Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса" - Страница 18

Я поморщилась, когда Спольников посмотрел на меня, не скрывая деспотичного, извращенного веселья.

-- Ты просто сумасшедший, -- прошептала я.

Андрей усмехнулся.

-- Может быть, для тебя -- да, -- сказал он. -- Но на самом деле, я не сумасшедший -- я гений. Я готов отдать всю свою жизнь за свою работу. К тому же, если тебе интересно, это было просто удачное стечение обстоятельств для меня. Мою сыворотку, как и НетРаден, да и все остальные лекарства, так или иначе изобретаемые против воздействия радиации, объективно и полно можно проверить только на том образце, в крови которого содержатся альфа-места частицы. То есть мне нужна была такая кровь, как и у тебя. К сожалению, после даже самых тщательных поисков, мы так и не смогли найти того, кто бы нам подходил. До тех пор, пока не случилось то, что случилось. -- Спольников засмеялся, качая головой, словно безумный. -- Маша, ты только подумай -- единственным подходящим образцом для моих тестов оказалась ты, дочь Орлова, которую он собственноручно отдал мне. Теперь ты понимаешь, о чём я говорю? Не только я хочу справедливости, но само мироздание. Так должно быть, пойми, именно поэтому всё сходится так, как я и не мечтал. Орлов совершил преступление против меня, отравил мне жизнь, унизил меня. Но вскоре он полностью познает, каким горьким будет наказание за все зло, что он причинил мне... А когда я создам то, что запланировал -- почивать на лаврах будет не он, Маша, не твой отец, а я.

Спольников снова засмеялся, резко отпуская моё лицо. Я, едва двигаясь, в страхе отползла к противоположной стене и прижалась к ней спиной.

"Мне конец", -- трепеща, подумала я, когда Андрей начал подниматься на ноги.

-- Что ж, Маша, -- сказал он, цепко глядя на меня. На его тонких губах играла зловещая улыбка. Спольников направился к двери, затем повернул ручку и открыл её, пропуская блеклый свет коридорных ламп в мою комнату. Я прищурилась из-за непривычной моим глазам яркости. Открыв дверь, Андрей продолжал: - Как бы там ни было, теперь ты всё знаешь. Но, в любом случае, даже если бы мои тесты завершились благополучно, и ты бы осталась жива, я бы всё равно в итоге убил тебя. Так что боюсь, тебе в любом случае придется смириться с тем, что тебя ждёт скорая смерть...

-- Ну, уж нет, Спольников, -- услышала я голос Рожкова. -- Сегодня здесь со скорой смертью придется смириться только тебе...

Выстрел прогремел так громко, что даже сейчас, спустя десять минут после случившегося, у меня до сих пор звенело в ушах. Всхлипнув, я украдкой посмотрела на суровое лицо Эдуарда Валентиновича. Мне до сих пор казалось, что за этот пятничный вечер Рожков постарел чуть ли не на десять лет. Ёжик его седых волос, кажется, стал совсем белоснежным, морщины на лице обострились, а обычно веселый и добрый взгляд теперь казался уж слишком усталым. Сейчас мы с Эдуардом Валентиновичем спускались вниз в гремящем лифте -- старом, поеденном ржавчиной, с облупленной неровными кусками краской. Сам лифт был открытым, только низкое ограждение из смятой в нескольких местах сетки огибало ребристую квадратную платформу. В лифтовой шахте было холодно, и чем ниже мы спускались, тем холоднее становилось.

Я склонила голову и зацепилась взглядом за пистолет, спрятанный в кобуру на поясе у Эдуарда Валентиновича. Именно этим пистолетом Рожков пригрозил Дэну Сухонину, спасая меня от попытки изнасилования на улице Адвеги, и именно из этого пистолета пятнадцать минут назад Рожков застрелил Спольникова.

Я закрыла глаза, делая глубокий вдох. Почему я почувствовала облегчение при мысли о том, что Андрея больше нет?

"Потому что Спольников больше никому и никогда не причинит никакого вреда", -- подумала я и вновь припомнила тот момент, когда Рожков выстрелил в Андрея. Он попал ему в шею.

"Ты ответишь за это, Маша, -- шептал Спольников, лёжа на полу моей комнаты, захлебываясь кровью и умирая. -- Я найду тебя, и ты ответишь за всё, что натворила..."

Конечно же, он меня больше никогда не найдет. Теперь-то уже всё. Теперь я хочу быстрее убраться отсюда, из этого проклятого города, и поскорее всё забыть.

Я, конечно же, была подавлена предстоящим путешествием до ближайшего населенного пункта, которое мне предстояло совершить в одиночку, и прекрасно отдавала себе отчет в том, что могу оказаться убитой головорезом или, например, растерзанной мутантом в первые же полчаса после того, как выберусь за гермодвери Адвеги. Но без риска тут никак не обойтись. По мне уж лучше рисковать своей жизнью, пытаясь добраться до ближайшего населенного пункта одной, нежели провести здесь, в Адвеге, лишнюю минуту.

Спустившись на лифтах вниз, на площадку с решетчатым полом, мы с Рожковым быстрым шагом направились вперёд. Я снова посмотрела на Эдуарда Валентиновича. Он нервничал, и я знала почему: за нами шла погоня. Убийство Спольникова не прошло бесследно. После того, как Рожков застрелил Андрея, он только и успел поднять меня на ноги, схватить мой рюкзак и, крепко сжимая меня за руку, бегом увести за собой в сторону лестниц.

До этих самых пор никто ничего не знал о том, что Рожков помогает мне. Когда Эдуард Валентинович убил Спольникова, мы слишком быстро унесли ноги, прежде чем нас успели засечь. Впрочем, теперь у жителей Адвеги будет куда больше поводов посудачить обо мне, особенно когда обнаружится, что я сбежала. Ведь убитого Андрея нашли не где-то там, а у меня в комнате.

Про Рожкова же никто и слухом не слыхивал и никто никак уж точно не узнает о том, что он имеет прямое отношение к этой страшной истории. Нет улик и нет свидетелей, так что дело с концом. Мы подошли к железнодорожным путям. Эдуард Валентинович спустился по маленькой ржавой лесенке к рельсам, затем подал руку мне. Оказавшись на путях, я огляделась в полутьме огромных, уходящих вдаль тоннелей. У стен и у перегородок пылились ветхие коробки и деревянные ящики, старое техническое оборудование глыбами нависало над неработающими терминалами. Где-то свистел затхлый ветер. Как же сыро здесь было...

Эти пути, на которые мы спустились, вели прямиком к гермодвери и уже давно не использовались. Мы с Рожковым так быстро шли по ним, что через десять минут у меня уже совсем сбилось дыхание, да и бок болел, сил моих не было как. Останавливаться было нельзя, но и бежать я уже была не в состоянии. Когда я замедлила шаг, Эдуард Валентинович посмотрел на меня, выпучив глаза.

-- Осталось совсем чуть-чуть, -- прохрипел он мне, крепко сжимая мою ладонь в своей. -- Не отставай!...

И действительно, уже через минуту впереди я увидела очертания вагонов -- зеленых, красных, синих. Где-то чернел уголь, где-то тяжёлыми насыпями лежал песок. Мы бежали вперёд, и я всё таращилась на эти вагоны, ощущая, как по лицу стекает солёный пот, и как кончики вымокших волос щекочут кожу лица.

Рожков резко остановился. Положив одну руку на стену, он наклонился и теперь пытался отдышаться. Некоторое время мы молча стояли в промозглой свежести огромного тоннеля, переводя дыхание.

-- Маша, -- позвал меня Рожков.

Я обернулась. Карие глаза Эдуарда Валентиновича сейчас казались чёрными. Он смотрел на меня, и по его взгляду я всё прекрасно понимала -- пора прощаться.

После всего пережитого, Эдуард Валентинович мог бы отправиться в Купол вместе со мной, но я знала, что Рожков не собирался уходить. Знала, что у него есть какой-то план -- он не хотел оставлять Адвегу в руках Сухонина и собирался что-то предпринять для борьбы с ним. И хотя я не знала, что именно, я была абсолютно уверена, что Рожков всё так как есть не оставит.