Непереплетенные - книга сэмплов (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 6

На следующий день после того как увели Правду, в камере появляется новый обитатель. Дверь в их отстойник распахивается, и охранники втаскивают внутрь девушку. Девушку, с головы до ног изукрашенную татуировками.

— Ублюдки! Вы не можете так со мной поступить! — вопит брыкающаяся Карисса. — Да как вы смеете?!

Охранники бросают пленницу на землю и уходят. Колтон первым приближается к ней, испытывая огромное удовольствие от зрелища её несчастья.

— Позволь мне стать первым, кто тебя поприветствует.

— Вот дерьмо!

Похоже, воля к победе покидает Кариссу в то же мгновение, как она видит, кто к ней обращается. Она поднимается на ноги, утирая кровь с губ.

— Это девчонка, которая тебя сдала? — интересуется Кемо, подкрадываясь ближе. В его обычно спокойных движениях вдруг прорезается холодная угроза.

Карисса отодвигается в угол, населённый пауками.

— Меня заставили!

— Да ну?!

Колтон наступает, ещё не зная, что собирается сделать, но наслаждаясь тем, как напугана девчонка его праведным гневом.

— У них моя сестра! — выпаливает Карисса и разражается слезами, возможно, искренними, но уж больно своевременными в этой ситуации. — Обещали, что если я приведу им беглых, её не расплетут. Пятьдесят беглецов в обмен на её свободу.

— Дай-ка угадаю, — говорит Кемо. — Ты им отдала сорок девять, а пятидесятой они тебя сделали сами.

— А как бы ты поступил, если бы у них был твой брат? — обращается Карисса к Колтону.

— Вот только брата моего не трогай! — По глупости Колтон рассказал ей всю историю в тот день, когда она разрушила его жизнь. — Ты знала, что я не беглый, и всё равно сдала меня!

На это ей ответить нечего, она опускает глаза и повторяет:

— Я должна была спасти сестру.

Гэмон переводит взгляд с одного участника стычки на другого, явно не понимая, что происходит, но улавливая суть по эмоциям.

— Ты правда думаешь, что они поступили бы честно? — говорит Колтон. — Уверен, её давно уже расплели.

Но Карисса качает головой.

— Нет. Я звонила каждую неделю, и мне давали с ней поговорить. Я знаю, что Марисоль жива!

— Марисоль… — повторяет Кемо и бросает взгляд на Колтона. — Да, это так. Она жива.

Но больше не добавляет ничего. И как бы ни был Колтон зол на Кариссу, он не может сказать ей, что сделали с её сестрой. Он не настолько жесток.

— Ты её знаешь? — вскидывается Карисса. — Где она? Где-то здесь?

Молчание в ответ.

— Скажи, где она, — предлагает Карисса, — а я открою тебе один секрет.

Колтон заинтригован, но держится настороже.

— Какой секрет?

Карисса улыбается и держит паузу. Колтон скрещивает на груди руки, ожидая вранья или уловки, или того и другого одновременно.

— Может, я знаю, как отсюда выбраться, — сообщает она.

— Хм-м-м… В смысле, каким-то другим путём, не в холодильных контейнерах? — уточняет Кемо.

— Там, снаружи, можно раздобыть кое-какую информацию, если знаешь, где искать. — Карисса пускается в историческую лекцию: — Когда-то давно, до расплетения и появления Да-Зей, военная хунта, управлявшая Бирмой, тайно наняла северо-корейских инженеров, чтобы построить тоннели.

— Для чего? — спрашивает Колтон, всё еще сомневаясь.

Рассказчица пожимает плечами.

— Чтобы сбежать, если будет переворот? Чтобы спрятать оружие? Никто не знает наверняка, но суть в том, что раньше здесь была опиумная ферма, сейчас заготовительный лагерь, а между ними — военный тренировочный полигон. Единственное здание, оставшееся с тех времён, находится в северной части. Старинный храм, превращённый в резиденцию генерала.

— Дом с привидениями! — восклицает Колтон. Карисса смотрит на него с любопытством. — Продолжай, — велит он.

— В общественном нимбе есть фотки храма — ну, как он выглядел много лет назад. Прямо в центре старый колодец, который ведёт в тоннель. Я пыталась найти, где он выходит с противоположной стороны, чтобы пролезть сюда и спасти сестру. Но я знаю только, где начинаются эти тоннели, а не где они кончаются.

— То есть, — замечает Колтон, — они могут вести в другой опорный пункт Да-Зей.

— Или, — настаивает Карисса, — они могут вести к свободе…

На следующей проверке из строя вырывают целую толпу подростков и тащат на расплетение. Колтон не может понять, по какому принципу отбирают то или иное количество детей и есть ли какая-то периодичность. Он уже свыкся с кошмаром. Привык испытывать облегчение, когда палачи позволяют ему вернуться в убогую камеру. Как будто это повод считать себя победителем.

Сегодня Роден не маячит в отдалении. Он идёт вдоль строя, проверяя повреждения, определяя качество продукции и выявляя тех, кому нужен в врачебный присмотр, чтобы повысить их стоимость. Но понятно, почему доктор здесь на самом деле. Он ищет материал для своих экспериментов. И Колтона озаряет идея. Возможно, плохая, но это отчаянная мера в крайне отчаянной ситуации. Он делает шаг из строя и ждёт, когда его заметят.

Охранник поднимает винтовку прикладом вперёд и делает движение, словно собирается ударить нарушителя, но Колтон уверен, что он этого не сделает. Только не на глазах у Сонтхи, который тоже здесь. Нельзя портить товар.

— Я доброволец, — заявляет Колтон, как только ловит на себе взгляд доктора. Он в ужасе от собственных слов, но и возбуждён риском, который берёт на себя. — Я хочу, чтобы вы меня изменили, доктор Роден. Хочу стать чем-то новым, кем-то другим. Кем-то великим.

Роден улыбается так, словно ему вручили идеальный подарок.

— Доброволец. Добровольцы у меня очень редки. Мало кто обладает такой смелостью.

Колтон знает, что Роден уже его застолбил. Не сегодня так завтра или послезавтра он станет подопытным доктора. Но теперь он испытуемый, сам того пожелавший. Наверняка это даёт свои преимущества.

— И каким существом ты хотел бы стать? — спрашивает Роден.

Колтон сглатывает и произносит, стараясь звучать как можно убедительнее.

— Отдаю себя на волю вашего воображения.

Роден осматривает его, оценивает, пытается понять его намерения.

— Ты боишься отслоения.

— Мы все боимся, — отвечает Колтон. — Но дело не только в этом. Я хочу чего-то… большего.

Роден поворачивается к охраннику и говорит что-то на бирманском. Охранник кивает. Затем доктор снова обращается к Колтону, улыбаясь:

— Я должен закончить инспекцию. А после поговорим.

Когда доктор уходит, Кемо поворачивается к Колтону. Все спокойствие тайца улетучилось.

— Зачем? — вопрошает сокамерник. — Почему ты это делаешь?

— Чтобы спасти нас, — шепчет Колтон. — Если тоннель существует, я его найду. Дай мне три дня, а на третий день во время поверки потребуй, чтобы тебе показали сестру, — говорит он Кариссе.

— С чего это они согласятся?

— Согласятся, — уверенно отвечает Колтон. Сонтхи сделает это из одного лишь удовольствия посмотреть на её реакцию. — Сложнее всего убедить Кемо и Гэмона пойти с нами, но я в тебя верю, ты что-нибудь придумаешь.

Карисса одаривает его кривой улыбкой.

— Ну ты прямо Беглец из Акрона!

Колтон качает головой.

— Я не герой, просто хочу выжить.

— Уверена, Коннор Ласситер сказал то же самое, когда транкировал юнокопа и взял в заложники десятину.

— А если ты не найдёшь тоннель? — спрашивает Кемо.

— Хуже чем есть уже не будет.

— Тебе — будет, — замечает Кемо, и Колтон с ним согласен. Но он больше не может медленно поджариваться на сковородке. Он готов броситься в огонь.

Поверка закончена, пленники возвращаются в свои мрачные грязные пеналы. Роден инструктирует охранников на бирманском, или лаосском, или на какой-то смеси из обоих языков. Стражи грубо хватают Колтона, но Роден немедленно их останавливает и делает выговор. Солдаты отпускают Колтона и ведут его в заросший мхом каменный дворец, держась, впрочем, как можно ближе.

— В Зелёной Усадьбе у тебя будет своя комната, — информирует доктор, когда процессия оказывается за железными воротами.