Арсенал-Коллекция 2012 № 04 (4) - Коллектив авторов - Страница 24

Сам поступил. Когда я аэроклуб окончил, мне не было и восемнадцати, и потому в училище меня не взяли. Потом зимой 1940 года я стал летать в другом аэроклубе, Железнодорожный аэроклуб.

— Какое образование Вы получили?

Средняя школа и училище. Семь классов я окончил. Среднюю школу закончил уже, в армии, вечернюю. У меня было среднее офицерское образование, и положено было иметь общее среднее.

— В чем заключалось обучение в аэроклубе?

В аэроклубе была программа. Сначала теория, а потом практика. Летали на «По-2» с инструктором — взлет-посадка. Потом пилотаж в зоне: петля, все боевые развороты, виражи. Это с инструктором. А потом инструктор разрешал самостоятельный полет. В заднюю кабину ставили мешок с песком, чтобы центровка самолета не менялась...

— Сколько вылетов Вы выполнили до самостоятельного полета?

С инструктором примерно вылетов пятнадцать. А во втором аэроклубе я уже на шестом вылете вылетел.

В начале 1941 года, наверное, в феврале, приехали инструктора с Черниговского военного училища, проверили, как кто летает, и лучших отобрали в кандидаты.

После этого данные на меня из военкомата направили в училище. В Черниговское училище я приехал в начале апреля.

Медицинскую комиссию я прошел, а на мандатной говорят:

— Тебе, еще нет восемнадцати лет. Поедешь обратно.

Я говорю:

— Восемнадцать мне будет в конце апреля.

— Ну ладно, оставим тебя.

Оставили. Учился я с 1941 года по 1943 год. Когда война началась, учить стали ускоренными темпами, по укороченной программе...

Первое время мы обучались на «И-15бис» и «И-16». Были еще «И-5», но на них не летали, а рулили и учились идти на взлет. С них сняли обшивку с крыльев, чтобы не взлетали. Это из-за того, что у нас спарок «И-15бис» не было.

— Как Вы узнали о том, что война началась?

О войне нам объявили.

Мы с винтовками начали ходить, с противогазами. Начали самолеты растаскивать с аэродрома в лес. Как бы замаскировывали.

Первое время мы ничего не знали. И вдруг смотрим, летит какой-то самолет. На высоте полторы тысячи, не понимаем: чужой или свой. А потом что-то из него посыпалось. Кто-то успел сказать:

— Листовки бросают, что ли?

А потом эти «листовки» как начали визжать...

Немцы для паники на стабилизаторе бомб делали свистульки. Чтобы шуму больше было. Бомбы упали как раз на рулежку. Троих убило, а человек десять ранило.

— А когда это примерно было?

Это было, значит, в июне. Как только началась война, в первые дни...

Их разведчики и до войны на Чернигов уже летали. Я помню как над Черниговом «И-16» взлетел на перехват, но догнать он не смог. «Юнкере» улетел, у него хорошая скорость была.

Через некоторое время нас эвакуировали под Ростов, на полевые аэродромы. Одна эскадрилья была в ст-це Мечотинской, другая — в Егорлыкской. А наша эскадрилья оказалась на станции «Верблюд», это город Зеленоград...

— Вас эвакуировали вместе с самолетами?

Да, с самолетами. Самолеты на платформах, а мы в грузовых вагонах, в которых устанавливали нары...

— У многих училищ самолеты забирали, а у Вас как?

Нет, мы все время были со своими самолетами.

Под Ростовом мы немного полетали, и опять, когда немцы подошли, нас эвакуировали. Теперь уже в Среднюю Азию. Туда многие училища погнали. Некоторые ехали в Баку, а оттуда переправлялись в Среднюю Азию. А мы поехали окружным путем — через Саратов, Сталинград. Ехали зимой 1941-1942 года, долго. Через Казахстан, через Ташкент, приехали в Кызыл-Арват, это в Туркмении. Других училищ поблизости не было.

В Кызыл-Арвате осталась основная эскадрилья, и весь штат училища. А остальные эскадрильи разбросали по полевым аэродромам.

Летали много. Нас стали быстрее готовить по ускоренной программе. Летчики нужны были.

Я училище окончил в 1943 году, вместо четырех лет за два года. Подготовка была слабая. По существу, только пилотирование. Сначала на «И-16». На «УТИ-4» (был такой самолет учебный, спарка) я почти всю программу выполнил. Потом в 1942 году, к нам «Яки» прислали. Их клепали в Саратове.

На «Як-1» я тоже программу прошел, опять взлет-посадка, и в зону на пилотаж.

— Ваше отношение к «И-15», к «И-16»?

Ни догнать, ни удрать...

— А к «Якам» как Вы относились?

Конечно, «Як» намного сильнее был и «И-15», и «И-16». Чувствовалось, уже по тому, как он на взлет шел...

— Какой самолет было легче осваивать, какой сложнее? Какие преимущества были у «И-15»? «И-16»? У «Яка»?

«И-16» — сложный самолет. Он на посадке был очень строгий, и наверху когда пилотируешь, он всегда мог в штопор сорваться. В такой, неопределенный, не пилотажная фигура.

Немцы на нем боялись летать. В свое время по договору наши летчики полетали на «мессерах», а немецким — предложили «И-16». Они полетали и признали его очень строгим.

— Все говорили, что из штопора «И-16» всегда выходил легко.

В основном, нормально выходил. Но иногда запаздывал. Переходит в пикирование, а потом, уже с пикирования, выходит...

«Як» на взлете-посадке был проще, чем «И-16». «Як» садился до критических углов атаки крыла. А «И-16» садился все время на критических углах атаки. Чуть-чуть, немножко переберешь, он сразу валился на крыло...

— Когда Вы попали в училище, в какую форму Вас переодели?

Курсантская форма... Солдатское все, только нашивки и петлицы курсантские. Да, и еще «птички».

— А как кормили?

Кормили нормально.

— Когда под Ростов переехали, там как кормили?

Не особо, но тоже нормально. Летный состав нужно кормить, чтобы он в обморок не упал. Вот в Средней Азии плохо кормили.

— А какие были развлечения в училище: концерты,кино?

В Чернигове был дворец культуры, туда в кино водили. Но это было редко.

— В начале войны Вы знали, о том, что наши бомбили Берлин в 1941 году?

В училище в 1941 году курсанты рано вставали, около динамика собирались и слушали передачи. И вот в 1941 году услышал, что «Ил-4» ходили на Берлин. Восприняли хорошо. Нас-то бомбят, а почему мы не можем бомбить?

Правда, «Ил-4» — это ворона, а не самолет. Но добрались, побросали бомбы. А потом немцы Эстонию заняли, и уже недолетали никакие наши самолеты.

— В Средней Азии Вам сменили форму? Например, панамы выдали?

Нет... Их вообще не было во время войны. Они появились уже в послевоенное время.

В Средней Азии, даже кирзовых сапог нам не давали. Ходили в ботинках с обмотками. Потом где-то произошла катастрофа, посчитали, что во время пилотирования обмотка размоталась, в рули попала... Признали, что в самолет в обмотках садиться нельзя. У нас была одна пара сапог, и как летать, то переобуваешься в эти сапоги — ив самолет.

Кормили в основном рисом. Ну и «шрапнель», мы так называли перловку. Мясное — баранина и верблюжатина. Питания не хватало. Иногда, когда были длительные полеты, давали второй завтрак — бутерброды...

В Кызыл-Арвате жили в глиняных казармах, сами их строили. А крыши соломенные...

А на аэродроме Кодж мы жили в летних палатках, это в районе песков Каракумов, у железнодорожной станции Кодж. Там был один колодец на восемнадцать километров. Потом холодать стало, поставили зимние двойные палатки. Сами мастерили печи с длинной трубой, чуть ли не вокруг всей палатки, так что дым выходил уже холодный... Вот, так и жили...

— А хоть кинопередвижки к Вам туда приезжали?

Кино мы там смотрели, может быть пару раз за все время.

Но я помню артистку Шульженко. Я в первый раз смотрел ее выступление там. «Концерт — фронту», по-моему, назывался.

— В районе Кызыл-Арвата, там же толком аэродрома не было...

Вот там аэродромы были по десять-пятнадцать километров. Там, в Туркмении, ничего не росло, такыры были. Это плоская растрескавшаяся земля, километров на десять. Справа у нас горы были, там Иран начинался...