Конан (сборник) - Говард Роберт Ирвин - Страница 54

Амальрик оглянулся на кровавое зарево, в которое превратился Томбалку.

— Конан, — сказал он, — почему Аския уничтожил Сакумбе, а не нас? Ведь ссора у него вышла с нами.

Конан пожал могучими плечами.

— Может, у него были обрезки ногтей и тому подобное, принадлежащие Сакумбе, но не было наших. Так что он произнес то заклинание, которое смог. Я никогда не понимал колдунов.

— А почему ты задержался, чтобы убить Аскию?

Конан удивленно уставился на него.

— Ты шутишь, Амальрик? Чтобы я оставил убитого друга неотомщенным? Сакумбе, черт побери его черную шкуру, был мне другом. Даже если он стал толстым и ленивым на старости лет, он был лучше многих белых, которых я знаю. — Киммериец глубоко вздохнул и покачал головой, как лев качает гривой. — Ладно. Он мертв, а мы живы. Если мы хотим и дальше оставаться в живых, лучше двигаться, прежде чем Зехбе пошлет за нами в погоню отряд. Поехали!

Три лошади спустились вниз по западному склону песчаного гребня и проворной трусцой направились на запад.

Санча, родом из Кордавы, изысканно зевнула, роскошно вытянула свои стройные ноги и поудобнее устроилась на отороченном мехом горностая шелковом покрывале, постеленном на кормовой палубе каракки. Она лениво сознавала, что вся команда, от носа и до кормы судна, наблюдает за ней с горячим интересом — так же как она сознавала, что ее короткое шелковое платье не слишком скрывает очертания ее великолепного тела от их жадных взоров. Девушка дерзко улыбнулась и приготовилась урвать еще несколько минуток, прежде чем солнце, золотой диск которого только начал подниматься над океаном, станет слепить глаза.

Но в этот миг ее слуха достиг звук, не похожий ни на скрип снастей и шпангоута, ни на плеск волн. Девушка поднялась и села, устремив взгляд на бортик, через который, к ее превеликому удивлению, перебрался человек, с которого капала вода. Ее темные глаза широко открылись, яркие губы образовали изумленное «О». Человек, который так грубо нарушил ее покой, был ей незнаком. Вода струилась ручьями по его широким плечам и мощным рукам. Его единственная одежда — алые шелковые шаровары — промокла насквозь, так же как его широкий расшитый золотом пояс. Вода капала с меча, висевшего в ножнах на поясе. Лучи восходящего солнца превратили стоящего у бортика незнакомца в бронзовую статую. Он запустил пальцы в мокрую гриву черных волос. Взгляд незнакомца упал на девушку, и его синие глаза загорелись.

— Кто ты такой? — требовательно спросила она. — Откуда ты взялся?

Он махнул рукой в сторону моря, указывая по меньшей мере румб компаса, а взгляд его не отрывался от стройной фигурки девушки.

— Ты что, морской человек и живешь прямо в море? — спросила она. Нескрываемое восхищение в его глазах привело Санчу в замешательство, хотя она и привыкла к поклонению.

Прежде чем он успел ответить, раздался звук быстрых шагов, и появившийся владелец каракки сердито уставился на незнакомца. Пальцы его сжимали рукоять меча.

— Эй, ты, кто ты такой, черт тебя побери?! — спросил он тоном, далеким от дружелюбия.

— Я Конан, — ответил тот, ничуть не взволнованный.

Санча заново навострила уши. Она никогда не слыхала, чтобы зингаранец говорил с таким акцентом, как разговаривал этот человек.

— И как ты попал на борт моего корабля? — голос владельца был полон подозрения.

— Приплыл.

— Приплыл! — возопил владелец. — Ты смеешься надо мной, пес! Мы далеко за пределами видимости берега. Так откуда ты взялся?

Конан махнул могучей загорелой рукой на восток, окутанный золотистым сиянием поднимающегося солнца.

— С Островов.

— Ах вот как! — собеседник посмотрел на него с возросшим интересом. Черные брови опустились ниже, нависли над хмурыми глазами. Узкие губы искривились в неприятной усмешке.

— Значит, ты один из этих барашских псов.

Легкая ухмылка коснулась губ Конана.

— А тебе известно, кто я такой? — требовательно спросил владелец корабля.

— Корабль зовется «Негодяй», стало быть, ты — Запораво.

— Ага.

Угрюмое самолюбие капитана было затронуто тем, знает ли Конан его имя. Капитан был высоким человеком, одного роста с Конаном, хотя не такого могучего телосложения. Обрамленное стальным шишаком лицо было темным, мрачным, ястребоподобным — люди прозвали этого человека Ястреб. Его одежда и оружие были богатыми и щедро украшенными, как водится у зингаранской знати. Рука капитана все время лежала на рукояти меча.

В его взгляде, устремленном на Конана, было мало приязни. Между зингаранскими отступниками и отщепенцами, которые селились на Островах Бараша, что лежат к югозападу от Зингары, отношения были не из лучших. Барашские пираты были преимущественно моряками из Аргоса, с добавкой небольшого количества представителей других народов. Они совершали набеги на торговые корабли и прибрежные города Зингары. Точно так же вели себя зингаранские буканьеры, но они облагораживали свое занятие, называя себя вольными моряками, и презирали барашских пиратов. Они были не первыми и не последними из людей, кто пытался позолотить имя вора.

Некоторые из этих мыслей промелькнули в уме Запораво, пока он поигрывал рукоятью меча и хмуро разглядывал непрошеного гостя. Конан не подавал вида, о чем думает он сам. Он стоял со скрещенными на груди руками столь же спокойно, как на палубе собственного корабля; на губах его играла улыбка, а взгляд был лишен и тени тревоги.

— Что тебе нужно здесь? — резко спросил вольный моряк.

— Вчера ночью я почувствовал необходимость покинуть встречу в Тортадже до того, как взойдет луна, — ответил Конан. — Я отплыл в дырявой лодке, и всю ночь греб и вычерпывал воду. На рассвете я увидел ваши паруса и бросил несчастную лоханку, потому что вплавь я мог добраться быстрее.

— В этих водах полно акул, — проворчал Запораво, и почувствовал смутное раздражение, когда в ответ Конан только пожал могучими плечами. С нижней палубы таращилось множество любопытных лиц. Одно только слово — и они бросятся на незваного гостя с мечами в руках, как ураган, и сметут даже такого умелого бойца, каким выглядел незнакомец.

— С какой стати я должен сажать себе на шею каждого безымянного бродягу, которого выбросит море? — буркнул Запораво. Его вид и поведение были еще более вызывающими, чем слова.

— На корабле всегда пригодится хороший моряк, — ответил Конан, не обижаясь.