Голодные Игры: Восставшие из пепла (СИ) - "Gromova_Asya" - Страница 21

Он замечает, с каким интересом я разглядываю его, и тут же ретируется:

– Не думай, пташка, Второй не остался в стороне на этот раз.

«На этот раз». Логично предположить, что он стал одним из повстанцев. Мятежником, который рвался высвободиться из цепких лап Сноу. Но кто сказал, что Элмер - не один из его приверженцев, консерваторов, которые только приветствовали Президента с его неограниченной и деспотичной властью?

– Я мало помню дни тех поездок, – вру я.

– Ты была знакома с Катоном и Миртой? – неожиданно спрашивает Элмер. – Понимаю, была, и осознаю, что особой радости от встречи с ними ты не испытывала, но я их знал…

– Мирта пыталась перерезать мне глотку, а Катон едва не убил Пита – разве ты не смотрел Игры?

Он рассеянно качает головой.

– Миротворцам смотреть Игры необязательно.

Вот оно что. Элмер Хейс был в ряду миротворцев, но почему-то избежал гнева нового правителя… Это странно и невероятно в одно и то же время. Разве Койн не преследовала людей, подобных ему, и не карала их, словно они были преступниками и во времена Сноу имели право голоса?

– Тогда тебе повезло, – отрезаю я.

– Нет, Китнисс. Все, что ты здесь видишь, – фантик, красочная обертка и не более. То, что происходит внутри Дистриктов, внутри каждого города, намного ужасней, чем ты можешь себе представить. Панем раскололся на одержимых и удерживающих. Как бы вторые не старались отрезвить первых, недовольные найдутся всегда…

– У Койн достаточно власти, чтобы это предотвратить, – отвечаю я.

И от этих слов становится горько, будто бы только что я предала свою свободу.

– Но достаточно ли у нее власти, чтобы усыпить нашу веру, Китнисс? Веру в то, что жизнь без Игр возможна?

– Я верю в это, Элмер. И всегда буду верить.

Я ответила честно, без зазрения совести. То, что осталось от меня прежней, – моя вера. Вера в то, что я выберусь с арены и выживу ради Прим; в то, что смогу вытащить оттуда Пита; смогу доказать Сноу свою любовь и преданность моему мальчику с хлебом; выживу после Квартальной Бойни; свергну Сноу и спасу из его паучьих лап Пита, чего бы мне это ни стоило; верну Дистрикту-12 его прежний «живой» вид; переживу смерти всех моих близких и постараюсь жить ради них…

Возможно, мой новый знакомый находит в моем взгляде нечто вроде решимости и отчаянности. Нечто, что заставляет его сказать следующие слова:

– Я часто задумывался: почему именно ты символ восстания? Почему не та же Мирта? Почему не Цеп или Катон? Почему не Марвел? Или малышка из Одиннадцатого?

Меня вновь пробирает дрожь.

– Рута.

– Почему не они все? – не унимается он. – Но однажды я просто понял, что никто другой этого и не смог бы сделать. Сломился или упал бы на полдороге, зализывая гниющие раны. Потерял бы чувство собственного достоинства, вымаливая и требуя у людей понимания и жалости. Не смог бы остановить кровопролитные бои и, движимый ненавистью, превратил бы Панем в настоящий ад. Я не верил твоим агитроликам, Китнисс. Ни одному из них, если быть честным. Все это казалось мне слишком явным позерством перед камерой. Но казнь Сноу полностью изменила мое мнение о тебе.

Он замолкает и смотрит на состав, который издает протяжный гудок. Я пытаюсь не вспоминать о том дне, который Элмер так старательно пытается воспроизвести. Все эти травмы и страхи, завладевшие мной, реагируют на мои воспоминания, словно мотыльки, летящие на свет: стремительно и быстро, это своеобразный маяк для ужасов, которые заполняют меня, едва лишь я сливаюсь с воспоминаниями.

– Я верю в то, что ты еще полетаешь, Сойка-пересмешница…

Он возвращается к кассе, так и не попрощавшись. Из поезда показывается недовольное лицо проводницы. Она сообщает, что экспресс отходит через несколько минут, и я, не задумываясь, впрыгиваю в вагон.

Я оборачиваюсь и замечаю просветлевшее, но все еще угрюмое лицо Элмера. Он подносит три пальца левой руки к губам и медленно, будто опасаясь, что его заметят, протягивает их в сторону удаляющегося поезда.

«Я ставлю на тебя, Огненная Китнисс», – проносится до боли знакомая и выцветшая фраза, которую, будь он рядом, Элмер Хейс сказал бы наверняка.

_____________________________________

У нас у всех сегодня небольшое событие. Ровно месяц назад на свет появился этот фанфик, который долгие недели зарождался в моих мыслях.

В честь этого столь длинная и довольно содержательная прода. Я хотела воссоединить в ней практически все детали, которые были опущены до этого момента. Китнисс медленно, но верно приходит в себя. Потому и начинает “думать”, вспоминать, ощущать.

К моему сожалению, эта глава последняя на этой, а возможно, и на будущей неделе.

Приятного всем прочтения:)

========== Глава 13 : Капитолий ==========

За окном вновь замелькали безрадостные виды удаляющегося Дистрикта-2. Я долго не могла поверить в то, что еще десять минут назад, на перроне, общалась с незнакомым мне человеком, который успел поддержать меня, уверить в том, что я действительно сильный человек, а заодно подарить на прощание «обещание» того, что он во время очередной революции встанет на мою сторону. Традиционный знак Дистрикта-12: три сомкнутых пальца, возведенные к небу, – еще один жест, который сверг Сноу и привел весь Панем к восстаниям.

Свобода стала одержимостью, а не необходимостью, и теперь, кроме собственной выгоды, люди нуждались еще и в зрелищности Игр. Я закрываю лицо руками. Сколько их там будет? Созданий, которые наверняка и знать не знали о том, какими жестокими могут стать мятежники. Очевидно, много, раз Койн так трепетно подходит к грядущим Играм.

Но продолжить свою мысль я не успеваю. По гладкой поверхности алюминиевой двери проходит стук. Предельно осторожный, а в чем-то и боязливый. Мои худшие опасения подтвердились.

– Войдите.

Из-за двери показывается вычурно-бледное лицо худощавой девушки, которой, на мой взгляд, было столько же, сколько и Вении, разве что ее волосы не того приятного лазурного оттенка, и пряди ее не торчат острыми клочьями. Хотя о чем это я – Капитолий уже не тот, Китнисс, забудь об их необыкновенной, странноватой и непосредственной моде.

– Мисс Эвердин? – жалобным звонким голоском начинает она. – Можно…

– Конечно, – отвечаю я, пока девушка не стала заплетаться в своих коротких фразах.

Поведение с моим нынешним стилистом Этаном было неблагородным с одной стороны и абсолютно заслуженным - с другой. Но с девушкой мне отчего-то хотелось быть вежливой и учтивой.

Когда она заходит внутрь, я чуть не ахаю от удивления. Несмотря на всю мою нездоровую худобу, она кажется мне в два или три раза тоньше меня самой. Девушка утыкается взглядом в пол и с испугом теребит сумку, в которой наверняка лежало целое множество «подготовительных» лосьонов, депиляторов, пинцетов, кисточек и косметики. Я недовольно вздыхаю: этого ведь не избежать? От этого ведь не спрятаться?

Недовольный вздох девушка принимает на свой счет и потому начинает быстро тараторить:

– Я всего лишь займусь вашими ногтями, прической и макияжем. Вскоре подойдет Этан и принесет подготовленную им одежду…

– Как тебя зовут?

– Фелиция, мисс Эвердин, – тоненьким голосом продолжает она.

– Просто Китнисс, – как можно более улыбчиво отвечаю я.

Фелиция раскрепощается, но ведет себя так, словно в каждую минуту я могу сорваться и наброситься на неё. Хотя, в принципе, я такого поведения и ожидала. Она осторожно раскладывает содержимое дорожной сумки на стол – я была права. В основном это знакомые мне щипцы и пинцеты, но вот баночки, упаковки и этикетки абсолютно другие и мало напоминают мне о тех, которые использовала моя группа подготовки. Никаких ярких красок, кричащих цветов фуксии, улыбающихся лиц красоток: все подчеркнуто вычурно и минималистично.

– Эти крема из Капитолия?

Девушка, сперва испугавшись моего голоса, роняет несколько баночек на пол. За громким ахом следует нервный всхлип моего нового косметолога. Я нахожусь быстро: помогаю девушке убрать раздробленные и уцелевшие склянки.