Мертвые тоже хотят жить (СИ) - "Ангара" - Страница 10

  - Безобразно, Максик, безобразно. Я бы такое терпеть не стала.

  - Сравнила. Ты не она. Ты моя маленькая любимая сестренка, - вздохнув, он достал пельмени из говядины.

  - И что?

  - И ты не спала за деньги и за связи с более перспективными папиками. Все, вопрос закрыт.

  Закрыт, так закрыт.

  Я пожала плечами и молча села на свое любимое место у окна.

  Все равно не понимаю, но, это его дела, пусть сам решает, может что и получится. Все лучше , чем у меня. Я, как оказалось, в отношениях вообще полный ноль.

  - Мариш? - он поставил уже готовые пельмени перед собой и залил их толстым слоем сметаны.

  - Что?

  - Как ты умерла? - взглянув на брата исподлобья, с удивлением заметила, что он не так спокоен, как хотел бы казаться. Руки нервно перекладывали вилку с одного места на другое а пальцы слегка подрагивали. В остальном же он держался вполне на уровне.

  Мда уж, а как бы я себя повела сама в такой же ситуации? Голос из воздуха, похороны, трупы.

  Господи!

  Поежившись, обхватила себя руками и облокотилась на спинку стула.

  - Мариш?

  Рассказать или нет? Хотя даже не так. Сейчас или потом? Если сейчас, он же наверняка побежит бить морду лица мужу, а там все сливки города, как сказала Юлька, наверняка начальник полиции там же. И несколько суток за хулиганство брату обеспечено. Значит потом?

  Господи, как все сложно!

  - Ты не помнишь? - вилка звякнула и умастилась на тарелке.

  - Помню, - грустно вздохнув, вспомнила свои последние часы жизни. По коже пробежал мороз, и я почувствовала боль разрывающейся кожи, вкус крови и соли, холодную вязкость грязи.

  - Мариш? Нужно его поймать! Ты понимаешь это? Скажи кто, опиши его, и я его найду, засужу, сгною в тюрьме. Мелкая? Не молчи.

  Не молчать?

  Я не хотела подставлять брата. Знала, если он сказал, то обязательно сделает, но сможет ли он сдержаться сейчас и не поехать на поминки? И не подставиться?

  - Мариш? Помнишь Пашку Терехова? Он в прокуратуре неплохо устроился. Он уже звонил, спрашивал, чем помочь и нужно ли где надавить.

  - Макс, я вначале хотела бы сама. У меня кое-что получается, и я хотела бы сама.

  - Я его знаю?

  Горько усмехнувшись, кивнула.

  Брат всегда был умным и умел делать правильные выводы из моих оговорок и умалчиваний. Мой любимый старший братец.

  Разглядывая осунувшееся родное лицо, всхлипнула и вытерла набежавшие слезы, а потом тихо прошептала:

  - Да.

  - Значит "да", - утвердительно протянув, скрипнул зубами и обманчиво ласково поинтересовался, - Маришечка? Кто это?

  - Максик? Пообещай, что ты не сделаешь глупости и все обдумаешь, я не хочу потерять тебя насовсем.

  - Мариш?

  - Макс! - я была непреклонна, я действительно опасалась за жизнь брата. Судя по всему, бывший пойдет на все, чтобы остаться в стороне и не попасться, даже на еще одно убийство. Ведь как оказалось, это так просто уничтожить того, кому совсем недавно клялись в любви и верности. В болезни и здравии. Кого носили на руках и задаривали подарками и вниманием. Так просто.

  - Кто это?

  - Макс? Обещай!

  - Хорошо! - он закрыл глаза и сжал кулаки, - Я не буду делать глупостей! Так кто это? Твой муженек?

  - Максик...

  Вот! Я оказалась права, слишком хорошо меня знает!

  - Я прав?!

  - Ты обещал...

  - Знаю. Значит прав, - констатировав факт, он поднялся и открыл дверцу бара, схватив пузатую бутылку коньяка, плеснул несколько капель в бокал и резко выпил, - Рассказывай.

  И я рассказала. Пытаясь абстрагироваться от смерти, говорила сухо, лишь факты, коих оказалось очень мало. Обвинил, избил, привез, убил. Все. Лишь четыре глагола, они совершенно не описывали мое состояние, мою боль, мою смерть.

  - Я видел протокол вскрытия, - брат снова сел напротив и задумчиво рассматривал янтарные блики в бокале.

  - Значит, все знаешь.

  - Нет, не все! Зачем? Я не понимаю? Что за бред с обследованием?

  - А я знаю, Макс? - я вскочила и всплеснула руками, - Я ничего не знаю! Я не понимаю! Ведь было все хорошо! Все! Понимаешь? А потом...

  Зажмурившись, часто заморгала, прогоняя слезы.

  - А он изображает страдание! Представляешь? Страдает! Поминки вон заказал. Шлюху какую-то вчера домой привел! Страдалец! Но зато я на них люстру опрокинула, сама еще не поняла как, но смотрелось потрясающе.

  Брат, скрипнув зубами, с отвращением отодвинул полупустой бокал.

  - Макс? Не вздумай сейчас туда ехать. Ты обещал.

  - Помню. В чем он был в тот день?

  - Ты что задумал?

  - Я обещал не ехать сегодня и не портить мужику праздник, но я не обещал не засадить эту мразь.

  - Максик, я хочу сама отомстить. Понимаешь? Я же осталась здесь для чего-то. Дай мне неделю, ну или две? Хорошо?

  Потерев ладонями лицо, глухо произнес:

  - Может быть поздно.

  - Нет, Макс! Он сам приползет писать заявление в полицию, или в психдиспанцер на обследование. Ну же?

  - И что ты будешь делать? Расскажешь ему, какой он плохой? Или опять попытаешься люстру уронить?

  - Ну, нет, наверное, - задумавшись, отмахнулась, - Да какая разница! Я придумаю, обязательно.

  - Не знаю, - брат потеряно качнул головой, - Что-то мне кажется, это мне нужно идти обследоваться.

  - Не выдумывай! И вообще ешь, у тебя все остыло.

  Братишка вздохнул и тоскливо посмотрел на холодные пельмени и нервно дернулся, когда звенящую тишину квартиры разорвала трель телефона. Несколько секунд думая, брать или нет трубку, пояснил:

  - Пашка.

  А потом и взял:

  - Да? Привет, Пах. Нет, - брат посмотрел в мою сторону, - Один. Внизу?

  Удивленно приподняв брови, со вздохом разрешил:

  - Поднимайся.

  Скинув вызов, бросил телефон на стол и взъерошил пятерней волосы.

  - Ты не против?

  - Нет, - пожав плечами, по привычке пошла в коридор, встречать гостя, а потом, вспомнив, остановилась и обернулась, - Меня тут нет и не было. Ты ведь понимаешь? Ничего не было!

  - Ну еще бы, конечно не было, - братец грустно усмехнулся, - Если начну что рассказывать, Паха первый позвонит ноль три.

  Да, этот мог. Рыжий, большой, мягкий как плюшевый мишка, он улыбался всегда и везде, даже на суде, зачитывая приговоры, он смотрел на подсудимых ласковыми глазами и мягко улыбался. Талант. Вот точно с такой же доброй улыбкой Пашенька вызовет санитаров и даже поможет им в упаковке больного. Возможно, он был неплохим другом, но эта его мягкая улыбочка лично меня всегда выводила из себя. Хотелось все делать наперекор, и я делала. По крайней мере раньше, пока достаточно не подросла и не стала ее просто игнорировать, так же улыбаясь в ответ.

  - Макс? Я наверно пойду, погуляю, воздухом подышу?

  - Чтоб в десять была... - брат осекся и, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза, а потом со всей силы саданул кулаком стену напротив.

  - Буду, Максик, буду. Обязательно, - не став успокаивать и не дожидаясь звонка в дверь уже находящегося на площадке гостя, рванула сквозь стены наружу, а потом вниз, перепрыгивая через ступени пролет за пролетом, пока не очутилась снаружи.

  Я запретила брату поездку на поминки в клуб, но сама думала об этом уже последние минут двадцать. Хотелось посмотреть на "страдающего" мужа, а еще больше хотелось помочь ему пострадать. Как именно? Не знаю, еще не придумала как, но в этом ли суть? Главное начать, по мелочи, неприятность там, оплошность тут, и вот он уже обоими ногами будет стоять на черной полосе. А я помогу, подтолкну, направлю. Осталось только попасть в клуб.

  В "Ночной фурии" я была всего пару раз. Нестандартное, интересное оформление в стиле древнего Рима. Мрачного Рима, и что меня поразило тогда, без пошлости, свойственной той эпохе, или скорее нашему восприятию вульгарности того времени. Там не было пухлощеких амурчиков, обнаженных весталок и официанток в прозрачных хитонах, зато там были мастерски выполненные фрески и статуя самой Фурии, как будто бы опускающаяся на крыльях с потолка, стилизованного под грозовое небо. Смотрелось феерически, особенно при задействовании спецэффектов. И вот в этом шикарном месте проводились мои поминки.