Пришпоренный - Форестер Сесил Скотт - Страница 17

— Я думаю, нам лучше послать матросов по местам, мистер Буш. Подготовьте корабль к бою, но пушки пока не выдвигайте.

— Есть, сэр!

Буш широко улыбнулся, не скрывая радостного возбуждения. Вот он уже выкрикивает приказы. По всему кораблю засвистели дудки. Барабанщик морской пехоты выбрался из люка. Ему было не больше двенадцати лет, и вся его одежда была в страшном беспорядке. Он не только кое-как вытянулся по стойке «смирно», взбежав на шканцы, он еще напрочь забыл, что его учили высоко поднять палочки над барабаном, прежде чем выбить дробь — так он торопился.

Появился Провс — его боевой пост был на шканцах, рядом с капитаном.

— Она сейчас прямо на правом траверзе, сэр, — сказал он, глядя на «Луару». — Небыстро она поворачивается. Этого и следовало ожидать.

В расчет Хорнблауэра входило и то, что «Отчаянный» будет поворачивать оверштаг быстрее, чем «Луара». Появился Буш и козырнул.

— Корабль к бою готов, сэр.

— Спасибо, мистер Буш.

Вся жизнь флота отразилась в этих секундах — момент решимости, спешка, волнение, а затем — долгое ожидание. Два судна шли в бейдевинд параллельными галсами на расстоянии четырех миль. «Отчаянный» был почти прямо на ветре от «Луары». Эти четыре мили и направление ветра обеспечивали «Отчаянному» неуязвимость. Пока он сохраняет этот разрыв, он в безопасности. Если по какой-нибудь случайности разрыв сократится, сорок восемнадцатифунтовых пушек «Луары» живо с ним разделаются. Он сможет драться в надежде на славу, но не на победу. Подготовить корабль к бою было не более чем жестом; люди погибнут, люди будут жестоко искалечены — но результат будет такой же, как если бы «Отчаянный» покорно сдался на милость неприятеля.

— Кто у штурвала? — спросил Провс, ни к кому в особенности не обращаясь, и зашагал к рулевым. Видимо, он подумал о том же самом.

Враскачку подошел боцман — он обязан был следить за парусами и такелажем, поэтому специального места в бою не имел и вполне мог расхаживать по судну. Но сейчас он держался очень официально. Он не просто козырнул Бушу, он снял шляпу и стоял, держа ее в руках. Ветер трепал его косичку. Видимо, он испрашивал разрешение обратиться.

— Сэр, — сказал Буш. — Мистер Вайз спрашивает от имени матросов, сэр. Началась ли война?

Да? Нет? — Лягушатники знают, а мы — нет. Пока нет, мистер Вайз. — Нестрашно, если капитан признается в своей неосведомленности, когда причина этого вполне очевидна команде. Сейчас, возможно, стоило бы произнести зажигательную речь, но, еще немного подумав, Хорнблауэр решил этого не делать. И все же чутье говорило ему, что нельзя ограничиться одной короткой фразой.

— Всякий, кто полагает, будто свои обязанности в мирное время можно исполнять иначе, чем в военное, рискует, что ему исполосуют спину, мистер Вайз. Передайте это матросам.

Пока достаточно. Провс вернулся и глядел, прищурясь, на такелаж, оценивая, как ведет себя судно.

— Как вы думаете, сэр, мы могли бы поставить грота-стаксель?

Вопрос этот подразумевал многое, но ответ на него мог быть только один.

— Нет, — сказал Хорнблауэр.

Стаксель, возможно, немного прибавил бы «Отчаянному» скорости. Но он очень сильно накренил бы судно, а это, вместе с возросшей площадью парусов, значительно увеличило бы снос в подветренную сторону. Хорнблауэр видел свой корабль в сухом доке, знал обводы его днища и мог оценить максимальный угол, при котором он будет держаться за воду. Эти два фактора следовало уравновесить, а кроме того, включался третий — если увеличить площадь парусов, увеличится и вероятность чему-нибудь оторваться. Любая неприятность — мелкая или крупная, от разорвавшегося троса до упавшей стеньги — оставит беспомощный шлюп под пушками неприятеля.

— Если ветер ослабнет, это будет первый дополнительный парус, который я поставлю, — продолжил Хорнблауэр, чтоб смягчить категоричность своего отказа, потом добавил:

— Замерьте положение «Луары» относительно нас.

— Я это сделал, сэр, — ответил Провс. Хорнблауэр мысленно его похвалил.

— Мистер Буш! Можете отпустить подвахтенных.

— Есть, сэр.

Эта погоня — эта гонка — может затянуться на часы, даже на дни, и незачем раньше времени переутомлять команду. Налетел новый, более сильный порыв ветра, обрызгав палубу дождем. «Луара» исчезла из виду. Лавируя против ветра, «Отчаянный» подскакивал, как бумажный кораблик.

— Интересно, сколько матросов сейчас страдают морской болезнью? — Хорнблауэр выговорил эти отвратительные слова как человек, трогающий больной зуб.

— Я бы сказал, не так много, сэр, — отвечал Буш совершенно бесстрастно.

— Позовите меня, когда «Луару» снова станет видно, — сказал Хорнблауэр. — Позовите меня в любом случае, если будет нужно.

Он произнес эти слова с неимоверным достоинством.

Потребовалось выматывающее физическое усилие, чтоб пройти по палубе в каюту. Дурнота усиливалась из-за того, что палуба прыгала под ногами, из-за того, что койка, на которую он со стоном повалился, раскачивалась из стороны в сторону. Через час его поднял сам Буш.

— Погода проясняется, сэр, — сквозь шум донесся из-за двери голос первого лейтенанта.

— Очень хорошо. Иду.

Когда он вышел, по правому борту уже виднелся темный силуэт. Вскоре совсем прояснилось, и «Луара» стала хорошо видна. Она сильно накренилась, реи круто обрасоплены. Когда она выпрямилась, пушечные порты стали видны так отчетливо, что их можно было сосчитать. Брызги клубились под наветренным бортом, потом она снова накренилась, и на мгновение мелькнуло ее розовато-бурое, покрытое медью днище. Хорнблауэр заметил про себя то, что Провс и Буш одновременно выразили словами.

— Она нас нагоняет! — сказал Буш.

— Она сместилась на целый румб, — сказал Провс. «Луара» движется быстрее «Отчаянного». Все знают, что французские корабелы искуснее английских, и французские суда обычно более быстроходны. В данном конкретном случае это сулило трагедию. Но вот и еще одна новость, еще худшая.

— Я думаю, сэр, — Буш говорил так медленно, словно каждое слово причиняло ему боль, — она еще и нагоняет нас на ветре.

Буш имел в виду, что «Луару» не так сильно сносит ветром, как «Отчаянный», соответственно «Отчаянный» дрейфует к «Луаре», ближе к ее пушкам. Дурное предчувствие резануло Хорнблауэра по сердцу — он понял, что Буш прав. Если ветер не переменится, то раньше или позже, но «Луара» откроет порты и начнет обстрел. Так что самый простой способ уйти от опасности Хорнблауэру заказан. Если б «Отчаянный» был более ходким из двух судов, если б он мог идти круче к ветру, он мог бы сохранять такое расстояние, какое сочтет нужным. Первая линия обороны прорвана.

— Это не удивительно. — Хорнблауэр старался говорить холодно и безразлично, подчеркивая приличествующее капитану достоинство. — Она в два раза больше нас.

Когда лавируешь против ветра, существенную роль играет размер корабля. В маленькое и большое судно ударяют одинаковые волны, но они сильнее сносят маленькое; кроме того, киль большого судна расположен глубже под водой, где волнение меньше.

Три подзорных трубы, как по команде, устремились на «Луару».

— Она немного привелась к ветру, — сказал Буш.

Хорнблауэр видел, как марсели «Луары» на мгновение заполоскали. Французский капитан немного увеличил разрыв, чтоб выиграть несколько ярдов против ветра — имея большую скорость, он мог себе это позволить.

— Да. Сейчас мы опять на одном курсе, — сказал Провс. Французский капитан свое дело знал. Математически, если преследуешь судно против ветра, следует держаться от преследуемого прямо по направлению ветра. Сейчас «Отчаянный» оказался именно в такой позиции относительно «Луары». Последняя, вернувшись на прежний курс, шла в крутой бейдевинд, выиграв у ветра двадцать или тридцать ярдов. Раз за разом сокращая разрыв в направлении ветра на двадцать-тридцать ярдов и постоянно нагоняя, она рано или поздно подойдет к ним достаточно близко.

Все трое опустили подзорные трубы, и Хорнблауэр встретил взгляды своих подчиненных. Они ждали, что же он предпримет.