Арифмоман. Дилогия (СИ) - Рудазов Александр - Страница 38

— Уже наварил, — ровным голосом ответил Эйхгорн. — Сейчас принесу две бутыли.

— Вот это ты молодец, вот это я тебя хвалю! Так и впредь действуй, полностью тебя поддерживаю.

Эйхгорн окинул короля и сановников снулым взглядом. Собственно, ничего удивительного не произошло — он всего лишь еще раз убедился в людской недальновидности и косности мышления. Наполеон в свое время тоже послал Фултона куда подальше — и где теперь этот Наполеон?

Чего еще ждать от политиков?

— Могу я предложить взамен проект «Монгольфьер»? — без особой надежды спросил Эйхгорн. — Представьте огромный шар, наполненный горячим воздухом. Он может подниматься на большую высоту, неся в корзине пассажиров…

— И чем это лучше летающих ковров? — осведомился король.

— Ничем, — вынужден был признать Эйхгорн.

— Тогда зачем нам это нужно?

— Хотя бы затем, что у вас нет летающих ковров.

— Я могу купить один или два, если мне захочется, — пожал плечами король. — Конечно, страгулярцы ломят за них втридорога, но уж не настолько, чтобы я не мог позволить себе одну штуку. Или даже две. А во сколько мне обойдется твой летающий шар?

— Двести пятьдесят золотых регентеров, — неохотно признался Эйхгорн. Он уже произвел предварительные подсчеты.

— А летающий ковер можно купить за двести, — ласково сообщил король.

Крыть было нечем. Честно говоря, Эйхгорн и сам предпочел бы летающий ковер такой неудобной и ненадежной штуке, как монгольфьер. Проку-то с него, если вдуматься? Способен только на вертикальный полет, полностью зависим от ветра, для путешествий практически непригоден, подъемная сила крайне мала…

Вот вертолет вполне мог бы потягаться с летающим ковром. Не такой компактный, конечно, под мышкой его не потаскаешь, зато есть множество других преимуществ.

Но Эйхгорн трезво оценивал свои силы. Вертолет он сконструировать не сможет. Не в этих условиях. Аэростат — да. Аэроплан — да. А вертолет — нет.

Ну и черт с ним. Вся эта политика привела Эйхгорна в такое мрачное расположение духа, что он почувствовал острую потребность нажраться. Благо за дверью ожидали две двухлитровые бутылки яблочного шмурдяка.

Вообще, Эйхгорн мог довольно много выпить, сохраняя здравый рассудок. Со стороны он при этом производил впечатление полностью трезвого, да и ход мыслей практически не менялся. Однако в какой-то момент количество алкоголя в организме достигало критической массы, и Эйхгорн превращался в невменяемого идиота. Он хорошо знал об этой своей слабости и старался черту не переступать.

Увы, удавалось это не всегда.

Сегодня Эйхгорн пил на порядок больше всех остальных, и к закату был уже совершенно пьян. Он издавал невнятные звуки, время от времени подхихикивал и тыкал пальцем куда попало. Его смешило все, что он видел — дурацкие барельефы на стенах, чадящие факелы, стоящие навытяжку лакеи, королевский трон, королевские шлепанцы…

Потом наступил меланхолический период. Теперь все вокруг уже не смешило Эйхгорна, а выводило из себя. Он едва сдерживался, чтоб не пнуть что-нибудь посильнее.

— Я кандидат наук, — зло бормотал Эйхгорн себе под нос. — Кандидат технических наук. Я инженер-конструктор. Я изобретатель. Я чертов сука гений. У меня IQ сто девяносто четыре. Память, близкая к эйдетической. Какого хера я тут делаю? Что не так с моей гребаной жизнью?

— Мэтр, ты что там скуксился в углу?! — окликнул его король. — Иди к нам, в башенку играть будем!

Игру в башенку его величество Флексиглас очень любил. Суть ее предельно проста — имеется множество плоских жетонов (король использовал серебряные регентеры), которые игроки по очереди кладут друг на друга. Тот, на чьем ходу башенка развалится — проиграл. Есть определенные хитрости (например, специально класть жетоны неровно, чтобы еле держались), но вообще игра до жути примитивна и популярна в основном у детворы и пьяных королей.

Эйхгорн проиграл самым первым.

— Дурацкая игра, — пробурчал он. — Меня окружают идиоты. Куда бы я ни попал, меня окружают идиоты. Идиоты, которые не могут назвать число пи хотя бы до тридцатого знака. Идиоты.

— Мэтр, прекрати сквернословить, — смерил его хмурым взглядом епископ. — Твой ход.

— Святой отец, а святой отец! — гневно повернулся к нему Эйхгорн. — А вот ты знаешь, что планета вертится?!

— А ты закусывай, когда пьешь — она и перестанет вертеться.

— И все-таки она вертится! — возмутился Эйхгорн.

— Да-да, мэтр, как пожелаешь. Иди спать.

Наутро Эйхгорн проснулся с ужасной головной болью и почему-то на полу. Оглядевшись, он со стыдом понял, что уснул в дворцовом коридоре. Рядом горничная смахивала с вазы пыль, не обращая внимания на похмельного волшебника.

Кутаясь в балахон и поправив колпак, Эйхгорн кое-как поднялся и поплелся к себе в башню. Ему жизненно необходима была таблетка аспирина.

Чтобы ее получить, предстояло подняться на двести восемнадцать ступеней.

Прошло еще двое суток. Эйхгорн более или менее свыкся с тем, что его знания тут никому особенно не нужны, а в техническом прогрессе местные не заинтересованы. Что ж, навязываться он не собирается.

Им же хуже.

Сегодня, в день Глиняного Ястреба, Эйхгорна пригласили на дружескую игру в карты. На сей раз не с королем — всего лишь с членами городской администрации. Присутствовали эдил, видам (помощник епископа), почтмейстер, старшина ремесленного квартала и Эйхгорн сам-пят.

Собрались в трактире — эдил частенько здесь посиживал. У него даже имелся собственный стол, отгороженный бумажной ширмой. В отсутствие эдила за ним тоже посиживали, но когда тот приходил — все прочие сразу разбегались. Тролль, которому принадлежал «У порядочной девицы», обслуживал эдила максимально предупредительно — разве что пылинки с него не сдувал.

Эйхгорн уже был знаком с местными картами. Стандартная колода состоит из четырех мастей — дворяне, воины, купцы и жрецы (загадочная спираль оказалась религиозным символом). В каждой масти одиннадцать карт — самые младшие и самые старшие носят собственные названия и обозначаются картинками, а остальные — это просто двойки, тройки и десятки. Кроме того, в колоде есть два джокера — Шут и Волшебник.

Но сегодня они играли в «Зодиак» — коммерческую игру, для которой использовалась не только стандартная колода с джокерами, но еще и четырнадцать дополнительных карт, обозначающих парифатские знаки зодиака. Вепрь, Скорпион, Осьминог, Ястреб, Медведь, Скарабей, Лебедь, Тигр, Волк, Крокодил, Ворон, Дельфин, Краб и Горностай.

Правила игры считались сложными, но Эйхгорн усвоил их мгновенно. Играют впятером, каждому раздается двенадцать карт, первым ходит сидящий слева от раздающего. Ходить можно с любой карты, кроме зодиаковых и джокеров — после этого остальные игроки должны положить карту той же масти. Самая старшая карта берет взятку. В случае, если карты той же масти на руках нет, нужно положить джокер или зодиак — при этом джокер всегда берет взятку, а зодиак никогда не берет. Принявший взятку делает следующий ход.

Если в полученной взятке была карта зодиака, игрок записывает ее себе в счет. Если у игрока, который должен ходить, остались исключительно карты зодиака и/или джокеры, кон заканчивается и начинается следующий. Партия может длиться неограниченное количество конов и заканчивается тогда, когда один из игроков собирает весь зодиак. Он и становится победителем.

Перед эдилом стояли две кружки — одна пустая, другая наполовину полная. Беря очередную взятку с зодиаком — а эдилу сегодня везло! — он шумно отхлебывал, оставляя на лице пенные усы. Эйхгорн, который всегда любил коммерческие игры, пил только воду и жевал ножку брабулякра.

Почтмейстер был не в духе, бросал карты невпопад и проигрывал. Он то и дело жаловался на свою головную боль — судебный процесс с цехом горожан. В королевстве Парибул в обязанности почты входила не только и не столько доставка корреспонденции, сколько вывоз из домов мусора. Контора эта была частной, оплачивалась горожанами, по обновляемому ежегодно договору.