Благородство не порок (СИ) - "Marlu" - Страница 22

Гарри откинулся в кресле. Получалось, что муж теперь принял его как равного? Немного помучив мозг подобного рода размышлениями, он решительно закрыл оба фолианта и вернулся в Малфой-менор: не хватало еще объясняться по поводу отсутствия в общей постели. Сталкиваться с проявлениями аристократической ревности не хотелось, было подозрение, что парой разбитых тарелок дело бы не ограничилось.

Единственное, что сильно волновало Гарри — он не знал, как реагировать на предложение Люциуса: что именно должен был сказать допущенный в круг и как себя вести, нигде не оговаривалось. Решив, что утро вечера мудренее и что будет действовать по обстоятельствам, он вернулся под бочок сладко спящего мужа. До завтрака оставалось еще более трех часов, и провести их в объятиях Морфея было наилучшим решением.

Утром Люциус был бодр и свеж, в отличие от Гарри, который пытался взбодрить себя третьей чашкой кофе под пристальным взглядом мужа. Мысли о прочитанном не выходили из головы, но как вести себя в свете полученных знаний? А вдруг Люциус не помнит, что сказал вчера, или жалеет о вырвавшихся под влиянием момента словах?

— Поттер, на твоем челе застыла вселенская мировая скорбь, не желаешь поделиться горем?

— Можешь звать меня по имени, Люци, — съязвил Гарри и замер, страшась последствий: перегнуть палку было легко.

Малфой рассмеялся открыто и искренне, Адена отставила чашку с недопитым молоком, промокнула губы салфеткой и с опаской уставилась на обоих мужчин. Их поведение было ей непонятно и внушало тревогу.

— Договорились, — Малфой встал, мимоходом потрепал Гарри по вечно лохматой макушке, и тому показалось, что если бы здесь не было ребенка, то только этим бы жестом не обошлось. — До вечера, — добавил лорд, мягко улыбнувшись, и вышел.

Гарри остался сидеть, пытаясь осознать то чувство, которое появилось внутри. Доверие. По-другому назвать не получалось, и ни на что другое оно не походило. Мягкое и теплое, оно затопило все внутри, неизбежно влияя и на окружающий мир: теперь холодный и неуютный особняк перестал казаться таковым. Еще не родной дом, но уже и не чужие стены. Родовая магия приняла, догадался Гарри, и сам Люциус принял — и это было гораздо важнее.

— Гарри, а ты сегодня пойдешь на работу? — Адена напряженно сидела на стуле и вопросительно смотрела в его сторону.

— Я тут подумал, что у меня уже несколько лет не было отпуска. Как думаешь, мисс Скиттер очень обидится, если ей придется до конца недели поработать одной? А мы бы с тобой куда-нибудь сходили.

Адена взвизгнула и бросилась Гарри на шею, бурно выражая свой восторг: сидеть в четырех стенах ей изрядно надоело.

Чтобы не провоцировать магическое общество, решено было прогуляться по немагическому Лондону. Гайд-парк очень понравился обоим, и после обеда они решили пройтись еще немного по близлежащим улочкам.

— Гарри, смотри! — Адена прилипла к витрине какой-то антикварной лавки, из-за толстого стекла которой равнодушно смотрели на прохожих два серебряных павлина. — Папа говорил, что раньше в меноре жили павлины. Красивые, правда?

Они полюбовались на фигурки, а потом, повинуясь порыву, Гарри все-таки купил их, благо прихваченных с собой фунтов хватило на обоих. Оставалось убедить Люциуса, что это простая прихоть и он ни в коем случае не хотел задеть ничью гордость: в плане подарков муж был чрезвычайно щепетилен.

Договорившись отложить представление павлинов второму родителю до Рождества, они явились домой незадолго до ужина. Девочка выглядела довольной и счастливой. Гарри стало грустно оттого, что она лишена общества детей своего возраста — Малфоев теперь сторонились, а уж о том, чтобы восстанавливать старые связи, не могло быть и речи, это прямая дорога в Азкабан. Да и баловать дочь хотя бы игрушками Люциус не мог, денег катастрофически не хватало, а брать у мужа отказывался наотрез, причем Гарри был уверен, что будь он не мужчиной, а ведьмой с приданым, то разговоров об этом бы и не возникло и деньгам бы быстро нашлось достойное применение.

После ужина, когда Адена, пожелав всем «Спокойной ночи», удалилась в свою комнату, Люциус, немного помолчав, предложил:

— Гарри, не желаешь пойти со мной поискать лазейку, которой воспользовалось юное дарование? Вчера я так и не сподобился, а утром было уже некогда.

— С удовольствием! — доверие мужа приятно порадовало, да и перспектива провести весь вечер в одиночестве не прельщала.

Подземелья оказались не такими страшными, как представлялось вначале. Просто темные коридоры, неожиданные повороты, низкие своды. Там против ожидания было сухо и пахло не затхлостью, а всего лишь старым камнем и немного пылью.

— Здесь какие-то очищающие и осушающие чары, наложенные еще во время строительства, — проявил наблюдательность Люциус, впрочем, догадаться, о чем думает муж, было несложно.

Огоньки на кончиках волшебных палочек давали достаточно света, чтобы без проблем видеть и ответвления, и тупики; приоткрытые двери в какие-то помещения немного пугали, но там не было совершенно ничего. Ни обрывков бумаг, ни старого тряпья, ни сломанных и почему-то не выброшенных вещей — ничего!

— Ага! — обрадовался Люциус, когда они уперлись в стену, которой оканчивался тупик. — Видишь? — и он показал на чуть более темный, чем остальные, камень.

Гарри дотронулся до него, и стена медленно приподнялась не больше чем на полметра от пола.

— Ну вот, когда еще вспомнишь детство, — пропыхтел Люциус, протискиваясь в образовавшееся отверстие, — ты идешь? — донесся приглушенный стеной голос.

Гарри немного помедлил, но потом решительно протиснулся вслед за мужем — любопытство победило.

Открывшееся помещение оказалось огромным. Заставленное стеллажами и шкафами, оно производило сногсшибательное впечатление.

— Обалдеть! — восхитился Гарри. — Но как же эти сокровища не нашли при обысках?

— Чары, — пожал плечами Люциус, — очень древние. Пропускают только Малфоев, и то не всех.

— Но я же не Малфой, — удивился Гарри.

— Магия сочла за своего, — пожал плечами Люциус, — значит, считает членом семьи.

Гарри посмотрел на увлеченно колдующего супруга: обижаться не получалось, хотя проверка была, скажем так, дурного толка. Интересно, как бы выкручивался дорогой муженек, не пусти его магия в святая святых? Или был настолько уверен в нем, в Гарри? Не понять этих аристократов, просто не понять. А спрашивать? Так не уверен, что в ответ услышишь правду.

— А там что? — спросил он, чтобы отвлечься.

— Зал с Родовым камнем, — ответил Люциус, оборачиваясь, — хочешь взглянуть?

— Если можно.

Оказалось можно, но камень разочаровал. Большой сероватый булыжник, наполовину вросший в земляной пол. Гарри потрогал его шероховатую поверхность, удивился, что она теплая, и не сразу заметил изумленный взгляд Люциуса.

— Я же никогда не встречался с подобным, — пришлось пояснять очевидное.

— Прости, не подумал, будем возвращаться? — Люциус опять выглядел как всегда.

— Ты уже все сделал?

— Да, оставил ребёнку в доступе пару полок с историей рода, историей магии и кое-какими трактатами по травологии. Пока, надеюсь, хватит. Потом можно будет расширить…

— Знаешь, мне кажется, что она умная девочка, и пары полок ей точно не хватит…

— Конечно, не хватит, — коварно усмехнулся Люциус, — и она скоро заметит, что чем больше она читает, тем больше появляется книг. А ты думал, что заставить детей изучать нуднейшие труды древних так просто?

— Люци, ты нечто! — рассмеялся Гарри. — А что там за дверь?

— Где? — обернулся в указанном направлении Малфой. На стене в огромном круге, едва видном и полустершемся, извивались змеи. — Это просто древний барельеф. Змеи здесь являются символом нашей связи со Слизерином.

Гарри еще раз посмотрел на стену: на мгновение показалось, что одна из рептилий подняла голову и подмигнула. А вообще этот круг сильно напоминал проход в тайную комнату, и маг уже почти открыл рот, чтобы сказать на парсетланге заветное слово, но та же змея вильнула недовольно хвостом и отвернулась.