Эльдорадо (СИ) - "Stochastic" - Страница 31

Тело Нио, до сих пор напряжённое и дрожащее, расслабилось. Ему как будто, действительно, удалось задремать. Кьяри с нежностью погладила его по волосам. С каждым движением, в Кьяри крепла уверенность, что она сможет узнать его тайну. В конце концов, Нио часто поступал вопреки своим желаниям.

Солнце скатилось к закату. Теперь через отверстие в потолке можно было увидеть кусочек голубого неба. Нио то открывал глаза, то снова соскальзывал в забытье. Он был истощён, измучен, тёмные круги залегли под глазами, веки дрожали, а сердце не переставало частить даже во сне. Кьяри чувствовала жалость, и нежность, и одновременно уверенность, что она сможет спасти Нио. Она сделает всё для этого.

Несмотря на эту уверенность, Кьяри испугалась, когда решётка скрипнула, и на пороге появился стражник. Жестом он приказал Кьяри выйти.

- Нио, - торопливо зашептала она. - Я должна оставить тебя. Прости меня. Я обязательно вернусь завтра. Тебе нужно просто продержаться ещё немного. Ты справишься, сделаешь это ради меня.

Нио посмотрел на неё мутным и пустым взглядом.

- Прости, что втянул тебя во всё это, - расслышала Кьяри его шёпот.

В руках у стражника горел факел. От его дыма у Кьяри заслезились глаза. От долгой неподвижности тело затекло, Кьяри часто спотыкалась и ударялась о стены. Ей показалось или она увидела царапины на камне, закрывавшем выход? Длинные и глубокие. Будто кто-то пытался раскрошить его изнутри. Интересно, пытался ли кто-то бежать из этой тюрьм?

Только очутившись во дворе, и почувствовав прикосновение ночного ветра к лицу, Кьяри поняла насколько затхлым и сырым был воздух в тюрьме. Она ещё раз оглянулась, увидела напряжённые спины стражников, закрывающих камнем вход.

- Прошу сюда, госпожа, - приказал сопровождавший Кьяри воин. Он был высокого роста, носил золотые диски в ушах, его щеку и шею покрывали глубокие шрамы. Кьяри почти ничего не видела и не слышала, идя за ним через дворы и сады. Она не задавала вопросов и не спорила, когда её снова привели в купальню, вымыли, переодели и причесали.

На небе появилось созвездие кусающегося себя за хвост каймана, на полу в купальне маленький уж попал в водосток, когда за Кьяри явилась девушка из дома женщин.

- Сегодня мы вместе прислуживаем императору, - сказала девушка, растягивая слова на манер прибрежных дикарей.

Великий Инка Атауальпа ужинал с семьёй и придворными. Он был весел и разговорчив. Шутил и часто улыбался. Казалось, он забыл о Нио и не замечал Кьяри. Уставшая и взволнованная Кьяри двигалась, как во сне: дважды наступила кому-то из гостей на плащ, перевернула кубок, уронила тарелку, не услышала приказ. О чем говорят за столом, она тоже плохо разбирала. Человек с изумрудом в нижней губе упомянул Уаскара. Император рассмеялся.

- Мой старший брат с детства был очень обидчив. Ему так нравилось чувствовать себя обиженным, что он порой сам выдумывал поводы для обид. Со временем это занятие вошло у него в привычку. Наш отец не взял его на войну, он возомнил, что его унизили. Ему подарили половину империи, он оскорбился. Я предложил ему военный союз, он назвал это насмешкой. Я предлагаю ему мир, но он обижен и оскорблён, как никогда. Настолько оскорблён, что замышляет убить меня в моем собственном дворце.

- Говорят, он даже с железными демонами заключил договор, чтобы уничтожить вас, - сказал человек с изумрудом в губе.

- Великому Инке Атауальпе плевать на железных демонов, плевать на любого злоумышленника. Когда у Великого Инки будет золотая армия, его будут бояться все народы, - Кьяри сама не знала, когда начала говорить и как посмела вмешаться в разговор знати. Она поняла, что они знают про заговор Уаскара, так же поняла что ей всё равно. - Золотая армия, каждому солдату которой, будь-то мужчина или женщина нет равных. Им невозможно противостоять, они неуязвимы на поле боя. Невидимы для врага. Они убивают, не прикасаясь. Им достаточно только увидеть врага, чтобы наслать на него самую ужасную смерть.

Многие из гостей императора смотрели на неё со снисхождением и даже с жалостью. Возможно, они приняли её за безумную прорицательницу, в чьих речах трудно уловить смысл. Кьяри было всё равно, что они думают, стоя на коленях, она смотрела на императора. Кажется, ему понравилась её речь. Атауальпа ничего не сказал Кьяри, но выглядел довольным.

Когда её, наконец, отпустили, Кьяри не стала возвращаться в дом женщин, опустилась на камни веранды, обхватила колени руками и тут же заснула.

Она проснулась до рассвета от крика ночной птицы. На фасаде дворца горели факелы. Их свет подсвечивал золотые крыши и украшения. Некоторое время Кьяри прислушивалась. Напряжённо и настороженно. Так должно быть прислушиваются к ночным звукам охотники. Когда ударили тюремные барабаны - отсюда звук походил на падение дождевых капель на широкий лист - внутренности Кьяри скрутило холодом и её одолело дурное предчувствие. Что-то случилось. Что-то страшное. Она больше никогда не увидит Нио. Кьяри вскочила на ноги, сделала круг по террасе и снова заставила себя сесть.

- Единственная наша надежда это милосердие императора, - сказал Навак, и сейчас Кьяри с ним согласилась. Император проявил милосердие, позволив ей поговорить с Нио. Он мог поступить и по-другому. Он не стал убивать чиа, не стал пытать её на глазах у Нио. Время принадлежит тому, у кого есть власть. Кьяри собиралась выпросить ещё один день для себя и Нио.

Она узнала его шаги - более медленные и легкие, чем у любого стражника, более быстрые и решительные чем у женщины - и простёрлась лицом вниз. Солнце к тому времени взошло, и император встал спиной к нему. Потому, когда Кьяри подняла глаза, сияние вокруг императорской фигуры ослепило её.

- Сейчас ты похожа на мою мать. У неё были такие же вьющиеся волосы, как у тебя. Люди считают это некрасивым, но мой отец любил её именно такой. Она умерла, когда мне было шесть. Я почти не помню её, ни лица, ни её ласк, только её вьющиеся волосы, - он положил ладонь на голову Кьяри - Моя мать была наложницей, ты знала об этом? Ей было столько же, сколько и тебе сейчас, когда она родила меня. Встань.

Кьяри выпрямилась. Она снова услышала далёкий и приглушённый бой барабанов. Утка в пруду расправила крылья, поднимая брызги.

- То, что ты говорила про золотую армию вчера, напомнило мне сказки моей матери. Она всегда придумывала для меня волшебных защитников. Иногда это были змеи, иногда коршуны, армия каменных статуэток, или расстеленных на полу шкур ягуаров, - он засмеялся. - Они лежали везде во дворце, в историях моей матери они оживали, если мне угрожала опасность. Шкуры, вода в пруду, попугаи на деревьях... её золотые украшения. Все окружающие предметы существовали, чтобы служить мне.

- Все четыре стороны света существуют, чтобы служить вам, господин. Вы видели мой народ. Вы принимали нас во дворце. Вы подарили нам дом, землю и стадо лам. Тело каждого чиа отмечено солнцем. Они пришли служить вам. И теперь я знаю, что каждый из них может научиться убивать, не прикасаясь. Каждый чиа несет в себе эту способность.

- Чиа хороший народ. Им легко управлять. Я никогда не скупился на подарки. Щедрость пробуждает в сердцах благодарность. Благодарность первый шаг к верности. Будь как солнце, всегда говорил мой отец. Солнце дарит людям свет, благодаря ему их поля приносят урожай, а фруктовые деревья плодоносят. Солнце никогда не балует своих детей и жестоко с теми, кто нарушает его законы. Люди слабы и невежественны, они легко попадают под влияние ночи. Я не виню чиа за то, что они поверили Синчи Инке. В детстве я тоже любил его слушать. Он всегда хорошо говорил. За это умение мой отец и держал его при себе. Синчи Инка мог убедить кого угодно и в чем угодно. Лет тридцать назад, когда в каменоломнях случился мятеж, моему отцу понадобился всего один воин, чтобы подавить его - Синчи Инка с его даром убеждения. Он один успокоил сотни голодных и уставших рабочих.

Они проходили по двору для лам. Император с нежностью потрепал по шее ламу с чёрной шерстью. Со знание дела осмотрел ноги хромающего животного.