Too expensive for you (СИ) - "ToBeContinued..." - Страница 31

– Эй, ты залип, что ли? – услышал Микки тихий шепот Мэнди, и девичья рука отстранилась, прекращая массировать голову, а в затуманенное сознание просочилось обреченное «приснилось».

– …Йен? – голос сестры, называющей имя рыжего, послышался сквозь разморившую Милковича дрему, заставляя резко вскочить с дивана, роняя на пол потрепанный плед, которым девушка заботливо укрыла уснувшего на ее коленях брата, когда отправлялась на кухню, чтобы приготовить ужин.

– Где? – расфокусированным взглядом блуждая по небольшой гостиной и тускло освещенному коридору в поисках парня, громко спросил Микки.

– Привет, Мик, – но у входной двери стоял лишь его старший брат.

– Ага, – кивнул Милкович Липу, сдерживая себя от того, чтобы задать вполне конкретный вопрос на услышанное несколькими мгновениями ранее имя.

– Лииип? – голова Мэнди показалась в дверном проеме кухни. – Я спросила, ты ел?

– Не-а, – ответил кудрявый, наконец, сняв ботинки и проходя вглубь помещения.

«Ел…» пронеслось в голове брюнета, заставляя разочарованно выдохнуть от слуховой галлюцинации, обманувшей его только что.

– Мик, а ты будешь ужинать? – заботливо поинтересовалась сестра, снова возвращаясь к плите, где на большой сковородке без ее внимания начинали уже подгорать три стейка.

– Нет, – ответил Милкович, запуская руку в карман джинсов в поиске сигарет. – Пойду, покурю, – в несколько шагов пересекая гостиную, Микки вошел на кухню и, достав пару банок пива из холодильника, направился к входной двери, намереваясь немного посидеть на старом крыльце, заботливо приютившем его вчерашним вечером после скоропостижного побега рыжего.

– Что это с ним? – услышал он заинтересованный голос старшего Галлагера, за своей спиной.

– Хер его знает, – ответила Мэнди, пожав плечами, но пронзительный взгляд девушки явно намекал на ее осведомленность.

Опустевшая пачка Мальборо полетела на подмерзшую землю, приземляясь аккурат меж двух смятых пивных банок, выброшенных около часа назад, а последняя сигарета тлела слишком быстро.

– Мик, мы пойдем наверх. Ужин на плите, если надумаешь, – морщась от режущего слух скрипа входной двери, проговорила Мэнди, выглядывая на улицу, находя брата на верхней ступеньке крыльца.

– Пиздуйте, – ответил тот, не оборачиваясь. – Только дверь поплотнее прикройте, когда трахаться будете, да не орите так, а то соседи опять копов вызовут, – привычная шутка не казалась такой ядовитой как прежде из-за отсутствия малейшего намека на издевку в голосе произносившего ее брюнета.

– Не завидуй, – с готовностью выдавая стандартный ответ, улыбнулась девушка лишь губами, подмечая очередное изменение в поведении брата, и развернулась, чтобы вновь скрыться за массивной дверью, но резко остановилась через мгновение. – Номер есть в контактах… – сказала Мэнди, доставая телефон из кармана и протягивая его Микки, – …если хочешь.

– Че? – обернувшись к девушке, спросил Милкович. – Да ну, нахуй, – проговорил он, отправляя сигаретный бычок в непродолжительный полет одним щелчком пальцев, и поднимаясь на ноги.

«Нахуй» повторил про себя еще раз, надеясь на то, что это поможет.

Несколько серий любимого мультфильма не смогли отвлечь от нежелательных мыслей, количество которых с каждым часом упорно росло, а тихие глухие стоны со второго этажа, что затихли лишь несколько минут назад, неимоверно раздражали, заставляя крепко сжимать кулаки и зубы и увеличивать громкость динамиков телевизора.

Щелкнув пультом, Микки поднялся с дивана, намереваясь принять душ и завалиться в кровать, чувствуя невероятную усталость и ломоту во всем теле, ведь час сна в неудобной позе сегодняшним днем никак не мог компенсировать полноценного отдыха, которого он был лишен этой ночью.

На ходу стягивая вещи, Милкович прошел на второй этаж, и закрылся в небольшой ванной, отодвигая занавеску и выкручивая кран до упора.

Благодаря Мэнди и ее ебыря за то, что они не слили всю горячую воду, Микки стоял под теплыми струями, расслабляющими напряженные мышцы, чувствуя, как усталость, накопившаяся за этот день, стекает в сливное отверстие, закручиваясь в своеобразный водоворот.

Протянув руку к полке с банными принадлежностями, Микки не глядя схватил шампунь и выдавил внушительную порцию на ладонь, тут же чувствуя знакомый аромат от яркой вязкой субстанции.

– Блять, – выругался он, поднимая руку к лицу и глубоко вдыхая, понимая, что это вовсе не его привычный мятный запах.

«Мало того, что сам рыжий, так еще и воняет апельсинами» подумал он, запуская пальцы в мокрые волосы, начиная намыливать голову забытым Галлагером шампунем, втягивая носом цитрусовый аромат.

Провалявшись в кровати пару часов в безуспешных попытках уснуть, Микки распахнул глаза, вглядываясь в потолок, надеясь на то, что, если ему удастся долго не моргать, глаза скоро устанут и сами начнут закрываться, а мысли о рыжем, никак не желающие отпускать его в царство Морфея, наконец, сменятся сосредоточенным пересчетом маленьких трещин на побелке.

До боли в костяшках сжимая кулаки, Милкович злился на себя за невозможность отвлечься от чертовых веснушек на бледном лице, что рябили перед глазами, стоило только опустить веки, за каждое воспоминание, всплывающее в его сознании, неизменно связанное с проклятым Галлагером, за беспокойство, не покидающее его ни на минуту с момента его ухода вчерашним вечером, и призрачную надежду на его возвращение, которая бесила больше всего остального.

«Сука» рычал он про себя, до крови прикусив губу, чувствуя солоноватый металлический привкус на языке, теперь ассоциирующийся исключительно с первым недопоцелуем в маленькой спальне дальше по коридору.

Зубами надавив на губу, Микки слизал очередную алую каплю, размазывая ее по небу и деснам, вновь возвращая воспоминания о непродолжительной драке, развязавшейся несколькими днями ранее и, конкретно, о ее неожиданном окончании.

Почему-то именно этот, полный зубов, крови и слюны поцелуй, запомнился Милковичу особенно четко, в мельчайших деталях всплывая теперь в измученном сознании, возбуждая каждое нервное окончание.

Стрелки часов пересекли отметку «двенадцать», оставляя позади этот странный понедельник. День, когда все пять органов чувств решили поиздеваться над невысоким брюнетом с пронзительными голубыми глазами.

Зрение образ некультяпистого конопатого студента с растрепанными рыжими волосами, третий месяц корпеющего над своей дипломной работой о грызунах, проживающих в средних широтах, заменило образом высокого худощавого танцора «Ласточки», до недавнего времени отирающегося где-то рядом.

Осязание вновь вернуло брюнету те не испытываемые ранее чувства нежности и теплоты, что возникли в нем вчерашним вечером, когда его кожи касались холодные пальцы, совершенно не обращая внимания на то, что сегодня это были совсем другие руки.

Слух подвел своего хозяина, причудливо переплетая звуки слова, так похожего на имя рыжеволосого Галлагера, сбежавшего из дома Милковичей чуть более суток назад, и затерявшегося теперь где-то в огромном городе.

Обоняние сделало образ молодого человека, пахнущего апельсинами, более четким и реалистичным, нанося несколько оранжевых мазков на размытую картинку, заставляя брюнета вдыхать цитрусовый аромат, исходивший теперь и от его собственных волос.

А вкусовые рецепторы будто взбесились, вытаскивая из памяти мельчайшие оттенки горечи запекшейся крови и терпкости чужой слюны, сейчас вновь ощущаемые на кончике языка, не давая возможности отвлечься, забыть, забыться…

– Да что ж, блять, происходит? – прошипел Микки, поднимаясь с подушки и спуская ноги на пол, понимая, что такими темпами ему вряд ли удастся сегодня заснуть.

Вспоминая об остатках травы, спрятанных за бачком унитаза, брюнет встал с кровати, надеясь на то, что легкий наркотический дурман, все же, сможет изгнать из головы непрошенные мысли, и направился за небольшим пакетиком иссушенной зелени, но тихий, раздавшийся откуда-то сзади писк, вынудил его остановиться.