«Пятая колонна» Советского Союза - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 35

Примерно в это же время завершилась короткая история «Аокотской республики» на Брянщине.

«Русская освободительная народная армия» (РОНА) Каминского достигла 5 полков, имела артиллерийские дивизионы, танковый батальон (из орудий и танков, брошенных при отступлении Красной армией). Но дисциплина в «армии» была отвратительной, и боеспособность совсем не на высоте. Когда немцы направили это соединение на фронт, его вдребезги разгромили под Севском и Дмитровском. Один полк перебили полностью: советские солдаты не брали в плен изменников. Остатки других ускользнули.

Локотская «республика» прекратила существование, и к отступающим немцам пристроился еще один огромный обоз — 50 тыс. беженцев. Их разместили в Белоруссии под Лепелем, и Каминский решил воссоздать «республику» на новом месте. Но белорусы были настроены совсем иначе. Попытки восстановить самоуправление «витязей»-«викингов» вылились в свирепые бои с партизанами. При этом бригада Каминского проявила крайнюю жестокость. Жгла деревни, казнила всех, кого заподозрила в поддержке партизан. Наконец, в августе 1944 г., Каминскому присвоили звание бригаденфюрера СС и бросили его части на подавление Варшавского восстания. Здесь их зверства перехлестнули даже то, что творилось в Белоруссии. Каратели из РОНА перебили 15 тыс. мирных жителей. Отличились и мародерством, расхищали ценности жертв (которые полагалось сдавать в Рейхсбанк). Насиловали всех женщин подряд — не разобравшись, надругались над попавшимися им немками. После этих «подвигов» сами же немцы предпочли расстрелять новоиспеченного бригаденфюрера Каминского, его начальника штаба и еще нескольких офицеров. Части РОНА отвели на переформирование, а членов семей и прочих беженцев, путешествовавших вместе с бригадой, отделили от нее и послали на работы в Германию.

А на Кавказе после отступления гитлеровцев развернулась настоящая война с повстанцами. Для этого были стянуты части НКВД, формировались ополченские отряды «истребителей» из местного населения, начали теснить повстанцев. Мятежники долгое время удерживались в горных селениях, труднодоступных местах. Переловить их было слишком трудно: они укрывались у соплеменников, маскировались под мирных жителей. Причем немцы поддерживали с ними связь, не теряли надежды возвратиться на Кавказ — они цеплялись за Тамань, за Крым. Но осенью 1943 г. сталинское правительство приняло решение — надо навести порядок в тылах, с очагами восстаний пора кончать.

К этому времени войск на фронте уже хватало. Из формирующихся полков и дивизий можно было выделить достаточные контингенты для зачистки тыловых районов. Меры были предприняты крутые. В конце 1943 г. последовали депортации карачаевцев и калмыков. В феврале 1944 г. войска НКВД и приданные им силы красноармейцев сосредоточились в Чечено-Ингушской автономной республике. Операция развернулась серьезная, с боями. Удалось захватить в плен 2 тыс. бандитов, изъять 20 тыс. единиц оружия: винтовки, пулеметы, автоматы. Около полумиллиона чеченцев, ингушей и балкарцев выселили из родных мест в Казахстан и Киргизию.

6 тыс. вооруженных боевиков во главе с руководителем «Национал-социалистической партии кавказских братьев» Хасаном Исраиловым укрылись в горах. Но после переселения соплеменников они остались без опоры. Советские отряды выслеживали их и добивали по очереди. Сам Исраилов прятался до декабря 1944 г. Его обнаружили, пытались захватить. В перестрелке он был смертельно ранен. Остатки его формирований рассеялись, а его партию отныне вспоминали только следователи, составляя протоколы допросов пойманных мятежников.

Среди русских людей нашлись сторонники не советского или прогерманского, а «третьего пути». Эмигрантский Народно-трудовой союз провозгласил задачу «борьбы на два фронта, с завоевателями извне и с тиранией изнутри». Воспользоваться войной, чтобы поднять в России «национальную революцию». Для этого Исполнительное бюро НТС нелегально обосновалось в Берлине, около 200 активистов были направлены на Восток. Они поступали на работу в различные учреждения Остминистериу-ма (министерства Восточных территорий), в германские фирмы, посылавшие своих представителей для освоения захваченных районов, некоторые ехали нелегально, с поддельными документами.

Центры НТС возникли в Смоленске, Брянске, Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе — всего было создано 120 групп в 54 городах. Разворачивали агитацию. Там, где получали доступ к типографиям, печатали листовки. Старались связаться с партизанами и вывести их из-под влияния коммунистов, вели работу в частях «Остгруп-пен», среди пленных, угнанных в Германию «остарбайте-ров». Членам НТС формально запрещалось служить в полиции и других карательных органах, но ясно, что при подобной деятельности нельзя было полностью избежать контактов с оккупантами. Так, эмиссар НТС Э. Вюрглер, руководивший заброской активистов в Россию и курировавший связь с ними, работал в эсэсовском «Зондершта-бе-Р» в Варшаве (который вел разведку против партизан) и использовал каналы этой организации.

Ну а немцев затяжной характер войны и большие потери заставляли все шире привлекать на службу русских, украинцев, прибалтов. Появились латышские, эстонская дивизии СС. Из отступивших казаков сформировали новое соединение — «Казачий стан». На территории Польши из пленных была создана кавалерийская дивизия СС под командованием фон Паннвица. Он был родом из Силезии и до революции знал казаков, донцы охраняли границу поблизости от имения Паннвицев. Всю жизнь он прослужил в германской армии, однако новая роль, судя по всему, генералу понравилась — нацепил поверх гитлеровского мундира бурку с папахой, подчиненные орали ему «любо!», величали «батькой Паннвицем». В Циттенхорсте и Вустрау открылись «учебные лагеря», где из специально отобранных пленных предполагалось готовить административные кадры для оккупированных земель. В эти лагеря тоже сумели внедриться активисты НТС, распространяли свои идеи среди преподавателей и курсантов.

В 1942 г. в высших кругах Рейха вызрело мнение, что для активизации антисоветских сил в России требуется авторитетный лидер. Хотя роль его оценивали по-разному. Гитлер и его окружение полагали, что это нужно в пропагандистских целях, для разложения Советской армии. А сторонники смягчения оккупационной политики считали, что необходимо уменьшить размах террора, расчленить СССР на формально «независимые» национальные образования со своими «правительствами» — а для этого необходим русский «вождь». Одной из подходящих кандидатур виделся Яков Джугашвили, сын Сталина. Видимо, немцы так представляли русскую психологию, что после отца народ признает «законным наследником» сына, наподобие Лжедмитрия. Однако Джугашвили наотрез отказался.

Вторым кандидатом стал генерал герой Смоленского сражения генерал Лукин — попав в плен, он и сам высказывал подобное предложение. Но, пережив в лагерях страшную зиму 1941—42 гг., когда вымерли миллионы пленных, он понял, что союз с нацистами невозможен, и сотрудничество с ними отверг. (Кстати, после освобождения Лукин был арестован МГБ, и Сталину доложили о его нелояльном поведении в плену. Но Иосиф Виссарионович, рассмотрев все факты, репрессировать его не стал и велел выпустить, восстановив в генеральском звании.) Третьим кандидатом стал Андрей Андреевич Власов. В литературе до сих пор дискутируется вопрос, был ли он борцом за демократию или предателем? Что ж, из этой дилеммы надо всего лишь выбросить «или». Разве мало борцов за демократию становились предателями своей страны?

Власов был сыном священника, учился в Нижегородской семинарии, после революции пошел в Красную армию. Закончил курсы «Выстрел», вступил в партию. Преподавал в Ленинградской военной школе, был военным советником в Китае. Успел послужить начальником военного трибунала в Киеве, активно поучаствовал в репрессиях 1930-х. Войну встретил командиром 4-го моторизованного корпуса. Попал в окружение. Организовать прорыв не сумел, приказал рассредоточиться и выходить мелкими группами. Сам выходил по вражеским тылам вдвоем с любовницей, военврачом Подмазенко. Причем можно отметить характерный штришок: в деревни первой заходила беременная Подмазенко. А когда выяснялось, что опасности нет, Власов, наблюдавший из укрытия, присоединялся к подруге.