Арсенал-Коллекция, 2012 №3 (3) - Коллектив авторов - Страница 4

В целом ситуация на поле боя складывалась не в лучшую для немцев сторону. Противодействие советских войск здесь бы­ло столь сильным, что немецкие танки прекратили наступле­ние. Прикрывшись дымовой завесой и взяв на буксир не­сколько подбитых машин, они отошли, предпочтя вызвать в по­мощь авиацию. В этом бою был подбит танк командира 9-й танковой роты гауптштурмфюрера СС Зигфрида Зинна, а сам он погиб на месте. Весь трагизм положения для немцев заклю­чался в том, что 9-я рота отступала так быстро, что отсутст­вие танка командира роты выяснилось лишь после выхода ро­ты из боя.

По некоторым данным, на поле боя остался один горящий танк [5, с.619] (по-видимому — танк Зинна). В то же время, по дру­гим данным, только бронепоезд «Московский метрополитен» подбил минимум три танка [2, с.202-203]. По информации Л. Лопуховского, бронепоездами было подбито семь танков [6, с.129]. Исходя из всех приведенных выше данных, констатиру­ем, что точное число немецких танков подбитых бронепоезда­ми, неизвестно, но в любом случае больше, чем один.

Немцы быстро нашли противодействие: их танки огнем с вы­сот южнее хутора Калинин разрушили железнодорожный путь в сторону Беленихино. Ведя непрерывный огонь, бронепоез­да начали отходить к станции Сажное, где их атаковали само­леты Люфтваффе. К вечеру оба бронепоезда были разбиты авиацией и артиллерией.

За день 7 июля танковые силы дивизии СС «Дас Райх» по­несли серьезные потери, особенно это касалось 3-го баталь­она. В бою был тяжело ранен оберштурмфюрер СС Адольф Метцгер, командир 3-й роты противотанкового дивизиона (в данный момент— 11-я танковая рота). К вечеру он умер от ран, став вторым ротным в 3-м танковом батальоне, погибшим 7 июля (первым был Зигфрид Зинн).

Ночью пошел сильный дождь, напоив выжженную горячим июльским солнцем землю. Тем временем в 9-й танковой ро­те собирали отряд для поиска тела командира. Йозеф Набер вспоминал о событиях той ночи: «С тремя добровольцами я вернулся на поле боя, чтобы найти командира роты. С собой мы взяли пулемет... Всюду еще горели танки, при этом в не­которых взрывались боеприпасы... Я приблизительно знал, где стоял танк командира роты. Мы скоро нашли его... У танка бы­ло много пробоин от 76,2-мм снарядов. Тело командира мы на­шли в башне танка, у него было много осколков в голове — тя­желая смерть. Мы положили нашего командира на брезент и вчетвером понесли его... Около пяти часов (утра. — Р.П.) мы вернулись в нашу деревню» [24, s.76].

Количество потерянных безвозвратно танков Т-34 за 7 ию­ля точно неизвестно, однако должно быть в пределах 1-2 единицы. Число подбитых танков было куда большим, однако уже вскоре немецкие ремонтные службы их вернули в строй. Известно, что к концу дня 7 июля 1943 года в строю насчиты­валось 14 боеспособных танков Т-34 [16, s.96].

Т-34 из 3-го батальона танкового полка «Дас Райх» (с сайта hrtp://beute. па rod. ги)

Т-34, вероятно, из 9-й танковой роты (с сайта http://beute.narod.ru)

Эсэсовские «тридцатьчетверки» принимали участие в боях и на следующий день, однако какие-либо подробности этого не­известны. Есть данные, что вечером 8 июля танк Т-34 Йозефа Набера подорвался на советской мине и был отправлен в ремонт.

Применение немцами советских Т-34 имело свою особую специфику. Так, важно отметить, что в условиях напряженных боевых действий уже через три дня наступления были израс­ходованы имеющиеся в наличии боекомплекты к танкам Т-34. В результате снабжение трофейных танков боеприпасами осуществлялось путем сбора снарядов в подбитых советских машинах. В частности, об этом говорит приказ 2-го танково­го корпуса СС дивизии СС «Дас Райх» от 8 июля 1943 года (от­данный в 15:15), где указывалась необходимость обеспечить сбор боеприпасов для имеющихся Т-34 прямо на поле боя [28, s.67].

Кроме боеприпасов, эсэсовские ремонтные группы на полях сражений Курской дуги собирали запчасти для танков и стре­мились эвакуировать те из подбитых советских машин, кото­рые можно было вернуть в строй. В основном этим занимались отряды, командированные «харьковским танкоремонтным за­водом СС». Однако в этом вопросе интересы эсэсовцев час­то сталкивались с интересами армейских ремонтных служб. В частности, 18 июля 1943 года (уже после завершения опера­ции «Цитадель») на совещании у квартирмейстера группы ар­мий «Юг» обсуждался вопрос о том, что «танкоремонтный за­вод СС» собирает по полям боев танки Т-34, не подпуская к ним аналогичные армейские службы. Видимо, лихие эсэсов­ские ремонтники успевали забрать для своих нужд всю более- менее боеспособную трофейную технику, причем, как нам кажется, не только в полосе действий 2-го танкового корпу­са СС, но по всей ширине обороны группы армий «Юг». Это и вызвало недовольство армии. Поэтому на совещании стави­лась задача не допустить развития подобной практики, огра­ничить доступ эсэсовцев к подбитым советским танкам, о чем извещались и армейские ремонтные танковые роты [17, р. 166]. О дальнейшем развитии этого «конфликта» данных нет, но вряд ли «противостояние» здесь достигло серьезных масштабов, с учетом скорого изменения ситуации на фронте.

Следующий известный эпизод применения эсэсовцами тан­ков Т-34 в бою датирован 12 июля 1943 года — днем знаме­нитого Прохоровского сражения. Утром 12 июля дивизия СС «Дас Райх» находилась в обороне. К началу сражения в диви­зии СС «Дас Райх» было восемь боеспособных Т-34. В 10:45 советская 4-я гвардейская танковая бригада полковника А.К. Бражникова нанесла сильный удар от Беленихино по обоим флангам 2-го батальона панцер-гренадерского полка СС «Дер Фюрер» (оборонялся вдоль железной дороги Белгород — Курск), немного потеснила батальон и завязала бои за Кали­нин. По немецким данным, левый фланг батальона атаковали 40 танков, а правый — 10 [4, с.416]. Советским войскам удал­ся прорыв танками, однако атаки стрелковых частей Красной армии были немцами отражены.

Что касается советских танкистов, то, к несчастью для них, в Калинине находились части 3-го батальона танкового полка «Дас Райх», которые поддержали гренадер и переломили ход событий, отбив атаку. Именно здесь сполна оправдалось включение в состав дивизии захваченных под Харьковом Т-34. Советские танки двигались в низине, а эсэсовцы развернули свои восемь боеспособных «тридцатьчетверок» на возвышен­ности, откуда и открыли точный огонь на поражение. Тем са­мым немцы применили свою испытанную противотанковую тактику, ведя в основном стрельбу с места, из засады, стара­ясь до минимума свести риск поражения собственного танка. Хорошо зная слабые места советских танков, немецкие танки­сты первым делом открывали огонь по командирскому танку, так как только в этой машине были и радиопередатчик, и приемник. У других советских танков были только радиопри­емники, и они не могли переговариваться по рации друг с дру­гом, что нарушало управление и координацию действий. Кро­ме этого, немецкие танкисты хорошо знали, что у советских

танков сзади был металлический бак с запасом горючего. Стоило попасть в этот бак, как он вспыхивал, и в результате танк загорался [21, р.341]. Так что неудивительно, что советская атака была уверенно отбита. Как заметил вете­ран (и официальный историограф) дивизии СС «Дас Райх» Отто Вейдингер, «наверное, совет­ские танкисты так и не узнали, кто был их про­тивником» [24, s.75]. Этот бой стал своеоб­разным «звездным часом» для «тридцатьчетве­рок» с крестами на броне.

Отбив все атаки советских войск, 12 июля ди­визия СС «Дас Райх» перешла в контрнаступле­ние, продвинулась на два километра на участ­ке шириной пять километров, понеся за день упорного боя сравнительно легкие потери. Что касается потерь бронетехники, то их можно определить лишь приблизительно. Так, есть данные, что к концу сражения в составе «Дас Райх» осталось лишь два танка Т-34 в боеспо­собном состоянии [12, с. 126], то есть за день боя их выбыло из строя шесть штук. По другим данным, как нам кажется, более достоверным, к концу дня «Дас Райх» располагала восемью боеспособными танками Т-34 [16, s.96]. В любом случае, поскольку поле боя осталось за немцами, они получили возможность эвакуировать всю свою подбитую бронетехнику для ремонта.