Точка просчета. Необременские музыканты (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна - Страница 2

— Значит, сначала отдых. Грязи наковыряем перед отлетом.

— Заметано! — Джем щёлкнула пальцами и, подхватив свою сумку и гитару, ловко спрыгнула из люка на землю.

Бейн проверила пульт от Прыгуна и с очередным трагическим вздохом потащила свою ношу следом за Джем.

Пусть капсулу благодаря вовремя включенной невидимости никто из местных не заметил, но две одинокие девушки, вышедшие из леса и направившие стопы в сторону деревни, без внимания не остались. Они спокойно, никого не боясь, шли по широкой тропе, громко и заразительно хохотали, не менее громко ругали весеннюю грязь и хмурящееся небо, периодически начинали что-то напевать, ненадолго замолкали и снова смеялись.

Резюмируя: Джем и Бейн вели себя так, что просто не могли не привлечь к себе чужие, крайне недобрые взгляды.

Зря.

По весенней распутице обозы ходить перестали как несколько недель, ожидая, когда дожди пойдут на убыль и земля подсохнет, чтобы телега намертво не вязла через каждую пару метров. А потому озверевшим от безденежья и безделья разбойникам в качестве добычи сгодился бы и нищий пилигрим, не то, что две молодые девчонки с многообещающе-большими котомками.

Возвращавшийся к стоянке парень, который прибился к банде в начале зимы, метнулся за широкий дубовый ствол и несколько минут настороженно следил за девушками. Убедившись, что путницы намерены задержаться в деревне, он поспешил к своим.

Атаман, выслушав его, усмехнулся:

— Совсем страх потеряли! Нам же лучше: и душу отведем, и плоть потешим…

Бейн невольно передернула плечами. В спину, будто иголки вонзили, до чего появилось неприятное ощущение. Ориел обернулась, оглядела тропу и поскрипывающий лес, еще не успевший принарядиться листвой. Где-то на самом краю восприятия мелькнула тень.

— Хватит параноить, а то дотемна не доберемся! — одернула ее Джем.

— А ты место, где Прыгун оставили, не забыла отметить? — Бейн сообразила, что за чувство дискомфорта грызло ее это время.

— Уже, — Джемма проверила листок с картой во внутреннем кармане. — Топай давай. Если бы на станции имелась должность штатного параноика — ты бы могла работать на две ставки.

Проселочная дорога сделала последний поворот между крупными стволами, и взгляду открылась весьма унылая перспектива на деревню. Почти сотня дворов, если точнее — восемьдесят четыре. Одноэтажные дома, застеленные соломой крыши, блеющая в хлевах скотина. Запах… соответствующий месту, где о канализации не услышат еще не один век. Впрочем, девушки давно притерпелись. Более того, это «амбре» было куда приятнее, чем отфильтрованный, безвкусный воздух станции.

Пока Джемма и Ориел спокойным, прогулочным шагом добрались до деревни, начали сгущаться сумерки; на опорных столбах зажглись факела, огонь загорелся и во многих домах. Собравшиеся у околицы мальчишки с интересом поглядывали в сторону двух путниц, чуть смазанных вечерней дымкой, но как только Бейн и Джем достаточно приблизились, их тут же опознали.

Девушки многозначительно переглянулись и, не обращая внимания на восторженное детское попискивание, привычно направились к приземистому трактиру, стоящему чуть на отшибе. Конечно, «трактир» по отношению к вросшему на пару ладоней в землю домику с кривыми стенами и одной маленькой залой звучало слишком громко, но что еще можно было ожидать от деревушки?

К тому же девушки уже знали, что пусть место и выглядит непрезентабельно, атмосфера в нем царит потрясающая. Широко распахнув дверь (Бейн осторожно придержала створку, чтобы та не отвалилась), Джем поприветствовала собрание:

— Хозяин, сдвигай столы! Хлебом поделишься, а зрелище само пришло!

Уставший трактирщик встрепенулся и, узнав девушек, приветливо помахал тряпкой, которой до того протирал стаканы. Редкие посетители также заметно оживились. Сынишка трактирщика резво помчался по деревне разносить весть о гостях, если вдруг кто еще не услышал это от других мальчишек.

— Госпожа Джемма, госпожа Ориел, почтение! Давно в наши края не заходили, — заметил трактирщик. — За время странствий много нового, наверняка, сочинили?

Бейн фыркнула в сторону.

Своё у них тоже имелось, но в основном девушки поднимали архивы с песнями второго-третьего тысячелетий. Их было гораздо проще переводить и адаптировать для восприятия местных жителей. К тому же они сами считали музыку тех времен более живой и красивой.

Все равно никого, кто мог бы обличить их в бессовестном плагиате, не наблюдалось в радиусе пары десятков световых лет.

— Ещё бы! Сочинили! — Джемма незаметно показала Ориел кулак. — Но мы и старенькое, любимое исполним, — улыбнулась она, подходя к стойке и забираясь прямо на нее.

Бейн облокотилась рядом, перехватив чехол от гитары и убрав его в сторону. Джем взяла несколько пробных аккордов, и люди, сначала, как по команде затихли, а потом быстрее начали занимать еще свободные лавки. Кто-то активнее заработал локтями, пытаясь подобраться ближе к менестрелям. В окошках виднелись физиономии тех, кому не хватило места в общей зале.

Не так много в деревне развлечений. В обычный вечер одна радость: после трудового дня опрокинуть стаканчик горячительного в компании друзей или посплетничать с кумушками перед домом, поэтому послушать выступление собралась вся деревня от мала до велика.

— Сумки прямо тут кидайте, никто не украдет, все свои, — махнул рукой трактирщик, помогая сдвинуть последний стол, чтобы перед девушками появилась хоть и небольшая, но площадка: под веселые песни менестрелей так и хотелось пуститься в пляс.

Вихрастый мальчишка, оглянувшись на трактир, из которого доносилось пение и одобрительное гудение людей, сдвинул в стороны сухие лозы винограда, оплетшего забор, и юркнул в неприметную щель.

Очень хотелось остаться и еще послушать менестрелей, но и обещанная награда манила не хуже карамельного петушка с ярмарки. Пробежав через молодой подлесок, мальчишка остановился, осмотрелся. Пожалев, что не стянул лучину — все равно бы никто не заметил, он, держась за стволы, обогнул невысокий, будто сплющенный на огромной наковальне холм.

— Дяденька?

Человек, замотанный в плащ, появился как всегда неожиданно. Словно был частью вечерних сумерек.

— Что случилось, дитя?

Кто-то более взрослый и опытный быстро бы подметил, как театрально человек понижает голос и растягивает звуки. Да и пятна с потертостями на плаще тоже заметил бы. Однако мальчишка с испугом и восторгом таращился на закутанную в сумрак фигуру.

— Вы просили сказать, если в деревне появятся чужие…

— Верно, дитя. Появились?

— Ага! Менестрели пришли… они не совсем чужие — уже бывали у нас, но…

— Сколько их? — человек в плаще подался вперед, его голос дрогнул от нетерпения.

— Двое… две тетеньки, — мальчик подумал и уточнил: — молодые.

Серебряная монета упала в руку ребенка, и он едва не задохнулся от восторга, ощутив ее приятную тяжесть.

— Беги домой, дитя. И никому не говори о нашей встрече.

Едва счастливый мальчишка скрылся за смазанными в темноте стволами деревьев, из-за холма вышли еще несколько человек, так же кутающиеся в плащи, но скорее от холода, чем желая произвести на кого-нибудь впечатление.

— Двух девчонок-менестрелей в деревне точно не хватятся.

— Идеально…

— Но еще более очевидно, что они явно не тяготятся умом, если решились отправиться в путешествие в одиночку… здесь оно и закончится.

Кто-то из людей рассмеялся.

— Могу поспорить, что они, наслушавшись рассказов, захотят посмотреть амбар.

— Там мы их и схватим.

Когда девушки охрипшие, но довольные вкушали честно заработанный ужин, к ним за стол подсел деревенский староста.

— За песни спасибо, но давайте начистоту: ведьм у нас не жалуют.

Джем поперхнулась. Бейн внимательно оглядела свой маникюр — ядовито зеленый, переходящий в изумрудный градиент с тонким золотым рисунком. Со станции ее дернули так поспешно, что Ориел совсем забыла не только про коммуникатор, но и привести ногти в порядок.