Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 39

Медленно вдохнув и выдохнув, Алекс придвинулся ближе, ощущая себя почти святотатцем. Лег набок, вглядываясь в безмятежное лицо с едва нахмуренными бровями, легчайшим касанием провел кончиками пальцев по округлому плечу и руке до локтя. Потом так же нежно погладил тонкую шелковистую кожу бедра… Маред не пошевелилась, только губы приоткрылись, и дыхание совсем чуть-чуть ускорилось, но Алекс сразу остановился, не убирая, впрочем, руки. От девушки веяло таким жаром, что ладонь обжигало. Не заболела бы…

И вот что с ней делать, такой нервной и пугливой? Балансировать — подсказывал опыт, — приручать постепенно, успокаивать, добиваться доверия, показывая, что плотская любовь — это прекраснейшее из удовольствий души и тела. Мало ли у тебя было таких стыдливых поначалу любовниц? И все радостно сдавались, позволяя делать с собой что угодно. С чего ты решил, что она будет исключением? Да, тье Уинни явно воспитана в строгости, и недолгий брак не позволил раскрыться ее чувственности, но она вспыхивает в ответ на каждое прикосновение и даже слово, а ночью достигла пика наслаждения с легкостью, которой позавидуют многие искушенные женщины. И ты ведь сам хотел именно такую, внешне сдержанную и с пожаром внутри?

Что-то пробормотав, Маред пошевелилась — Алекс замер, не отодвигаясь и не прижимаясь сильнее, снова погладил. Тихонько, нежно, скользя подушечками пальцев… Плечо, ключицы, увенчанный бутоном соска холмик груди, с ума сводящая впадинка между ребрами и линией бедра, темная шелковистая полоска-треугольник… Сила и нежность молодого гибкого тела, горячий атлас кожи. Это было похоже на изысканную пытку: прикасаться так ласково и бережно, отказывать себе в том, чего хочется, чтобы не потревожить… Да, не стоит будить, пусть девочка отдохнет. И определенно сегодня надо быть с ней помягче.

Неохотно отодвинувшись, Алекс еще пару минут лежал, уставившись на позолоченную лепнину потолка. Может, позвонить Незабудке? Флория определенно не будет счастлива раннему звонку в субботнее утро, но переживет. И уж точно обрадуется визиту. Или лучше съездить к Анриетте? У нее смуглая кожа, темные волосы, и если задернуть шторы…

И вот это разозлило окончательно. Не хватало еще обманывать себя, имея одну женщину вместо другой. Сев на постели, Алекс еще раз глянул на спящую Маред. Кнут и пряник, девочка, это работает всегда. Если считать вчерашнее кнутом, то пора показать тебе пряник.

Небо за окном уже совершенно посветлело, и Алекс глянул на стрелки часов. Уже шесть? Пусть выспится получше, у нее сегодня сложный день. А потом посмотрим, на какую приманку ловятся пугливые, как мышки, юные студентки.

Как и ожидал Алекс, после таких ночных испытаний Маред проспала все утро. Он успел отвлечь себя от лишних мыслей холодным душем, прочитать утренние газеты, вспотеть с тяжелой рапирой в спортивном зале и снова освежиться в ванной…Кто посмеет сказать, что для мужчины возраст — повод давать себе поблажку? После тридцати только начинается истинный расцвет ума и тела, время пожинать плоды своего труда над жизнью.

После девяти в гостиную, где он разбирал газеты, заглянула Эвелина, спросив, когда подавать завтрак. Услышав, что попозже, на двоих, и он сам заберет поднос, только сделала реверанс. Черный кофе по-восточному? Разумеется, мой лэрд… Прекрасная женщина его экономка, настоящее сокровище. Надо будет присмотреться, поладит ли с ней Маред — это о многом скажет. Обычно он не приводил домой женщин, исключением была разве что Анриетта, да Незабудка приезжала пару раз в месяц. И если к тье Ресколь Эвелин относилась с прохладной почтительностью, то Флорию терпеть не могла, хоть и не позволяла себе показать это ни единым действием. А ведь Маред попросту не понимает, что это значит для Алекса: уложить кого-то в собственную постель и позволить просыпаться рядом, в доме, который он устраивал большую часть сознательной жизни, в его святыне и убежище. Впрочем, и хорошо, что не понимает. И пора бы уж ей проснуться, кстати.

Он отложил фониль и, забрав из кухни поднос, поднялся в спальню. Молча поставил рядом с кроватью, открыл шторы, взял свою чашку с чаем и сел в кресло. Солнце затопило спальню целиком: от светло-янтарного паркета до высокого потолка. Просияло на белоснежном фарфоре и столовом серебре, бросило игривые блики на постель. Ничего не говоря и не делая, Алекс просто ждал, дыша запахом чая, кофе и свежей выпечки, не сводя взгляда со спящей Маред, и та заворочалась, дыша все глубже и быстрее, потянула на себя одеяло, повернулась на другой бок, лицом к столику с завтраком — и Алексу. Открыла глаза, глядя беззащитно-сонно и непонимающе, перевела взгляд с Алекса на поднос — и опять на Алекса. Облизнула губы, не понимая, как это выглядит…

Встав с чашкой в руках, — а ведь казалось, что фехтование и холодный душ помогли! — Алекс отошел к окну, распахнул фрамугу. Ветерок повеял в лицо, освежая… Эмалево-синее небо, еще хранящее остатки ночной прохлады, скоро раскалится, и в городе станет невыносимо душно. Зато как же хорошо будет у реки!

— Доброго утра, Маред, — сказал он, не оборачиваясь. — Как спалось?

И лишь убедившись, что голос звучит абсолютно ровно, повернулся. Маред лежала в постели, все так же глядя на дымящийся кофейник — спокойно, даже безразлично. Слишком безразлично… Не поправила одеяло, не покраснела, даже не разозлилась — совершенно пустой взгляд. Ах, боуги побери… Неужели вчерашнее оказалось непосильным — и девочка сломалась?

Держа на лице выражение вежливого равнодушия, Алекс вернулся в кресло, закинул ногу на ногу, поднес чашку к губам и отпил.

— В утренних газетах пишут о новом законопроекте Палаты Лэрдов: предлагают выпустить в продажу акции астероновых накопителей. Что-нибудь слышали об этом, тье Уинни?

Отведя взгляд, Маред молча мотнула головой. Продолжая говорить, Алекс наклонил над пустой чашкой кофейник — темная жидкость полилась в бело-золотой фарфор.

— В целом, идея интересная, но я предвижу ожесточенные дебаты. С одной стороны, инвестиции позволят строить дополнительные накопители. Эта добавочная энергия пойдет на нужды производства и в будущем увеличит стоимость каждой акции за счет полученной прибыли. С другой стороны — новые акции временно обесценивают контрольный пакет, имеющийся у крупных акционеров…

Почти до краев… Поставив кофейник, Алекс взял чашку за тонкую ручку, встал и, обходя столик, расчетливо зацепил локтем кофейник. Плеснуло щедро, заливая кружевную салфетку на подносе и постель. Дернувшись, Маред попыталась перехватить кофейник, но только облилась сильнее, зашипев сквозь зубы.

— Темные силы! — подхватил кофейник с мокрой постели Алекс. — Простите… Обожглись?

— Н-нет, совсем чуть-чуть…

Голос неуверенный, хриплый. Это ничего, сущие пустяки. Главное, говори, девочка. И не думай. Думать тебе сейчас решительно не полезно. Лучше бы, конечно, расплакалась. Я бы тебя обнял, рыдающую, утешил… Такое ненормальное спокойствие куда хуже. Что же ты подставляешь руки под горячее, когда людям свойственно их отдергивать?

— Все равно, прошу прощения, — покаянно вздохнул Алекс. — Зато ваш кофе уцелел…

Действительно, почему бы ему не уцелеть в отведенной в сторону руке? И расчет оказался верным. Девочка, стесняясь чужой неловкости больше, чем своей собственной, послушно взяла кофе, чтоб еще больше не смущать сконфуженного, как ей показалось, Алекса. Отпила, покосилась в сторону канапе и подрумяненных круассанов. Голодная же вчера уснула!

Алекс опять ругнулся, про себя, но на этот раз искренне. Подвинул ближе крошечные бутербродики и взял сам, чтоб эта глупышка не вздумала стесняться.

— Я… мне нужно в ванную комнату, — все-таки покраснела Маред.

— Разумеется. Вы точно не обожглись?

Встав, Алекс подобрал отставленный в сторону кофейник. Обернулся к Маред, натянувшей одеяло до подбородка. Вот и славно: стыдливость — это больше на нее похоже…

— Пожалуй, принесу еще кофе. Не ехать же вам на собеседование голодной?

Он почти вышел, держа кофейник на отлете, чтоб не запачкаться, когда в спину прозвучало растерянное: