Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич - Страница 19

— Предложение дельное, — поддержал его начальник артиллерии Ковригин. — Неплохо было бы, кроме того, иметь несколько десятков саней для подвоза боеприпасов и быстрой переброски станковых пулеметов, тяжелых минометов. Только где мы возьмем эти лыжи и сани?

— Будем делать собственными силами, — решил я.

В полку нашлось немало плотников и столяров, отличных мастеров своего дела. К началу 1943 года полк располагал уже пятьюстами парами лыж и тридцатью санями. Было решено в первую очередь сделать «лыжными» батальон капитана Швендика, роту автоматчиков и разведывательный взвод.

Общее наблюдение за подготовкой лыжников вел майор Фомин. Малоподвижный на вид штабист, вставая на лыжи, как бы преображался: быстрой тенью скользил меж деревьев, ловко обходил препятствия. С неутомимым жаром рассказывал он новичкам о преимуществах лыжников перед пешими стрелками.

Создание и обучение лыжных подразделений заняло важное место в подготовке полка к будущим наступательным боям, о времени начала которых воины армии тогда еще не имели никакого представления. Между тем время это близилось, выдвигая на первый план новые заботы.

Первые дни сорок третьего года ознаменовались и событиями, которые говорили о близившихся переменах. Увеличился подвоз боеприпасов и новой боевой техники. Полку значительно сократили участок обороны. Хотя все приготовления держались в тайне, приближение дня наступления все же чувствовалось. Командование дивизии заинтересовалось разведкой переднего края противника в районе так называемого Боркинского узла сопротивления.

Из показаний военнопленных, захваченных еще в декабре, в общем-то было известно, что на участке 145-й Сивашской дивизии оборону держит 82-я немецко-фашистская пехотная дивизия с приданными ей танками и артиллерией. Не оставалось секретом и то, что вражеская оборона включала в себя ряд сильно укрепленных узлов сопротивления, что многие прифронтовые села, деревни и высоты превращены гитлеровцами в опорные пункты, а передний край прикрыт тремя рядами проволочных заграждений и минными полями.

Однако этих сведений было все-таки недостаточно. Требовалось точнее определить глубину вражеских противотанковых узлов, места сосредоточения его резервов и вторых эшелонов.

Разведпоиски на участке нашего полка проводились теперь почти каждую ночь. С такой нее настойчивостью прощупывалась вражеская оборона и в других местах.

В первых числах января поисковая группа под командованием младшего лейтенанта Ермолаева, воспользовавшись пургой, проникла довольно далеко в тыл врага, захватила даже «языка», но доставить его живым в расположение полка не смогла. Во время завязавшейся перестрелки пленный был смертельно ранен.

В другой раз в разведку вышла группа старшего лейтенанта Лебежихина. Она сумела преодолеть минное поле, проволочное заграждение, полосу так называемых «спотыкачей» (натянутых вдоль хода сообщения веревок с подвешенными к ним погремушками — металлическими банками, звонками, пустыми гильзами снарядов), но тоже вернулась без «языка».

Усиление разведки, видимо, встревожило противника. Гитлеровцы все чаще стали обстреливать передний край из артиллерии и минометов. Бывали дни, когда только на участок обороны полка обрушивалось от 1200 до 1500 вражеских снарядов и мин.

В январе противник дважды пытался на участке полка вести разведку боем. Первая такая попытка была 10 января. Рано утром до полуроты гитлеровцев под прикрытием мощного артиллерийско-минометного огня из Набаново и Васильевки попытались прорваться к позициям полка у высоты 208,9. Воины подпустили разведчиков врага на близкое расстояние к колючей проволоке и открыли сильный огонь. Гитлеровцы сначала залегли, а затем ретировались, оставив на поле боя десятка полтора убитых.

Такая же участь постигла и вторую фашистскую вылазку. Несли потери и разведчики полка, дивизии. В разведвзводе, которым командовал старший лейтенант Гавриил Рябушенко, несколько бойцов погибли, пятеро получили ранения и находились на излечении в медсанбате. Пришлось пополнять взвод бывалыми воинами-смельчаками.

В ночь на 20 января в разведку направилась группа под командованием старшего лейтенанта Терешева. Людей в нее подбирал лично командир второго батальона майор Белоус. Он включил в группу самых отважных, среди которых были молодые, но уже видавшие виды воины Александр Погорелюк, Вадим Кушнир, Георгий Маркушин.

— Пошлите в разведку и меня, — попросился военфельдшер батальона Семен Бондаренко.

— Нэ треба, — ответил на просьбу майор. — Ваше дило ликуваты людин.

Иван Владимирович Белоус очень хорошо, с едва заметным акцентом говорил по-русски, но всякий раз, когда ему приходилось разговаривать с военфельдшером Семеном Бондаренко, волновался и незаметно для самого себя переходил на родной украинский язык. Для этого у него была своя, особая причина. В отношениях между комбатом Белоусом и батальонным военфельдшером Семеном Бондаренко не все ладилось. Чувствовалась какая-то отчужденность между ними. В то время Белоусу и Бондаренко было по двадцать пять. Бывший преподаватель математики в средней школе под Лисичанском Иван Белоус и бывший заведующий колхозным медпунктом Семен Бондаренко стали фронтовиками в самом начале Великой Отечественной войны. Лейтенант запаса Белоус командовал стрелковым взводом. Сражался храбро, умело. Полюбился бойцам, был замечен командованием. Ему доверили батальон, и он в полной мере оправдывал это доверие. За личную храбрость, стойкость в тяжелых оборонительных боях и незаурядное воинское мастерство удостоился двух боевых орденов. Тогда, в сорок втором году, лишь немногие молодые командиры имели по две награды.

Смелостью в боях славился в полку и Семен Бондаренко. Но, как военфельдшер, он больше всего имел дело с ранеными, оказывал им первую помощь, а бывало и сам выносил их из-под огня.

В начале войны Иван Белоус и Семен Бондаренко были неразлучными друзьями. Потом в батальоне появилась девушка — санинструктор Вера Дацюк, землячка Ивана из-под Лисичанска. Красивая, черноокая, веселая и до дерзости смелая. Только в одном бою у села Каменка на Днепре, когда полк отступал под превосходящими силами врага, Вера вынесла из-под огня шестнадцать воинов. В батальоне все относились к ней с глубоким уважением, называли не санинструктором, а ласково и тепло — сестричкой.

Вела себя Вера строго. Однако, когда девушке восемнадцать — это пора любви. Вера покорила сердца двоих — Ивана Белоуса и Семена Бондаренко, а полюбила военфельдшера. Для Ивана это было большим огорчением. Он понимал — насильно мил не будешь, и как бы замкнулся в себе. Его дружба с Семеном померкла. Ее заменила неприязнь.

Трудно сказать, как бы сложились дальнейшие отношения между ними. Свои суровые коррективы внесла война. В развернувшихся на берегах реки Самары жестоких боях Вера Дацюк была тяжело ранена. Иван Белоус сам вынес ее из-под огня, доставил в санчасть. Семен Бондаренко оказал ей первую медицинскую помощь и срочно направил девушку в медсанбат, а оттуда — в госпиталь.

После выздоровления Вера получила назначение в другую часть. А вскоре стало известно, что она погибла, спасая раненых. Смерть Веры примирила влюбленных. Осталась лишь боль от невосполнимой утраты, которую как незабвенное горе переживали Белоус и Бондаренко. И, наверно, потому они еще долго не в силах были наладить те дружеские отношения, которые существовали между ними прежде. Продолжая службу в одном батальоне, разговаривали редко, главным образом по служебным вопросам. В батальоне обо всем этом многие знали.

…Я вернулся на полковой КП и вошел в блиндаж. Связист, протянув телефонную трубку, сказал:

— Вас тут спрашивают из второго батальона.

Звонил Бондаренко, просил непременно послать его в разведку, дать на этот счет соответствующее распоряжение комбату. Хотя обращение военфельдшера через голову своего непосредственного командира было в известной мере нарушением воинских правил, пришлось все же поддержать его просьбу. Трубку взял майор Белоус.