Римская карусель (СИ) - Дельта Марк - Страница 41

   Начиная с этого дня, Кассия стала принимать самое деятельное участие в делах Филемона. Следуя ее советам, он варьировал размер процентов за ссуды в зависимости от имущественного положения тех, кто к нему обращался. Кассия, выбрав трех человек из числа бывших клиентов своего отца - а ныне прихлебателей ее брата Секста, - создала из них отряд осведомителей. Ради щедрого вознаграждения они часами торчали в важных местах Римского Форума, главным образом - в Эмилиевой базилике, где заключалось самое большое число торговых сделок, - вступали в переговоры с клиентами других патронов, собирали по крохам сведения о денежном положении отдельных людей и коллегий.

   Знания эти стекались в Велабр, к Филемону, а тот руководствовался ими к своей вящей выгоде. Видя, как резко дела пошли в гору, грек охотно признал за Кассией ведущую роль. Он не мог нарадоваться удаче, пославшей ему эту стройную рыжую девицу с кошачьими повадками, чьи юность и пол больше не смущали его. Дел было так много, что Филемону стали помогать двое его сыновей - Филемон и Демокрит.

   С матерью Кассия теперь разговаривала, но отношения их были лишены какой-либо теплоты. Старший из двоюродных братьев, Гней, служил всадническим трибуном в одном из легионов на границе с Парфией, младший - Агриппа, недавно достигший четырнадцати лет, - проводил большую часть времени со своими праздношатающимися дружками. Кассия Пульхра вышла замуж. Женился и Секст, и его молодая жена была на сносях.

   Вскоре Секст пригласил Кассию в таблинум, где когда-то Кассия умоляла отца отменить свое решение о самоубийстве, и заговорил о необходимости выдать ее замуж. Он был главой семьи, и все ее члены - мать, сестра, родственники, жена, будущие дети, рабы - считались его собственностью. Секст Кассий имел формальное право настаивать на браке Кассии Луциллы.

   Она поинтересовалась, кого же брат прочит ей в мужья, и не удивилась, узнав, что речь идет о его друге, Кезоне Курции.

   - Знает ли об этом сам Кезон? - поинтересовалась Кассия.

   - Разумеется. Он горит желанием поскорей породниться с нами. Ведь наши семьи издавна объединяют узы дружбы. К тому же он к тебе неравнодушен.

   Кассия, не смущаясь, резко сменила тему:

   - Что если я помогу тебе быстро поправить пошатнувшееся положение? Я ведь знаю, что доход от имений постоянно падает, а ты, в отличие от отца, не склонен вникать в сложные вопросы земледелия. Катон Старший из тебя не получится

   - Странно, что замечаешь такого рода вещи, - Секст не мог скрыть удивления. - Но как ты-то можешь изменить ситуацию?

   - Я помогу тебе за полгода справиться с трудностями и сколотить состояние, которое позволит тебе и всей нашей большой семье безбедно существовать на протяжении многих лет, - Кассия говорила так уверенно и невозмутимо, что Секст уставился на нее во все глаза. - Дай мне только полгода и следуй в течение этого времени всем моим советам. Если я не выполню обещания, непременно выйду за любого указанного тобой человека. Но если сдержу слово, то ты больше не будешь поднимать вопрос о моем замужестве.

   - Тебе неприятен Кезон? - Секст был в замешательстве. - Или же дело в том, что он продолжает служить трибуном в легионе, и ты не хочешь годами мыкаться по гарнизонам? Как жаль! Если я ему откажу, он может расторгнуть узы дружбы. Не объяснять же ему, что я не могу справиться с собственной сестрой, - все равно не поверит. Придется говорить, что это мое решение. Подумай, сестра! Воинская служба не вечна.

   - Решай, Секст, даешь ты мне полгода, чтобы спастись от разорения, или нет! - повторила Кассия, не снисходя до ответа на последний вопрос.

   Она понимала: брат не спросил ее, как она поступит, если он откажется от ее предложения, и это означает, что любопытство и вспыхнувшая, несмотря на недоверие, надежда выпутаться из денежных трудностей способны пересилить нежелание портить отношения с Кезоном.

   Кассия не стала объяснять Сексту, что она не может выйти замуж за кого бы то ни было. Это означало бы согласиться принадлежать человеку, никоим образом не способным быть достойным ее. Принадлежать ему, ублажать его, рожать ему детей и во всем ему повиноваться. Кассия Луцилла Пармензис считала низшими существами тех, кто не наделен таким же даром, как и она, то есть - всех остальных. Исключение составляли лишь некоторые родственники - покойный отец, брат, Пульхра, двоюродные братья. Кассия полагала, что ее Тайное Божество нашло в них определенные достоинства, коль скоро позволило своей избраннице появиться на свет именно в их семье.

   В какой-то мере Кассия также выделяла из общей среды ученых, философов и писателей. Но Кезон Курций к их числу не относился.

   Приниженное положение женщины, которой не в любом доме даже позволят возлежать во время ужина рядом с супругом и господином, было для Кассии совершенно неприемлемо. Ей, способной влиять мыслью на события, признавать над собой власть обычного человека?!

   Дети же и вовсе представлялись Кассии одной лишь обузой. Размышляя об этом, она теперь даже начинала понимать собственную мать, Луциллу, никогда не дававшей ей тепла и материнской заботы. Кассия видела, как все происходит в других домах. Тошнота и рвоты в первые месяцы беременности. Тяжесть, дурное самочувствие, тревоги - в последние месяцы. Потом разрешение от бремени - порой невыносимо болезненное и длящееся несколько часов. Многие после родов навсегда теряли здоровье и женскую привлекательность. И после всех этих мук дети, вырастая, зачастую больше привязаны к кормилице и воспитателям, чем к родителям.

   К тому же Кассия уже успела свыкнуться с мыслью о своей неповторимости и уникальности. Поэтому она не допускала мысли, что дети могут унаследовать ее дар. Нет, другой такой Кассии не бывать. Она - избранная, и ей ни к чему рожать в муках обычное существо низшего порядка.

   Секст принял предложение сестры. По ее совету, он сменил управляющих в обоих имениях - в Байях и в Парме. Причем новыми управляющими были не рабы, а наемные слуги, вольноотпущенники, хорошо проявившие себя у прежних хозяев. Поначалу Секст возражал: наемный управляющий в сельском доме знатного римлянина - такое было неслыханно. Управлять хозяйством господина должен не свободный человек, а один из рабов. Кассия втолковывала брату, что свободный больше заинтересован в преумножении доходов хозяина, особенно если получает постоянную долю с этих доходов.

   Уже через два месяца стало очевидно, что введенные Секстом преобразования действительно благотворны. Фрукты и вино, поставляемые на рынки с его поместий, стали заметно лучше продаваться.

   - Кажется, твои меры были неглупыми, - признал он однажды, когда они с Кассией сидели в носилках, направляясь в Большой Цирк на колесничие бега. - Хотя я все-таки не вижу, чтобы доходы с имений могли обеспечить, как ты говорила, безбедную жизнь всей семье на долгие годы.

   - Не торопись с выводами, дорогой брат, - ответила Кассия. - Доходы от правильно налаженного хозяйства будут расти из года в год. Земледелие требует времени.

   - Но ты говорила про полгода! - запротестовал Секст.

   - Я помню. Этот срок еще не прошел. Тебе рано жаловаться.

   Большой Цирк представлял собой грандиозное сооружение с сильно вытянутой в длину ареной и окружающими ее трибунами. Располагался он между Авентинским и Палатинским холмами. Хотя там устраивались и гладиаторские бои, и травли диких зверей, главным зрелищем, привлекавшим в цирк толпы квиритов, были гонки колесниц. Возницы представляли одну из четырех партий - "зеленых", "красных", "белых" и "синих". Весь город делился на сторонников этих партий. Ставки во время заездов могли делать все, включая женщин.

   Кассия и Секст сидели в тени под навесом, в верхней части Цирка. Под ними простирались открытые палящему солнцу, бесплатные трибуны для бедноты. В первом заезде победили "красные". Кассия, вернувшись в прошлое к тому моменту, когда заезд еще не начался, сказала Сексту, что он должен поставить на красных.