Папаши (СИ) - "bestbest" - Страница 13

Джон потер начинающие слезиться глаза.

- Не беспокойся, сегодня я заберу мальчиков себе, а вы сможете побыть вдвоем, разве это не здорово? Думаю, ты захочешь надеть что-нибудь понаряднее, - осуждающе посмотрела она на Джона, ощущающего себя так же далеко от презентабельного внешнего вида, как и от жизни обыкновенного австралийского кенгуру.

- Миссис Хадсон, - глуховатым голосом осведомился Джон, - а вы не знаете, кто вчера перенес меня в кровать?

- О, милый, это Шерлок! Он такой заботливый! Я как раз пришла к вам, принесла пирогов, а то Макс такой худенький, смотреть больно, Джеймс открыл мне дверь, кстати, ты должен научить его спрашивать «Кто там?», Джон, дорогой, и я увидела, как Шерлок тащит, я хотела сказать, несет тебя в спальню. Ах, - пожилая женщина влюбленно посмотрела на Джона, - разве это не романтично?

Джон оглушительно чихнул, протянул руку к шкафчику и достал одноразовые салфетки. Затем чмокнул миссис Хадсон в щеку, вежливо, хоть и говоря в нос, за все ее поблагодарил, достал из вазы лилии, вручил ей, несколько раз повторив, какую неоценимую помощь и поддержку она оказывает его семье и парочке соседних, предложил на досуге подумать над организацией семейного счастья Грегори Лестрейда и мягко выставил за дверь.

Голова кружилась, а тяжелый, приторный запах все еще витал в квартире.

Антигистаминные препараты всегда были под рукой, и где-то через полчаса Джону стало легче. Он распахнул окна, впуская морозный воздух, вымыл все, до чего, как ему казалось, эти чертовы лилии могли дотронуться, переоделся в джинсы и свитер, накинул куртку и, твердо решив переиграть Шерлока на его же поле, отправился на улицу, чтобы проветриться и выработать стратегию.

Значит, Шерлок хочет убедить миссис Хадсон, что, из них двоих, именно он – пылкий влюбленный и коварный соблазнитель?

Значит, это война, мистер Шерлок Холмс. Даже если Джону придется для достижения цели трахнуть этого невыносимого засранца, он это сделает.

Почему-то последняя мысль не вызвала ожидаемого отторжения, но Джон задуматься об этом попросту не успел, кипя возмущением и желанием мести.

========== Часть 10 ==========

Джон, крадучись, вошел в спальню Джеймса и, стараясь производить как можно меньше шума, потянулся к стопке бумаги. Порывшись в ней, найдя «график окраски Зеленки» (ознакомился и даже пожалел бедного представителя семейства кошачьих, у которого намечалась бурная жизнь), несколько изображений Джона (Джеймс предпочитал манеру живописи, при которой голова Джона была существенно больше тела, а градусник, который он держал в руках, напоминал размерами реактивный самолет), одно – Шерлока (глаза на пол-лица, обязательные кудри, в руках – хладный труп преступника синего цвета) и даже Майкрофта (выполнен в розовых тонах, много времени уделили подробной прорисовке торта). Воровато посмотрев на сына, который, устав за целый день беготни по месту проживания Майкрофта (Джон подозревал, что Шерлок использует детей в качестве некоего варианта китайской пытки, применяемой к брату), не проснулся, даже если бы мимо промаршировала рота солдат, распевая британский гимн, Джон выбрал несколько чистых листов и вернулся к себе, на всякий случай как можно тише прикрыв дверь.

Разложив бумагу на столе, вооружившись ручкой и зеркалом, Джон приступил к выполнению первой части плана «Отомсти Шерлоку Холмсу». Надписал на верхней части листа «Мои преимущества» и стал сосредоточенно разглядывать себя в зеркале. Итак, пункт первый.

Глаза.

Женщины часто говорили Джону, что у него очень необычный цвет глаз - постоянно меняющийся, становящийся то прохладно-серым, то обжигающе-синим, или вовсе темно-фиолетовым, напоминая бесконечную глубину Марианской впадины (можно подумать, хотя бы одна из них видела эту самую впадину, но образ был очень поэтичным). Лично Джону эта особенность совершенно не казалась чем-то экстраординарным, он уже давно решил объявить свои глаза серыми и на этом успокоиться. Но посчитает ли Шерлок глаза Джона чем-то, стоящим внимания? В конце концов, у него самого они были уникальными – серовато-зеленые, с редким наплывом синевы. Они великолепно служили ему для передачи эмоций – то, как самонаводящиеся лазеры, прожигали насквозь, когда Джон сообщал миру очередную, на взгляд Шерлока, глупость, то, с помощью лучистых морщинок, излучали неподдельное тепло, когда, например, Джон источал комплименты дедуктивному методу, или как в тот раз, когда он, присев на корточки, совершенно искренне хвалил Макса за удачную попытку отговорить Джеймса проверять летательные способности зонта. Потрепав Макса по голове, Джон поднялся и обернулся, заметив это необычайное выражение до того, как Шерлок спрятал его под маской обыкновенного безразличия и предложил Максу в следующий раз самому придумать что-нибудь стоящее, почитав в начале пару учебников физики (насколько Джон знал, учебник физики и впрямь оказался чудодейственным средством – Шерлоку удавалось усыпить Макса примерно на третьей странице чтения вслух. Дальше пятой они пока еще ни разу не добирались).

Или когда они целовались. Глаза Шерлока в этот момент убивали и воскрешали вновь, заставляя сердце Джона колотиться со скоростью, равной пульсу водителя гоночного болида.

К вопросу о поцелуях.

Губы.

Джон хмыкнул, продолжая смотреться в зеркало и напоминая самому себе злую королеву из сказки про Белоснежку. «Кто на свете всех милее». Джон не мог похвастаться полными, манящими, изящно изогнутыми губами, это было очевидно любому, кто хоть раз видел его перед собой. С другой стороны, кто сказал, что все мужчины обязаны иметь нижнюю губу, будто вечно припухшую после страстного поцелуя и форму рта, напоминающую сердечко? Перед ним мгновенно материализовались губы Шерлока, идеально подходящие под это описание. Джон сглотнул слюну, ставшую вязкой и наполнившую ротовую полость предвкушением, будто он подумал о чем-то вкусном и сладком.

Так, Джон, сосредоточься, ты сейчас свои сильные стороны описывать должен, а не объекта соблазнения.

Он что, - внезапно осознал Джон, - действительно планирует соблазнить Шерлока?

Почесав нос (не ставший очередным пунктом исключительно потому, что Джон никогда не обращал внимания на эту часть тела как у себя, так и у тех, кого ему приходилось укладывать в постель раньше. Нос и нос, хорошо, что есть, и хватит на этом), глубоко вздохнул и продолжил опись. Соблазнять или нет, но он определенно должен доказать Шерлоку, что не только тот может ходить, загадочно улыбаясь, и целовать Джона, словно тот был надувной куклой, а не человеком. Нет уж, достаточно, благодарю покорно.

Руки.

Джон с тоской посмотрел на вышеназванные конечности. Его руки были типичными руками врача – сухая кожа из-за постоянной необходимости дезинфекции, коротко остриженные ногти. Левая еще иногда напоминала о себе неожиданными треморами, но, в целом, руки, как руки, ничего особенного. О руках Шерлока он помнил немного. Крупные ладони, длинные пальцы, несколько застарелых химических ожогов на тыльной стороне (как оказалось, заметил куда больше, чем хотел). Даже тонкий шрам, пересекающий запястье. И родинки, начинающиеся на предплечьях, показывающиеся из-под завернутых рукавов рубашки. И следы уколов на сгибе локтя (Джон не спрашивал, Шерлок не рассказывал).

Джон еще пару секунд подумал, смотря на руки, надеясь, что они подскажут ему, в верном ли он движется направлении, а потом, радостно просияв, написал:

Торс.

Джон был военным. Регулярные тренировки, марш-броски в полной амуниции не могли не придать его телу определенную скульптурность. Конечно, после ранения он ушел из армии и единственные виды силовых упражнений, которые он мог себе позволить – сеансы физиотерапии, чтобы восстановить подвижность руки. А потом на все эти глупости не хватало времени – Джеймс, работа, попытки наладить семейное счастье (оглядываясь назад, он мог бы с уверенностью сказать, что ни одна из девушек не заинтересовала его настолько, чтобы жениться на ней, ни одна не смогла поладить с Джеймсом, и ни для какой из них он не писал поздней ночью список того, что считает в себе привлекательным). След от пули, паутина из жестких рубцов на его плече, не помогал в том, чтобы считать свое тело канонически красивым. Обнаженного Шерлока он (слава богу или к сожалению) не видел и сравнивать не мог (а вот это уже точно «слава богу», сегодняшняя ночь уже подарила ему несколько комплексов относительно внешности).