Мертвые тоже хотят жить (СИ) - "Ангара" - Страница 30

  - А больница то какая?

  - Эта же.

  - Жди! - и в трубке раздались короткие гудки.

  Я лежала в полутьме и рассматривала игру теней на стене. Отблески уличных фонарей попадая в комнату причудливо изгибались, а фары редких машин и вовсе заставляли тени плясать в таинственном танце.

  Долгий тяжелый день давно подошел к концу, моя сиделка, баб Зина, устав находиться при моей персоне целый день, благоразумно оставила меня одну, уйдя на чай в сестринскую. Брата давно выгнали - "Нечего тут ходить", родители, приезжавшие буквально на полчаса, так же давно скрылись.

  Да, ко мне приезжали родители. Не мои, нет. Машкины. И я даже в какой-то степени рада, что эти родители не мои, потому как лично у меня язык бы не повернулся назвать этих двоих родителями. Папа - работник мэрии, мама - владелица косметического салона, достаточно известного в нашем городе. Но это все шелуха, подумаешь, должности, владельцы, ерунда, а вот их отношение к дочери... Это да... это мне повезло, со своими, родными.

  Сравнивая родственников, погрузилась в воспоминания о сегодняшнем дне, и в который раз подумала, как же не хватает мне своих родителей - Ольги и Димы, а не этих Алики и Вовы.

  - Манюнечка? - холеная невысокая брюнетка в ярком пальто буквально ворвалась в помещение, и если бы не тихий шепот сиделки, то я бы не поняла, что эта, молодо выгладившая женщина - мать Марии.

  - Зинаида Алексеевна? Как Манечка? - поцеловав воздух возле моей щеки, она обратила строгий взгляд карих глаз на подобравшуюся баб Зину.

  Интересно, почему Зинаида Алексеевна? Почему не спросить у меня?

  И пока сиделка отчитывалась о проделанной работе и моих перспективах, я рассматривала "маму". При ближайшем рассмотрении были видны еле уловимые морщины возле глаз и губ, в остальном же лицо женщины неуловимо напоминало маску. Холодную и бесстрастную.

  - Мило, - маска развернулась ко мне. - Детка, я конечно рада, что все обошлось, но все же, как тебя угораздило оказаться в той машине? Ты же была с Глебом?

  Неопределенно пожав плечами, опустилась ниже, буквально зарываясь в простыни.

  - Но ничего, Глеб мальчик ответственный, ты бы видела как он переживал...

  Пока "родительница" рассказывала о переживаниях хорошего мальчика, я тихонько вздыхала и поглядывала на дверь. Вот вроде и забота проявлена и участие, но мне почему-то казалось это все ужасно наигранным и ненастоящим.

  очередная улыбка на очередную банальность, сказанную "мамой" дрогнула, когда в палату зашел представительный мужчина. Обернувшись на скрип двери, родительница, поджав губы, недовольно произнесла:

  - Володя?

  Разглядывая вновь прибывшего, отметила невысокий рост, стильную короткую прическу и отлично сшитый костюм, скрывающий небольшой живот. В свою очередь рассмотрев меня, лежачую на кровати, он чуть улыбнулся, и в глазах что-то на мгновение дрогнуло, в следующую же минуту я готова была поклясться, что все это показалось. И улыбка и неизвестная эмоция. Холодные , цепкие глаза стального цвета переместились на посетительницу и еще больше похолодели.

  - Алика...

  - Сюрприз! - полные губы женщины растянулись в искусственной улыбке. - Ты же не думал, что я брошу дочь в таком состоянии?

  - Нет, - мужчина хмыкнул и снова посмотрел на меня. - Значит очнулась. Хорошо. Я уже поговорил с врачом, можно перевозить.

  - Куда? - выдохнув, перевела непонимающий взгляд на мать.

  - Когда успел? - та приподняла брови и, недовольно процедив, поправила край юбки.

  - Видимо пока ты занималась своими делами. И заметь, у меня дел намного больше.

  - Да, да, да! - брюнетка закатила глаза. - Знаю я твои дела, постыдился бы.

  - Алика! - голос мужчины зазвучал угрожающе.

  - А что такого? Манюня взрослая девушка, сама уже невеста.

  При звуках моего имени мужчина поморщился:

  - Вот именно, взрослая, Мария! Но никак не Манюня! Что за кошачья кличка?

  - Манюнечка не против, да детка? - на мне скрестились два взгляда и оба крайне недовольные.

  Я же только и смогла, что сжать зубы и едва слышно ими скрипнуть. В голове начинало постукивать, а в горле образовался неприятный горький ком. Мне хотелось прекратить этот балаган, и я не придумала ничего лучше, чем сказать:

  - Голова болит.

  - Это ты виноват, - тут же взвилась "родительница". - Ты разве не понимаешь, ее нельзя никуда перевозить!

  - У Покровского ей будет лучше. Там лучшие...

  - Нет! - сжав руками голову, я зажмурилась и тихо прошептала: - Нет...

  Только не к Покровскому. Лучшие врачи? Да... Видела я тех врачей. Нет уж.

  - Манечка?

  - Мария!

  - Нет! - распахнув глаза, замотала головой. - Не хочу!

  - Мария, ты не понимаешь! Как твой отец я имею...

  - Нет! - перебив мужчину, повторила: - Не хочу! Я останусь здесь.

  - Это не целесообразно, - мужчина, отец(?), нахмурился и бросил на родительницу недовольный взгляд. - Алика! Там действительно лучше.

  - Может быть, но Манечка не хочет.

  - А ты и рада?

  - Причем тут это? - брюнетка хмыкнула. - Хочет оставаться здесь, пусть остается.

  - Здесь? - родитель окинул стены больницы презрительным взглядом. Я тоже решила посмотреть по сторонам. Больница как больница. Стандартная. Крашеные зеленым стены, окно с чуть облупленной белой краской. Моя койка, не очень удобная, но лучше здесь чем у Покровского, и точно лучше здесь, чем на кладбище. Точно лучше здесь, тут Макс, пусть через несколько стен, но почти тут, а значит я уже не одна.

  - А что такого? - возмутилась родительница. - Поменять кровать, установить телевизор. Хочет, пусть остается. Да и тебе выгодно...

  На последних словах она едко улыбнулась и добавила:

  - Ближе к народу.

  - Алика... - имя жены мужчина практически прорычал. Или бывшей жены? Ибо жить в таких отношениях... Нет, я бы не смогла. - Хорошо!

  - Ты поймешь, что я права. Как только подумаешь.

  - Я думаю...

  - Конечно, я и не сомневалась, - поправив прядь волос, она поднялась со стула и поморщилась. - Стул тоже заменить, этот ужасен.

  - А не проще ли тогда заменить больницу?

  - Манюня не хочет. Да детка?

  Рассматривая "родителей", я все никак не могла понять, в какую игру они играют, что за противостояние у них. И главное, каким боком тут замешана я? Вернее ушедшая Маша?

  Тяжело вздохнув, прикрыла глаза. Я не хотела их видеть. Совершенно чужие люди. Со своими амбициями и надеждами. Чужие. Так зачем они тут?

  - Я устала.

  - Конечно, детка, я позову Зинаиду Алексеевну, - "мать" наклонилась и, поцеловав меня в лоб, мазнула по щеке выбившейся прядью волос, имеющих сильный сладковатый аромат, - Отдыхай. Володя?

  Показав отцу глазами на выход, она тонко улыбнулась.

  - Хорошо, - кивнув в ответ, мужчина подошел ближе и попытался поправить одеяло. Потом неловко похлопав меня по ладони, вздохнул и пробормотал: - Выздоравливай, приду позже.

  Да уж. Выздоравливай.

  Мысленно хмыкнув, скривилась: родственнички! И вроде бы и не было ничего из ряда вон выходящего, просто обеспокоенные родители пришли проведать своего ребенка, но почему тогда так муторно? Почему хочется заорать и забаррикадировать дверь, чтобы в нее уже наверняка никто больше не вошел: ни непонятный Глеб, ни сострадательная, ворчливая баб Зина, ни "родители". Только Макс. Да. Единственное светлое пятно - это брат и хотя бы ради него дверь придется оставить открытой.

  Грустно хохотнув, вспомнила Максима. Он пришел почти сразу же, как только в трубке послышались гудки. Взъерошенный, небритый, в футболке и спортивных штанах, наверняка мама озаботилась его гардеробом и принесла все самое необходимое.