«Пятая колонна» Советского Союза - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 45

Новые обстоятельства вскрылись в 1952 г. Как раз тогда, когда занялись связями жен Молотова, Андреева, Ворошилова. Кстати, даже и после разгрома ЕАК «проект Хазарии» еще не был похоронен. Теперь его пытался лоббировать Молотов! Сталин говорил на пленуме ЦК: «А чего стоит предложение товарища Молотова передать Крым евреям? Это грубая ошибка товарища Молотова… У нас есть еврейская автономия. Разве этого недостаточно? Пусть развивается эта республика. А товарищу Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш советский Крым». В связи с новыми обнаруженными фактами было назначено дополнительное расследование деятельности ЕАК. Фефера, Перетца, Маркиша, Квитко, Бергельсона и др. (всего 13 человек) расстреляли в лагерях.

Но вообще политические «дела», периодически возникавшие в конце жизни Сталина, были совершенно неоднозначными. Генералы В.Н. Гордов и Ф.Т. Рыбальченко были расстреляны за антисоветские и антисталинские высказывания (или по оговору в таких высказываниях). Почему попали под репрессии маршал авиации А.А. Новиков, маршал артиллерии Яковлев, адмиралы Н.Г. Кузнецов, В.А. Алфузов, Г.А. Степанов, А.А. Геллер, министр авиапромышленности А.И. Шахурин и др.? Почему оказался в опале маршал Г.К. Жуков? Возможно, причинами были «придворные интриги» и личное соперничество в окружении генерального секретаря. Но не исключено, что имели место целенаправленные наветы для устранения полководцев, флотоводцев, руководителей военной промышленности. Скажем, «дело адмиралов», состряпанное по мелким обвинениям, перечеркнуло великолепную программу строительства флота, разработанную Н.Г. Кузнецовым и его соратниками. Вместо нее была принята другая, гораздо менее совершенная.

После процессов 1936–1938 гг. Сталин уже прекрасно знал, что в советском руководстве имеются агенты влияния. Но этим пользовались настоящие агенты влияния — или беспринципные карьеристы — для уничтожения соперников. Так, в 1950 г. разыгралось «ленинградское дело». Под него попали заместитель председателя Совета министров СССР Вознесенский, секретарь ЦК партии Кузнецов, председатель Совета министров РСФСР Родионов и еще ряд деятелей высокого ранга: Попков, Капустин, Лазутин, Турко. Их обвинили в «попытке развалить социалистическое хозяйство методами международного капитализма», в «заговоре со сторонниками Тито», в образовании с 1938 г. «антисоветской группы», направленной на «отрыв Ленинградской партийной организации от ЦК ВКП(б) с целью превратить ее в опору для борьбы с партией и ее ЦК».

То есть Сталина убедили, что налицо характерные черты троцкистов, бухаринцев, зиновьевцев. 26 главных обвиняемых расстреляли, около 2 тыс. человек посадили… Хотя действительной подоплекой стала борьба за власть. В ходе «ленинградского дела» была уничтожена «команда» Жданова. Она лишилась своего умершего лидера и оказалась незащищенной от интриг соперника Жданова — Маленкова. Впрочем, стоит подметить немаловажный факт. «Команду» разгромили полностью, «под корень». Но один человек, причем ближайший помощник Жданова, не попал под репрессии. Суслов. Он не только уцелел, но и усилил свои позиции.

В 1951–1952 гг. много шума вызвало «мингрельское дело». Ряд грузинских коммунистов-мингрелов обвинили в национализме, в связях с лидерами парижской эмиграции — Жорданией, Гегечкори. Многих партработников арестовали, поснимали с постов, несколько тысяч человек выселили из Грузии в другие районы. Это был явный «подкоп» под Берию, который и сам происходил из Мин-грелии, и окружал себя мингрелами, а по линии жены находился в дальнем родстве с Жорданией. Но Берия был слишком хитрым и умелым противником для своих конкурентов, зацепить его не удалось.

Фальсификации подобных обвинений периодически вскрывались. Раз за разом всплывали факты, что в «органах» творятся безобразия, арестовываются и осуждаются невиновные. Сталин пытался выправить положение. Шефа госбезопасности Меркулова сменил на Абакумова. Потом и его отстранил, заменил на очередного своего доверенного — Игнатьева (вполне вероятно, что здесь «посодействовал» Берия, расквитавшись с Абакумовым за попытку подставить его с «мингрельским делом»). В декабре 1952 г. была издана директива ЦК: «Считать важнейшей и неотложной задачей партии, руководящих партийных органов, партийных организаций осуществлять контроль за работой Министерства госбезопасности. Необходимо решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов госбезопасности и поставить их работу в центре и на местах под систематический контроль партии…».

Но ничего не помогало. Ни замены руководителей, ни постановления. Карательные структуры по сути оставались теми же, как они сформировались при Менжинском и Ягоде. Вычищали одних — приходили другие. Перенимали те же методы, «правила игры». Да и соблазны всевластия оказывались слишком велики. А целиком переформировать аппарат «органов» — до этого у Сталина руки так и не дошли. Да и сил на подобное дело, пожалуй, уже не хватило бы.

К финишу своей жизни он подходил одиноким. У него совершенно распалась семья. Сын крепко пил и пожинал почести от подхалимов. Дочь меняла мужей. У Сталина не находилось и надежных помощников, политических наследников. Он не мог не замечать, что партийные руководители по мере возвышения попросту «зажираются». Увлекаются собственным благополучием, тянут за собой «наверх» друзей и родственников, окружают себя прихлебателями. Сталин с конца 1920-х прижимал амбиции партийных и государственных начальников, а они проявлялись снова. Разрушал «удельные княжества», а они оставались неистребимыми, возрождаясь и цементируясь в кланах «номенклатуры».

Что ж, без веры в Бога, без прочных духовных устоев, такое поведение оказывалось вполне закономерным. Но и здесь Сталин пробовал выйти из положения теми же способами, которые применял раньше. Менять дискредитировавших себя и вышедших из доверия руководителей, выдвигать молодых. Надеялся, что они станут честнее, вернее, — не понимая, что и они в лучшем случае повторят путь предшественников.

Факты говорят о том, что Иосиф Виссарионович замышлял какие-то серьезные реформы. В 1952 г. партия была переименована в Коммунистическую партию Советского Союза, а слово «большевики» из названия исчезло. Сталин теперь подолгу обходился без съездов и пленумов. Вероятно, хотел перенести центр власти из партийных в правительственные органы. В «Правде» осенью 1952 г. пошли публикации о бедственном положении колхозников, об отношениях между бездушными чиновниками и простыми тружениками. Следовательно, готовились какие-то меры по улучшению жизни села. Предпринимались и усилия по разрядке международной напряженности. 24 декабря 1952 г. Сталин дал интервью «Нью-Йорк тайме», выразив готовность к возобновлению сотрудничества с Западом и к встрече с президентом США Эйзенхауэром, чтобы «сделать первые шаги к созданию взаимного доверия, основанного на совместных усилиях». Но Запад на эти инициативы не отреагировал. Для переговоров на высшем уровне он предпочел дождаться смерти Сталина.

После долгого перерыва, в октябре 1952 г., был созван XIX съезд партии. Состав ЦК был увеличен вдвое — он достиг 232 человек. Секретариат увеличился с 5 до 10 человек, Политбюро было заменено широким Президиумом из 36 человек. А поскольку этот орган получался слишком громоздким, создавалось узкое Бюро Президиума. Старые соратники Сталина: Молотов, Андреев, Каганович, Ворошилов, Микоян — в Бюро Президиума не вошли, лишились министерских постов. Трое из них, Молотов, Андреев и Ворошилов, попали в опалу из-за упоминавшихся связей их жен. Но почему Сталин был недоволен Кагановичем и Микояном, почему перестал доверять им, остается неизвестным. А расширение руководящих органов генеральный секретарь объяснил необходимостью выдвигать молодые кадры, чтобы включались в руководящую работу, набирались опыта. Указывал: чтобы подготовить государственного деятеля, нужно 10–15 лет. Хотя не мог не понимать, что десяти или пятнадцати лет у него уже нет.

А в январе 1953 г. в советских газетах появились вдруг сообщения еще об одном политическом «деле» — «террористической группе врачей». В основе его лежали реальные события. В 1948 г. профессора кремлевской больницы поставили неправильный диагноз А. А. Жданову и назначили неверное лечение. Нетитулованный, но имевший большой практический опыт врач-кардиолог А.Ф. Тимашук определила другой диагноз — инфаркт. Но с ее мнением не посчитались. Когда Жданов умер, вскрытие показало, что она была права: у больного оказался инфаркт, и даже не первый. Вероятно, имел место не столь уж редкий случай медицинской ошибки. Но «светила» испугались ответственности, в истории болезни настоящий диагноз скрыли, а Тимашук, не пожелавшую подписать «липу», уволили из «кремлевки». Она обратилась в МГБ, однако ее сообщение по какой-то причине оставили без последствий.