Нулевое досье - Гибсон Уильям - Страница 39

– Хотите полный английский завтрак? Фиона?

– Не откажусь. Саад пока будет проверять мои карбюраторы.

Они посмотрели на Милгрима. Тот кивнул. Затем глянул на серого пингвина и черного ската под белым потолком. Попытался вообразить черного ската над перекрестком на левом берегу Сены.

– И каково это, управлять таким? – спросил он.

– Когда навостришься, чувствуешь себя им, – сказала Фиона. – Особенно если с айфона. У того, что в Париже, этой опции еще нет.

Инчмейловский тотем, нарколептический хорек, по-прежнему застывший в кошмарном вальсе среди бегущих куропаток, поджидал напротив вечно недовольного кабинетовского лифта.

На вопрос про Хайди Роберт ответил, что «мисс Хайд» у себя. Он уже оправился от первого смятения и теперь говорил о ней с придыханием, что Холлис нисколько не удивило. Мужчины, которые не сбега́ли сразу и навсегда, обычно превращались в восторженных обожателей.

Она вошла в привычную кабину, втянула за собой чемодан и нажала кнопку. Один раз и быстро – чтобы не сбивать лифт с толку.

Прошла по коридору, стараясь не глядеть на акварели, отперла четвертый номер, вошла, положила чемодан на кровать. Все было привычно, кроме нескольких незнакомых суперобложек в клетке. Открыла чемодан, достала фигурку синего муравья и пошла в соседний номер, к Хайди.

Постучала.

– Кто там? – спросил мужской голос.

– Холлис.

Дверь чуточку приоткрылась.

– Впусти ее, – сказала Хайди.

Дверь открыл невероятно красивый, спортивный молодой человек с внешностью болливудского танцора и очень короткой стрижкой, переходящей от макушки в густой водопад волос. Излишек смазливости отчасти компенсировался бледной зарубкой поперек носа, словно от удара чем-то узким и тяжелым. На молодом человеке были синие спортивные штаны и потертая косуха Хайди.

– Это Аджай, – представила его Хайди.

– Привет, – сказал Аджай.

– Привет, – ответила Холлис.

Номер был как-то непривычно прибран, почти без следов багажного взрыва. Впрочем, постель, на которой Хайди возлежала в джинсах с дырками на коленях и майке Gold’s Gym, была очень основательно разворочена.

– Где твои вещи? – спросила Холлис.

– Мне помогли все разобрать и часть сдать на хранение. Они тут лапочки.

Холлис не помнила, чтобы Хайди когда-нибудь так отзывалась о гостиничных служащих. Ей на миг представилась картина: Инчмейл тайком сует деньги и раздает советы, как умаслить Хайди. Хотя на самом деле персонал «Кабинета» просто очень хорошо знал свое дело.

– Это что за херня? – спросила Хайди более привычным своим тоном, кивая на синюю фигурку.

– Фирменный сувенир «Синего муравья». Он пустой. – Холлис перевернула фигурку. – И я думаю, там внутри «жучок».

– Серьезно? – спросил Аджай.

– Серьезно. – Холлис протянула ему фигурку.

– Почему ты так думаешь? – Аджай приложил муравья к уху, потряс, улыбнулся.

– Долго объяснять.

– Есть только один способ проверить: разрезать его. – Аджай кошачьей походкой подошел к окну и всмотрелся в основание фигурки. – И кто-то это уже сделал. – Он поднял глаза на Холлис. – Разрезали вот здесь, склеили, зашкурили.

– Аджай сечет фишку, – сообщила Хайди.

– Я вам не помешала? – спросила Холлис.

Аджай ухмыльнулся.

– Мы тебя ждали, – ответила Хайди. – Если бы ты не пришла, свалили бы в спортзал. Аджай мне, кстати, и рассказал про твоего парня.

– Абсолютно чумовой джампер, – серьезно проговорил Аджай, ставя фигурку. – Видел его два раза в пабах. Лично, к сожалению, не знаком.

– Ты знаешь, где он? Как он? – спросила Холлис. – Я только что узнала о несчастном случае и места себе не нахожу.

– Извини, ничего не знаю, – ответил Аджай. – Хотя случись что еще плохое, мы бы услышали. У него куча фанатов.

– Не знаешь, как его можно разыскать?

– Он не светится. Неизвестно, чем занят, помимо прыжков. Мне вскрыть его? – (Приподнимая муравья.) – У Хайди тут весь нужный инструмент. Она собирает Бюстохода.

Он снова ухмыльнулся.

– Чего-чего? – удивилась Холлис.

– Для нервов, – раздраженно ответила Хайди. – Психотерапевт научил.

– Чему?

– Пластмассовые модельки.

Она села на кровати и спустила на пол босые ноги. Ногти у нее были свеженакрашены черным блестящим лаком.

– Психотерапевт научил тебя собирать пластмассовые модельки?

– Он японец. Психотерапией в Японии хрен проживешь. Там в нее не верят. Вот он и перебрался в Лос-Анджелес. Кабинет в Сенчури-Сити, где у муйла был офис.

Аджай подошел к инкрустированному трюмо, на котором были разложены инструменты, пластмассовые формы с детальками, миниатюрные аэрозольные баллончики, тоненькие кисточки. Подо все был подстелен толстый слой газет.

– Вот это пойдет, – сказал Аджай.

Он сел на низкий табурет и взял тонкий алюминиевый стержень с треугольным лезвием на конце. Холлис заглянула ему через плечо. Увидела прислоненную к зеркалу яркую коробку с фотографией крайне воинственного боевого робота в чем-то вроде ацтекского головного убора. Ниже рублеными прописными буквами было написано «БЮСТОХОД» и что-то по-японски.

– Почему его так назвали? – спросила Холлис.

– Японцы переводили. – Хайди пожала плечами. – Хер их разберет, чего хотели сказать. Может, бронеход. Или просто буквы понравились. Набор для начинающих. – Последние слова обращались к Аджаю, с упреком. – Я попросила принести мне набор «Бандай», что-нибудь из гандамов[30], высокой сложности. Золотой стандарт моделей для сборки. И что он мне приносит? Бюстохода гальвионовского. Смешно ему показалось, блин. Не «Бандай», не гандама. Детский наборчик.

– Извини, – сказал Аджай, который, очевидно, слышал это не первый раз.

– Ты их собираешь? – спросила Холлис.

– Успокаивает нервы. Фудзивара говорит, некоторым только это и помогает. Ему, например.

– Он тоже их собирает?

– Он мастер экстра-класса. Фантастически расписывает их аэрографом. Придумывает собственные детали.

– Так открыть? – Аджай покрутил лезвие.

– Да, – ответила Холлис.

– Если там споры сибирской язвы, я не виноват. – Он подмигнул.

Хайди встала и подошла к нему:

– Эй, смотри не затупи лезвие.

– Он виниловый. – Аджай уложил муравья на спину и ловким движением вогнал лезвие в круглое основание. – Ага. Разрезали и склеили. Легко.

Он снял синий кружок основания и положил на газету. Заглянул в два узких туннеля полых муравьиных ног. Отложил лезвие, взял длинный тонкий пинцет с изогнутым концом, вставил в одну из ножек. Глянул на Холлис.

– Внимание! Сейчас я вытащу оттуда… кролика!

Он извлек наружу кусок тонкого желтого поролона. Продемонстрировал, держа пинцетом обвисший квадратик десять на десять сантиметров.

– Кролик, – объявил Аджай, бросая поролон на газету. – А следующий мой фокус…

Он снова вставил пинцет в муравьиную ногу. Пошерудил им внутри. Потом медленно и бережно вытащил двухдюймовую прозрачную трубку из какого-то гибкого материала, с миниатюрными красными затычками на обоих концах.

– Похоже на профессиональный «жучок», – сказал Аджай.

В трубочке были металлические и пластиковые цилиндрики, вроде хипповых техно-бус. Аджай внимательно их изучил, затем поглядел на Холлис и поднял брови.

– Жо-пе-эс. У муравья в жопе, – объявила Хайди. – Бигенд.

– Не уверена, – ответила Холлис. – Эта штука нас слышит? – опасливо спросила она Аджая.

– Нет, – сказал тот. – Устройство было запечатано внутри. В поролоне, чтобы не гремело. Прослушки так не ставят. Нужен игольчатый микрофон, чтобы торчал через винил. Здесь спутниковый маячок и батарейка. Чего мне с этим делать?

– Не знаю.

– Могу снова убрать внутрь. Заклеить донышко. Хайди так зашкурит, что никто ничего не заметит.

– Сейчас меня куда больше волнует Гаррет, – сказала Холлис.