Кривич (СИ) - Забусов Александр - Страница 37

   Дружина князя, в одночасье превратившаяся в подобие толпы на базаре, в неистовстве ревела, как стадо оленей во время весеннего гона. Ревел строй Монзыревских бойцов, удерживающих твердой рукой всполошившихся из-за крика лошадей, "танцующих" на месте, непонимающих происходящего. Князь сам волновался, словно молодой гридень кричал и улюлюкал вместе со всеми при каждом действии соревнующихся. Улеб зачерпнув энергетики боя, раскрасневшись, срывая голос, поминал скандинавского шутника Локи, еще кого-то из богов славянского пантеона, бил себя ладонями по бедрам. Поединок профессионалов, это миг битвы, миг удачи поставленной на кон.

   Олесь отбросив свой щит, ужом поднырнул под руку Ратмира, при этом не по-спортивному, еще раз, теперь уже боковым ударом приложился ступней по голени ранее травмированной ноги. Силой инерции развернул противника из-за его подвернувшейся влево конечности к себе затылком, заставил присесть на больное колено. Оказавшись за спиной княжеского гридня, локтевым сгибом зажал ему шею, завершив действие приема замком. Напрягая мышцы, сдавил сонную артерию, перекрыл доступ кислорода в легкие. Прижав тело черниговца к груди, считал про себя:

   "Раз, два, три, четыре..."

   Ратмир отключился. Аккуратно положив тело гридня на лед, наворопник поднял свой щит и на шаг отошел от сомлевшего соперника, вопросительно глянул на Монзырева. Боярин одобрительно кивнул.

   Гомон стих. И местные вои и дружина князя молчали, молчали каждые по своей причине. Кривичи при нахождении в строю были отучены от слишком бурных выражений эмоций, ну, а дружина была просто в шоке, уж слишком быстро все случилось.

   Чтоб не потерять лица, князь сунул руку в кошель и бросил наворопнику серебряную монету:

   - Держи, заслужил.

   Олесь на лету поймал ее и с тем же спокойным выражением на лице, поблагодарил.

   - Потешил меня твой воин, боярин.

   - Так ведь, светлый князь, это и твой воин. Мы все твои воины, - поведя ладонью руки вдоль строя кривичей, переферийным зрением Монзырев заметил, как эта фраза понравилась князю. - Велишь в поход идти, и мы тут же встанем под твои знамена. А сейчас прошу посетить мой дом. Боярыня моя, поди, заждалась нас к столу.

   - Что ж, Гордей Вестимирович, показывай дорогу. Ты хозяин в этих местах.

   - С превеликим удовольствием. Улеб Гунарович, распорядись сотниками. Пусть обеспечат сопровождение. Ну, ты сам знаешь.

   - Слушаюсь, хевдинг.

   Уже отмеряя расстояние до крепости, следуя бок обок и разговаривая на отвлеченные темы, князь все же заметил:

   - Что же это надо было сделать такого, что бы Улеб Моржовый Клык признал тебя хевдингом?

   - Воевода оговорился. Видно стар стал.

   - Ну, да, ну, да...- хитро, себе в усы улыбнулся князь.

   Снова перед глазами прошли чередой воспоминания.

   -Смотри за моими движениями. Ты атакуешь. Нападай! Я ставлю блок. Вот так. Видишь он скользящий. Я превращаю слабую защиту от твоего сильного рубящего удара в скользящий блок. При твоей атаке, в само касание клинков, принимаю рубящую грань твоего меча, на голомень своего меча. Ты проваливаешь удар, твой меч соскальзывает с моего, а я завершаю свое деяние вот так.

   Меч Улеба без должной силы в реальном бою, чиркает по байдане Монзырева в районе левого бока и живота. С тех пор как они вернулись из своего затворнического бытия в городок, умудренный битвами воин и наставник боярина, велел тому ходить только в кольчужной рубахе, поверх которой носить байдану, так сказать, привыкать к своей второй коже. Давно ушла в воспоминания работа с деревянным мечом, теперь между обыденными заботами и жизнью в городище обучение шло именно со своими клинками. Тело ученика не стало от этого получать меньше синяков и ссадин, а к ним прибавились еще и легкие порезы и царапины, но эффективность обучения повысилась на порядок, да и сам Монзырев втянулся в процесс учебы. Мешок с речным песком значительно потяжелел, хранился на заднем дворе боярского детинца а каждодневная разминка ним укрепила ноги и руки ученику. Рваные телодвижения превратились в плавные, Толик набрал приличную бойцовую форму, и сейчас учитель просто шлифовал ему его технику клинкового боя, учил тому арсеналу каждого воина, который передается в роду из поколения в поколение и самостоятельно нарабатывается в боях. Проводя занятия, воевода и сам словно молодел. Расправлялись плечи, исчезала сутулость присущая старикам. Улыбка на лице появлялась все чаще и чаще. Он оживал.

   -Смотрю, подутомил я тебя сегодня.

   -Да, все нормально, старый дружище.

   -А то я не вижу! Семь потов с тебя сошло боярин. Ладно, пойдем присядем, и я тоже передохну.

   Вышли с площадки из вытоптанного ногами на тренировках круга, уселись на бревно под самой крепостной стеной из бойниц и галерей которой за тренировкой наблюдали вои. Анатолий снял с головы шелом, положил на траву у своих ног. Ноги и руки привычно гудели от воинской работы. Дело шло к вечеру, солнце перешло берег речки, повисло над кронами сосен и елей на другой ее стороне, стало совсем не пекущим. Внешней стороной ладони смахнул обильный пот со лба и вихров. Улебу хорошо, он одет гораздо легче, а на нем рубаха, простеганный подклад, кольчуга, на которой ко всему прочему еще и байдана. Попробуй в жаркий день попрыгать в такой тяжести, поневоле вспомнишь армейский бронежилет. А ведь в былые годы еще и жаловался сам себе за неудобство при его использовании. Правильно говорят, все познается в сравнении. Нет, ну хотя бы байдану-то можно было бы не надевать? От соб­ст­вен­но коль­чу­ги она от­ли­ча­ет­ся лишь раз­ме­ра­ми и фор­мой сво­их ко­лец. Коль­ца бай­да­ны -- круп­ные, плос­ко рас­ко­ван­ные. Кре­пятся коль­ца внак­лад­ку, что да­ет со­чле­не­нию боль­шую проч­ность, каждое плетение присандалено заклепкой. Весит этот старинный бронежилет кил шесть, не меньше, но при этом пред­став­ляет со­бой на­деж­ную за­щи­ту от сколь­зя­щих са­бель­ных уда­ров, но от ко­лю­ще­го ору­жия и стрел спа­сти не может из-за боль­шо­го диа­мет­ра сво­их ко­лец. Вот из-за этого, варяг заставляет но­си­ть ее не са­мо­стоя­тель­но, а по­верх коль­чу­ги.

   Словно давая ученику слегка переварить назревшие мысли, старый откинулся к стене, оперся спиной о шершавую поверхность бревен, расслабившись, посидел с закрытыми глазами, помолчал. 

   -Пойми, - встрепенувшись, продолжил он свои нравоучения, - что защиты мечом или любым заточенным рубящим клинком выполняются не гранью клинка, а плоскостью - голоменью. Если у меча острое сильно закаленное лезвие, или тупое и более мягкое, удар лезвие-в-лезвие быстро приведет его в негодность. Такое деяние ускоряет поломку меча. Лезвия рубящих клинков должны оставаться острыми и не иметь зарубок или щербин. Как можно прорубить воинский доспех мятым, зазубренным и жеваным лезвием, ты не знаешь?

   -Нет.

   -Вот и я не знаю! Хотя иногда, защита может быть выполнена рубящим лезвием, когда нет другого выхода. У иных мастеров клинка, еще можно услышать сегодня такие бредовые измышления, как: блок гранью меча "сильнее", потому как меч "рубит" поперек клинка! Но это по незнанию. Да я и сомневаюсь в мастерстве таких мечников. Запомни одно, когда твоя жизнь, херсир, окажется под угрозой, чтобы избежать смерти, забудь про все, чему я тебя научил, отбивайся любым возможным способом. Но помни, что, прием клинком сильного удара может всегда закончиться его поломкой. Никогда не узнаешь наперед, выдержит ли меч блокируемый удар. Кроме того, прием клинком шлепков и ударов при защите от твоего меча, может позволить противнику применить любое количество приемов, направленных на соединение и подготовку ловушек для клинка, а также отбить твой клинок в сторону и подойти вплотную. Но все же, бить мечами грань в грань - неправильно, ... лучше отклонить меч противника, попытаться уйти от удара, а самый легкий переход от защиты к сильному удару достигается только заслоном от удара плоскостью меча. Используя голомень, на самом деле, лучше выровнять запястье и лезвие меча для более быстрого и спокойного ответного удара без потери времени и момента на поворот руки. Только таким образом блокирующее движение может быть превращено в более лепый контрудар. Однако, в других деяниях, таких как отклонение, соединение или удар по клинку противника, можно бить в плоскость, как плоскостью, так и гранью. Проведя значительное количество времени, рубя острыми рубяще-колющими мечами, несомненно, можно понять, что заточенный клинок должен оставаться настолько долго острым, насколько это возможно, чтобы быть удатным в любой рубке. Ладноть, вечор уже, иди сымай защиту. День был хлопотным.