Флотоводец - Кузнецова Раиса Васильевна - Страница 47

После смерти Сталина Кузнецов рассчитывал на перемены к лучшему. Однако по-прежнему вопросы Военно-Морского Флота решались с трудом, откладывались на неопределенное время. Противником строительства надводных кораблей, особенно крупных, был сам Хрущев.

Верный своим принципам, Николай Герасимович резко высказывал собственное мнение и указывал Хрущеву на его полную некомпетентность в вопросах Военно-Морского Флота. Это не могло остаться безнаказанным. Тучи над ним сгущались.

В мае 1955 г. Николай Герасимович перенес инфаркт, лечение которого требовало длительного времени. 27 июня он обратился к министру обороны с просьбой освободить его от занимаемой должности. Ответа не последовало.

Из-за болезни Николай Герасимович уже полгода не исполнял обязанности главнокомандующего Военно-Морским Флотом, когда в ночь на 29 октября 1955 г. под днищем линейного корабля «Новороссийск» (бывший итальянский линкор «Чезаре», полученный по репарации) произошел взрыв. Линкор затонул, погибло много людей.

Комиссия, расследовавшая обстоятельства гибели корабля, истинной причины так и не установила, выдвинув лишь ряд версий.

Вступив в командование Черноморским флотом после катастрофы линкора, в декабре 1955 г., я внимательно изучил все имеющиеся материалы по этому вопросу — состояние корабля, подготовку личного состава, место гибели корабля и его состояние после взрыва, а также выполненные флотом за десятилетний период траления Севастопольской бухты от неконтактных мин, установку штатных бочек для швартовки кораблей, а также охрану бухты и разведывательные документы. Пришел к заключению, что Н.Г. Кузнецов был прав, записав в свою личную книжку в 1955 г.: «До сих пор для меня остается загадкой, как могла остаться и сработать старая немецкая мина, взорваться обязательно ночью и взорваться в таком уязвимом месте для корабля. Уж слишком это все невероятно».

Это также подтверждается докладами с флота — в течение 10 лет проводилось контрольное траление, но никаких мин так и не обнаружили. Кроме того, кораблям было запрещено становиться на якорь в Севастопольской бухте и для каждого из них установлены штатные бочки. Линкор в то время стоял на своей штатной бочке. Следовательно, наиболее вероятной причиной была все же диверсия.

В феврале 1956 г. Н.Г. Кузнецов был уволен в отставку, понизили его и в звании до вице-адмирала. Однако и в отставке, Кузнецов продолжал настойчиво трудиться для флота. Много читал, разрабатывал материал для написания мемуаров. Совершенствовал свои знания в английском языке, так как интересная литература, многие документы по флотской тематике издавались на этом языке. Многие годы Кузнецов занимался переводами статей, книг с английского языка на русский и весьма успешно.

Николай Герасимович сам писал свои книги. За годы напряженной работы собрал необходимые материалы, развил необходимые литературные навыки. Прекрасное знание военной истории, отечественной, зарубежной, художественной и специальной литературы, французского, немецкого, испанского и английского языков способствовали его успехам на историко-литературном поприще.

В 1965 г. Николай Герасимович закончил работу над книгой «Накануне». В 1968 г. известный советский писатель К.М. Симонов писал об этом труде: «Книга Кузнецова, на мой взгляд, дает очень убедительное представление о том, какое место занимают армия и флот в жизни всей страны, в умах и в сердцах людей».

Затем Николай Герасимович выпустил книги «Курсом к победе», «На флотах боевая тревога», «На далеком меридиане» и др. В них рассказал о боевом пути советского Военно-Морского Флота, своей жизни, о том великом деле, бороться за которое он начал в незабываемом 1919 г.

Близкое общение на протяжении многих лет с Н.Г. Кузнецовым по работе дает мне основание сказать, что Николай Герасимович несомненно был талантливым руководителем, обладающим высокими организаторскими способностями. Важнее всего то, что он внес выдающийся вклад в создание советского Военно-Морского Флота. Трудно переоценить роль и значение народного комиссара ВМФ СССР Н.Г. Кузнецова в подготовке флотов и его кадров к войне против вероятного агрессора в 1939–1941 гг., его талантливое руководство флотом в сложнейших условиях Великой Отечественной войны с фашистской Германией и милитаристской Японией, его фундаментальные работы и деятельность в послевоенном строительстве флотов и по подготовке кадров в условиях внедрения на флотах достижений научно-технической революции, его вклад в перевооружение Советских Вооруженных Сил.

Николай Герасимович Кузнецов прожил большую, сложную, достойную и полезную жизнь, пройдя путь от матроса до Адмирала Флота Советского Союза и флотоводца.

Судьба его не баловала. Порой с ним поступали несправедливо. Но это не сломило его. В сложных испытаниях отчетливо проявилась сила духа и характера этого прекрасного человека.

Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский так писал о Николае Герасимовиче Кузнецове:

«Я храню постоянную память о редкостном человеке, талантливом военачальнике и любимом друге — Николае Герасимовиче Кузнецове, отдавшем все, что он мог за свою жизнь, делу укрепления, развития и победы наших славных Вооруженных Сил».

Вдумчивый, умелый организатор, внимательный товарищ и наставник, человек щедрой души — таким останется Николай Герасимович Кузнецов в нашей памяти.

После того, как я в 1964 г. был назначен в Москву на должность Первого заместителя главнокомандующего ВМФ, мне приходилось несколько раз встречаться с Н.Г. Кузнецовым, беседовать с ним.

Мысль о восстановлении доброго имени Николая Герасимовича не оставляла меня, и в этом я находил много единомышленников. Но проблема всегда встречала прямое сопротивление С.Г. Горшкова, который в угоду Н.С. Хрущеву и Л.И. Брежневу, а также исходя из личных амбиций, этот вопрос нигде не ставил. Как известно, у Н.Г. Кузнецова был конфликт с Хрущевым по вопросам строительства флота. В то время это все подогревалось и министром обороны Жуковым, который с 1955 г. целенаправленно ездил по флотам, собирая «компромат» против Николая Герасимовича.

Я тогда командовал 8-м ВМФ. Жуков со своей группой работал и у нас в Таллине, и в других пунктах базирования флота. У него напрямую просматривалось предвзятое отношение к Николаю Герасимовичу, желание привлечь его к ответственности за провалы в вопросах воинской дисциплины и аварийности.

Объективно говоря, в тот период недостатков в Военно-Морском Флоте по воинской дисциплине хватало, но это было присуще и другим видам Вооруженных Сил. Я знал это по Прибалтийскому военному округу, с которым нам приходилось взаимодействовать по многим вопросам. Но мнение Г.К. Жукова, имевшего колоссальный авторитет на всех уровнях, было тогда определяющим. А он не стеснялся в формах и способах «наведения порядка». Многие генералы, адмиралы и офицеры снимались им, что называется, «прямо на месте». Разбор также был суров…

Все это использовали против Николая Герасимовича, особенно после гибели линкора «Новороссийск», и Кузнецов «по совокупности» был освобожден от должности главнокомандующего ВМФ с понижением в воинском звании до вице-адмирала.

Что касается Брежнева, то у него были свои причины недолюбливать Кузнецова. Дело в том, что Леонид Ильич в 1953 г., неизвестно почему, был неожиданно назначен на должность начальника Политуправления ВМФ. Ошибочность этого назначения в первую очередь стала ясна Николаю Герасимовичу, и он, даже при всей его тактичности, от Брежнева этого особенно не скрывал. Через полгода Брежнева убрали.

Естественно, он запомнил все и, когда вошел в высшее руководство, стал всячески поддерживать С.Г. Горшкова по замалчиванию заслуг Николая Герасимовича и намеренно не замечал предложений о восстановлении бывшего наркома.

К сожалению, как стало известно много позже, Горшков все делал от имени Военного совета ВМФ, хотя на Военном совете этот вопрос не обсуждался. Им даже был подготовлен документ «О нецелесообразности восстановления…»