер кондиционирование, — и, отведя в сторонку небольшую портьеру, казавшуюся лишь элементом декора, открыл моему взору две дверки, сейфа и встроенного холодильника, а чуть ниже блок управления микроклиматом. — Вообще-то, в тумбочке есть «лентяйка», — как бы вспоминая, продолжил он, и уже весело, — Чего рот открыл, будешь переодеваться, или так пойдешь?

Будто моя летняя рубашка и песчаного цвета брюки нарушали его дресс-код.

— Пожалуй, чашечка кофе не повредила бы, — быстро согласился я, делая шаг к дверям, тем самым показывая свою готовность.

Около девяти вечера позвонили — это была Юлька.

— Ещё не готова? Через три с половиной часа ты играешь в Ницце в клубе «Le Baccara». Уже еду за тобой.

— Я пулей! — она заметалась в пространстве дорогого интерьера, на ходу переодеваясь в рваные шорты, топик и одновременно поправляя волосы.

Наконец, сунула ноги в босоножки и, запихнув в сумку платье и чулки, с саксофоном выскочила из номера. Бросая взгляд по сторонам, отметила, что в отеле такого класса, она впервые.

На улице Ева увидела свою лучшую подругу за рулём красного «Феррари». Юлька, интеллектуалка среднего роста с тёмно-русыми слегка выгоревшими волосами ниже плеч, приятным лицом овальной формы с чрезвычайно открытым и весёлым выражением, дружелюбная и легкая на подъём, смотрела и улыбалась. Единственным недостатком подруги являлось неприятие тупых, ограниченных «особей» и людей с потаёнными тёмными мыслями. Появление таковых рядом делало её всегда язвительно-насмешливой, даже дерзкой.

— Ничего себе! — Ева обошла машину кругом. — Гуманитарная помощь князя Альбера?! Здесь всем отстёгивают или особо приближённым?

— Ага, особо обнажённым… — насладившись произведённым эффектом, подруга подмигнула, намекая на слабость князя к женскому полу. — Ныряй скорей!

— Теперь убедите нас практически, что не в деньгах счастье, — целуя Юльку и устраиваясь рядом, Ева погладила рукой авто, и обе рассмеялись.

«Феррари» плавно тронулся с места, оставляя позади трёх мачо, желающих познакомиться. Подруги сделали вид, что не заметили пламенных взглядов, а, немного отъехав, переглянулись и залились звонким смехом.

— Чьи «лошадиные силы»? Колись.

— Кратова Димки. Я ему в Америке помогла применить нужный закон, чтобы выпутаться из стремой ситуации, а подобных у него немерено, — поведала Юлька. — Кстати, с папочкой бизнесменом и депутатом мосгордумы обещал познакомить. Так ты обращайся, если что… работёнку организуем.

— Будить депутатов? И потом по рядам с шапкой пройтись, а избранники будут прятать глазки и засовывать подальше кошельки, сетуя, что потратились на Мальдивах на безработный любовный эскорт, — их хохот подхватили в соседнем мерседесе.

Проезжая мимо известного на весь мир Казино, они стали двигаться очень медленно.

— Представить себе не могла, что бывают пробки из «Ламборджини», «Бентли» и «Феррари»», — улыбнулась Ева.

— Здесь ты увидишь много интересного! Но предупреждаю, категория граждан без счёта в банке здесь в диффиците.

— Ура! Значит, живём на полную катушку! А не выживаем…

Ева вспомнила: как-то ещё в школе на уроке ОБЖ по теме «Автономное выживание в лесу» Юлька нарисовала, как медведь жарит на костре человеческую ногу; учитель хотел было отчитать её, но после реплики «Так по теме же», рассмеялся со всеми.

— О, смотри, смотри! Ну, точно француз! — Юлька кивнула на впереди постоянно петляющую машину. — Как на танцполе. Французы очень плохие и опасные водители. Если ты вздумаешь состариться во Франции, будь готова остаток жизни провести исключительно на своей стороне улицы, — со свойственной ей иронией поделилась опытом автовождения подруга пока Ева натягивала платье, слегка пригнувшись.

В клубе «Le Baccara» с одиннадцати до часа ночи играла живая музыка — блюз, рок-н-ролл, французский шансон и даже фортепиано. Сегодня Ева завершала программу. Юлька, высадив её у входа, умчалась в будущую ночь, сказав, что вернётся.

Публика была разной: постоянные посетители, те, кто случайно зашли, услышав живой звук, и те, кто специально пришёл на конкретного исполнителя. Немного оглядевшись вокруг и взяв саксофон, она шагнула на сцену. Гомон и разговоры сразу стихли, как только луч света выхватил стройную светло-русую девушку в платье цвета моря, изящных туфельках и с единственным украшением — кольцом с зелёным камнем на левой руке. Это её первое выступление в Европе! Одно произведение за другим, а от зрителей не было ни возгласа одобрения. «Неужели провал?» — Ева замерла в ожидании, как только последний звук исчез в глубине зала. Вот у дверей послышались аплодисменты, которые волной накрыли весь клуб.

С боку из темноты к сцене подскочил какой-то пьяный лысеющий гражданин и щедро, опустошая карманы пиджака, высыпал у её ног игральные фишки. Двое крепких молодых людей подхватили мужчину под руки и отправили в темноту под крик его же собственного голоса «Она наша, русская!»