Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса" - Страница 60

-- Антон, милый, ну, куда ты пропал? -- услышала я томный голос. -- А это ещё кто?

Я сначала даже не поверила своим глазам, когда к Крэйну подошла высокая блондинка с большими зелёными глазами. Красавица, просто слов нет: длинные светлые волосы, черные ресницы, пухлые губки. И, конечно же, абсолютно идеальная фигура. Ну, а разве могло бы быть иначе? Девушку я сразу же узнала. Это была Кристина Петрова. Вот же ёлки-палки...

Петрова прильнула к Крэйну, обвив его локоть тонкими руками, затем, не скрывая презрительного сомнения, оглядела меня с головы до ног.

-- Разве ты не помнишь Машу? -- спросил Антон, хмурясь и бросая быстрый взгляд на Кристину. Я так быстро выпала в осадок от развернувшейся передо мной сцены, что теперь даже толком и не знала, что сказать. -- Вы же вместе учились.

-- Маша? -- прореагировала Петрова. Она, кажется, издевалась надо мной. -- Не помню никаких Маш.

-- Мы с тобой учились в одном классе, -- тихо сказала я, обретя дар голоса.

-- Что, прости? -- переспросила Кристина, делая вид, что не расслышала меня. -- Погромче говори, пожалуйста.

"Ну и дрянь", -- понуро подумала я и ответила уже громче:

-- Я говорю, мы с тобой в одном классе учились.

Кристина легко пожала плечиками.

-- Странно, я тебя совсем не помню, -- надув губки, сказала девушка. -- Хотя, у нас таких, как ты в классе было пруд пруди. Так и не вспомнишь.

У меня округлились глаза. Ну, ничего себе заявления. Да со мной на мёртвых землях разговаривали с большим уважением. Мало того, эта напыщенная курица просто откровенно лгала. Петрова наверняка отлично меня помнила. Ведь это именно она больше всех остальных ненавидела меня в школе за то, что Антон всегда таскал меня за собой. Она же была влюблена в него ещё в те годы, когда мы были детьми!

-- Кристин, ты иногда меня удивляешь, -- буркнул Антон, недовольно глядя на Петрову. -- Маша Орлова, дочь Алексея Романовича... Ну, как ты её можешь не помнить?

Кристина состроила удивленную мину.

-- А, та самая Маша Орлова, -- нагло усмехнулась она. Девушка ещё сильнее прижалась к Антону, но тот лишь мрачно уставился куда-то в сторону, сложив руки на груди и не двигаясь. -- Да, я вспомнила тебя. Ты всегда такой тихоней была. Мы ещё тебя мышкой называли. Помню, ты настолько тихо на уроках отвечала, что я даже с первой парты еле-еле тебя слышала. Смотрю, до сих пор так ничего и не изменилось. -- После этих слов брови Крэйна взметнулись вверх, и он уставился на Петрову с нарастающим недоумением. Что касается меня, то я уже была просто вне себя от гнева. -- Да-да, помню, как я завидовала тебе из-за того, что Антон всё время с тобой носится, как не знаю с чем. И вот, видишь, Маша, как в жизни-то всё меняется. -- Кристина оскалилась в усмешке. -- Раньше я так ревела из-за всего этого, а теперь мы с Антоном вместе, любим друг друга и счастливы...

-- Петрова, что ты тут вообще несёшь...

Крэйн с горящим во взгляде возмущением попытался высвободить руку из хватки Кристины, я же закрыла глаза, из последних сил сдерживая слёзы. Ну, всё, с меня хватит.

-- Знаете, ребят, пойду я -- всё-таки дома пять лет не была, -- резко сказала я. -- А вы развлекайтесь, не буду вам мешать.

Мигом развернувшись, я направилась к фонтану. В голове гремело, а в душе всё вопило от боли. Подойдя к лавке, я тут же плюхнулась на неё и дала волю слезам. Не помню, сколько времени прошло, но я всё сидела, смотрела на воду в резервуаре и шмыгала носом. В мыслях в очередной раз всплыл образ льнущей к Крэйну Петровой. Какая же я дура. Просто слов нет.

Не женат... Ну да, может, у него и нет обручального кольца на пальце, но это совсем не значит, что у него нет любимой девушки. Боже мой, да как я вообще могла подумать, что у такого парня, как Антон Крэйнер нет девушки? Да у него и так их тысячи. И, конечно же, он встречается с самой красивой. Ну, и что тут неправильного? Он ещё пять лет назад был самым популярным мальчиком здесь. А сейчас уже и не только здесь, судя по словам Цента. Мне-то вообще просто свезло -- наши семьи дружили, и мы с детства всё время общались с Антоном... И не просто общались -- мы были лучшими друзьями. И, слава Богу, до сих пор. Вот только сейчас как-то легче от этого не становится. Да и что я собственно хотела?...

Антон, Антон...

Если бы только знал как мне больно... Как мне мучительно больно...

"Признайся себе, Маша, -- шептал назойливый внутренний голос. -- Признайся. Всё же так очевидно для тебя. Не пытайся скрыть такую ясную правду. От себя не убежишь".

Я нахмурилась, отмахиваясь от вопиющих мыслей.

"Не в чем мне себе признаваться, -- подумала я. -- Антон -- мой лучший друг, и здесь граница -- дальше некуда".

Я смотрела в темнеющий лес за фонтаном.

"Так почему же тебе тогда так больно, Маша?"

Всё словно бы затихло, растворилось. Ничего вокруг, только лишь один вопрос, прозвучавший в моих мыслях так резко, словно гром среди ясного неба. На мгновение я застыла, всеми силами пытаясь собраться с мыслями, но всё, всё, было уже слишком поздно.

"Потому что я люблю его, -- ошеломленно выдохнула я. -- Я люблю Антона Крэйнера. Вот почему...".

Вот он, ответ на все мои вопросы. Не в силах сдержать кроткой улыбки, я прикусила губу и опустила лицо. Ветер пронесся над водой резким порывом и затерялся в шумящих кронах деревьев. От упавшего в резервуар фонтана кленового листика по воде разбежались ровные круги. Я думала об Антоне, вспоминала его улыбку, его светло-зелёные глаза и вечно серьёзный взгляд. У меня перехватило дыхание, и сердце в очередной раз со сладкой истомой замерло в груди.

Любовь. Это тепло в моей груди, этот огонь в моей душе, это воздушное счастье, уносящее меня куда-то в облака....В моём сердце цвела любовь. И она была прекрасна. Но теперь, в эту секунду, когда я, наконец, открыла себе страшную правду, которую скрывала от себя Бог знает сколько времени, вся моя жизнь, весь мой мир перевернулся вверх тормашками.

"Вот ты и призналась себе, Маша, -- снова шепнул мне едкий голосок. -- Подумай теперь о том, как ты будешь смотреть ему в глаза".

Кровь мгновенно отлила от моего лица, и я уставилась в пространство перед собой. Господи, как же я теперь буду смотреть Крэйну в глаза?! Он же сразу всё поймет. Нет! Нет! Нет! Ни в коем случае! Я не должна этого допустить! Он не должен узнать.

Так, стоп. Фух. Спокойно. Я уже однажды втрескалась в него, и ничего нормально, никто ничего не понял. Правда, мне тогда было всего семь лет, а Крэйну девять. Но теперь-то не попляшешь. И что же мне делать?

"Будет проще, если ты скажешь ему", -- лаконично подсказал мне внутренний голос.

-- Нет уж, дудки! Ни за что! -- воскликнула я, резко вскакивая с лавки и тут же врезаясь в Крэйна.

Антон подхватил меня, и я похолодела. Он был так близко от меня, что я едва удержалась на ногах. Нет, ну как можно быть таким красивым?

-- Я не вовремя? -- спросил Антон, вопросительно приподняв бровь.

Я прочитала замешательство в его глазах. Ещё бы. Он, должно, принял меня за ненормальную.

"Не спалиться, -- первая мысль, которая мелькнула в моей голове, когда я почувствовала, как мои щеки начинают гореть. -- Помни, Маша, главное -- не спалиться".

-- А... эээ... -- промычала я, сгорая от стыдливого смущения. -- Ты что-то хотел?

-- Да, -- сказал Антон, отпуская меня и убирая руки в карманы джинсов. Он отвёл взгляд. -- Я хотел извиниться. За Петрову.

-- А, -- коротко ответила я, мгновенно закипая от злости. -- Ясно. Ну, тогда... Извинения приняты.

-- Слушай, Маш, ну серьёзно, -- сказал Крэйн, переведя на меня взгляд. В моих мыслях в очередной раз всплыл образ льнущей к Крэйну Петровой, и меня сразу же обожгло страшной ревностью. -- Прости ты её за всю эту сцену и за всю эту дурь, что тебе пришлось там выслушивать, ладно? Я просто не хочу, чтобы ты весь первый день дома провела в мыслях о бреде, который случился там у лестницы.