2207 (СИ) - Аманов Тимур Аннаевич - Страница 21

Проснувшись утром следующего дня, Юрий почувствовал, как ломит все его тело. Ночь была трудной, легкое, тонкое покрывало, которое последний раз мыли года три назад, не спасало от холода. Спал Пак на наспех сколоченном деревянном поддоне, называемом здесь матрасом. Из соседних камер то и дело раздавались крики о помощи, гневные фразы и невнятная речь. Юрий совершенно не знал китайского языка, его ухо резала странная шипящая речь, которую он тут же возненавидел. Ближе к полудню в коридоре все резко оживились, были слышны звуки лязганья кастрюли и бульканье жидкой массы. Юрий сразу понял, что это несли обед для заключенных, он был голодный и обрадовался этому факту. Вскоре кастрюля добралась и до него, тюремщик что-то крикнул Паку, но он не понял, чего от него хотят, потом ударив половником по решетке, тюремщик показал на железную миску, которая лежала в углу камеры. Юрий посмотрел на этот грязный предмет и понял, это тара оказалась его личной посудой для обеда, и судя по ее виду она лежит здесь немытой еще от предыдущих хозяев. Пак взял эту миску и подал ее тюремщику, он налил в нее похлебку. Вид от того что называлось обедом вызвал у корейца тошнотворную реакцию. Холодная желтая жижа в которой плавали какие-то отбросы. Аппетит у Юрия пропал тут же, и есть это, он не собирался. Через некоторое время от скуки он стал перебирать и рассматривать содержимое чашки. После непродолжительного исследования он увидел, что-то напоминающее грибы и части какой-то органики. Отбросив миску в сторону он прислонился к стене и посмотрел на маленькое окошко у потолка, неужели они все выяснили и теперь я им не нужен, подумал Юрий.

На следующий день самочувствие корейца резко ухудшилось, ночью он промерз до костей, вследствие чего немного поднялась температура. Тогда он подумал о том, что находиться здесь сутки, а уже расклеился, как же другие выдерживают длительное время пребывания в таких условиях. В полдень снова принесли еду, как уже выяснил Пак это был единственный раз когда кормили заключенных. Голод был таким сильным, что он набросился на еду и тут же опустошил всю железную чашку, если бы дали добавки, он съел бы и ее. Время шло, но ничего не происходило. Находясь в замкнутом помещении долгое время наедине с самим собой, начинают приходить разные мысли. Поначалу это были воспоминания о прошедших событиях, но постепенно начала одолевать меланхолия. Он понимал в каком безысходном положении сейчас находиться, никто не знает где он, а даже если бы и знали, то вряд ли что-то могли бы сделать и это угнетало еще больше. Он один, забытый и никому ненужный. Закрыв глаза Юрий задремал, но через некоторое время его разбудили. В камеру вошел тюремщик он что-то говорил, прихлопывая Юрия палкой, указывая на выход. Пак тут же взбодрился и немедленно встал. Его повели вдоль длинного коридора, он только сейчас заметил что все камеры были переполнены лишь он один сидел в одиночной, что несомненно порадовало корейца. Вскоре его завели в кабинет к коменданту, на столе была разбросана куча бумаг, а когда комендант поднял уставшие, красные глаза, Юрий понял, что церемониться с ним никто не будет.

— Мне сообщили, что тебя задержали на месте теракта, что ты можешь сказать по этому поводу?

Наконец услышав внятную, правильно поставленную речь Юрий незамедлительно ответил:

— Раз вы ознакомлены с деталями дела, я отвечу в двух словах, нас с приятелем глупейшим образом хотели подставить, что бы ожесточить отношения между Восточным Блоком и Коалицией.

— Эту версию я уже прочел из твоего дела. Сказать честно, мне даже не хочется разбираться в этом инциденте. Каждый день в разных частях наших секторов что-то происходит. Меня эта рутина уже достала, ведь помимо ваших диверсий у меня полно дел с преступлениями наших граждан. Скажи мне чужак, что бы ты сделал на моем месте?

— Незамедлительно отправил бы запрос и подтвердил информацию о моем статусе.

— Ну подтвердил я и что дальше? Отпустить тебя, а потом не ты так другой, пятый, десятый снова окажутся у меня либо у другого коменданта по той или иной причине. — выдержав паузу он продолжил. — Я даже в тюрьме не могу тебя держать из-за нехватки мест, да и смысла не вижу. Твоя байка может быть правдой, а может и нет, отпустить я тебя не могу в любом случае, поэтому вот как мы поступим. У нас трудности с продовольствием, людей много, но рук все равно не хватает. Я определю тебя в бригаду рабочих в исправительном учреждении сроком на год, отработаешь, потом мы тебя отпустим.

— Но комендант, вы не можете так просто, без суда решать судьбу человека, это не гуманно! — возразил Пак.

— Ты говоришь о гуманности? На напорной станции были убиты ни в чем не повинные люди, ты вообще сейчас должен быть мертв, я нашел для тебя придурка время из своего графика и ты еще не доволен? Два года трудовых работ, уведите его!

Растерянного Пака увели из кабинета, он не ожидал такого поворота событий. Смешанные чувства внутреннего протеста и беспомощности, съедали изнутри. Мысль о том, что он будет два года в заточении, угнетала молодого корейца. Как же хрупки планы человека перед лицом обстоятельств, ни в чем нельзя быть уверенным и не стоит рассчитывать на благосклонность судьбы.

На следующий день Юрия и других заключенных везли в исправительное учреждение. Снова тот же пейзаж за окном и унылые лица людей. Солнце пекло, автобус раскалился, его мучила жажда, но помощи просить не у кого, отныне единственный человек, который будет заботиться о нем это он сам. Полностью осознав и приняв сложившуюся ситуацию, Пак решил для себя, что будет всеми силами стараться выжить и не загнуться в ближайшие два года. Он был настроен так сильно, понимая, что терять ему нечего, что раздумывал и о возможном побеге. Вокруг искал подходящие ситуации, например нынешнюю поездку. В сопровождении было два охранника, сухих солдафона, можно попробовать напасть на одного и выхватить оружие, попытаться вызвать бунт среди заключенных, обезвредить второго и пригрозить водителю, затем завладеть автобусом и поехать в сторону границы своей фракции. Но одному это сделать рискованно, можно и пулю схлопотать, да и наручники сомкнутые спереди мешают полноте действий, надо подговорить соседа, может он поддержит его. Юрий взглянул на человека сидевшего рядом, это был исхудалый, как и все вокруг старик лет 50 — 60и. Глаза его были опущены, вид подавленный. Пак подумал, что этот божий одуванчик вообще мог совершить, на вид он даже мухи не обидит. Юрий тихонько подтолкнул соседа локтем, привлекая его внимание.

— Эй старик, хочешь выбраться отсюда?

Человек молча посмотрел на него и ничего не ответил. Похоже он не понимает меня, подумал Юрий. Как же я собираюсь поднять бунт, когда даже не могу выразить свою мысль. Думаю нужно начать, а там дальше по накатанной они сами поймут и взбунтуются. Пак еще раз осмотрелся и принялся осуществлять свой план. Вдруг он неожиданно поднялся с места и начал имитировать приступ эпилепсии, он это делал так явно, что с грохотом упал на пол, ушибив при этом себе колено. Охранники равнодушно смотрели на происходящее и даже не шевельнулись. Юрий надеялся что один из них подойдет к нему и он выхватит оружие, но спокойный вид солдат усложнял план действия. Пак начал медленно подползать в выходу где стояли охранники, протягивая к ним руки как бы моля о помощи, но равнодушно глядевшие на него солдаты по прежнему ничего не предпринимали. Один из них что-то сказал другому, в ответ тот помотал головой из стороны в сторону. Юрий понимал, если он продолжит в том же духе активно симулировать приступ, то ложь раскроется, потому что нельзя так долго биться в конвульсиях, но на его счастье один из солдат все-таки направился к нему. Пак подумал о том, как только солдат приблизиться он выхватит оружие и возьмет его в заложники, но когда солдат приблизился, он размахнулся и ударил по скрюченному корейцу прикладом автомата, затем еще и еще раз. От боли Юрий не в силах был защититься, не то чтобы оказать сопротивление, такое развитие сценария не входило в его план.