Интернет-издание авторов рунета "Портал" - Дих Роман - Страница 26

– Там вы будете в безопасности. Дыры не возникают в тех местах, которые уже заняты корнями растений. К сожалению, акканы – единственная растительность, которая может произрастать на проклятой земле.

Кейлот предпринял несколько безрезультатных попыток выведать у Ватто, что за опасность им угрожает. Но тот не желал пускаться в объяснения. Поэтому Кейлот плотнее закутался в плащ и прижался спиной к дереву. Спать в такой позе было неудобно, но за многие годы странствований и походов Кейлот привык к разного рода трудностям, поэтому быстро провалился в сон. А наутро обнаружил, что остроконечная черная скала, возвышавшаяся накануне на юго-западе, встретила рассвет нового дня на северо-востоке, и от нее протянулась длинная косая тень, похожая на указующий перст. Кейлот не особо удивился, когда обнаружил, что, вопреки освещению, тень от горы, как стрелка часов, указывает прямо на их маленький лагерь. Тогда же воин услыхал приглушенный плеск, а в ноздри ему ударил резкий зловонный запах, от которого заслезились глаза. Кейлот повернул голову и обнаружил, что в пятнадцати футах от места их ночлега возник широкий котлован. Подойдя к краю, воин увидел, что днище ямы заполнено зеленовато-желтой дымящей жидкостью.

– Если взглянуть на яму с возвышения, то можно увидеть, что ее края имеют форму раздвоенного копыта, – сообщил Лютто.

– Откуда ты знаешь? Здесь нет ни одного возвышения.

– Просто знаю, – беспечно пожал плечами тот, после чего, очевидно, утратил интерес к происходящему.

Кейлот заметил на губах южанина не совсем уместную улыбочку. После того, как троица покинула Королевство Низовья, Лютто как будто подменили. Он буквально расцвел на глазах. И пусть первое впечатление всегда обманчиво, Кейлот не мог забыть его хмурый взгляд и недовольное ворчание.

– А тебя это как будто забавляет?

Лютто ничуть не смутился:

– Люблю водить смерть за нос, – пояснил он.

У троицы путешественников ушло пять дней на то, чтобы преодолеть проклятое плато Тур-Тур. Наутро третьего дня Кейлот увидел черную скалу далеко на севере. А на четвертое утро обнаружил, что остроконечная каменная глыба возвышается всего в полумиле от их маленького лагеря. За день они проделали немалый путь и оставили гору далеко позади. Однако ее верхушка все равно маячила на северном горизонте.

– Она может нас раздавить? – спросил Кейлот вечером, когда сгустилась тьма и черная гора исчезла из виду. Возможно, уже начала свои незримые перемещения.

– Конечно, может, – невозмутимо отвечал Лютто. – Я уверен, что войска Королевства Низовья понесли здесь наибольшие потери именно по ее вине. Поэтому не стоит пренебрегать мерами безопасности.

Утро пятого дня Кейлот и его товарищи встретили в сумраке тени, отбрасываемой черной скалой. Она возвышалась прямо над их головами, а кончики ветвей аккана, под которым путники устроились на ночь, скребли по отвесным гранитовым стенам. От горы веяло холодом, черный камень поглощал солнечные блики.

– Нам повезло, – прокомментировал это событие Лютто, в то время как Кейлот и Ватто ограничились безмолвным созерцанием черной громадины.

Однако не следует забывать и о котлованах-следах, которые тоже регулярно меняли свое месторасположение. Когда Кейлот и два его спутника осторожно, словно цепочка канатоходцев, преодолевали узкий перешеек между двумя очень близко расположенными впадинами, Кейлот увидел на дне одной из них груды белеющих человеческих костей. Плещущаяся внизу кислота еще не успела окончательно их разъесть, только немного обуглила. Присмотревшись, Кейлот увидал среди останков доспехи, оружие, полуистлевшие стяги. Понял, что под ногами у него простерлось последнее пристанище одной из королевских дивизий. На выцветших вымпелах находилось потускневшее изображение медведя – эмблема Стэджфорда, западной префектуры Королевства Низовья. Военная делегация, отправленная этим округом, вышла в свой последний поход более четырех лет назад, и с тех пор о ней не было ни слуху, ни духу.

Проходя мимо, Кейлот прошептал молитву, а ступив на твердую землю, повернулся и отсалютовал – приложил лезвие меча плашмя ко лбу, а потом протянул руку к небесам.

Вскоре плато Тур-Тур осталось позади, превратившись из реальности в воспоминания.

Глава 2. Лютто и Ватто

Кейлот быстро нашел общий язык со своими спутниками. Очень скоро он убедился, что слова, услышанные им о братьях–южанах, совсем не соответствовали действительности. Интересно, что могло послужить причиной к подобным пересудам? В любом случае, Кейлот был рад, что не поддался чужому влиянию и не позволил неприязни пустить ростки в своем сердце. Иначе он бы никогда не познакомился с такой искрометной личностью, как Лютто, и таким рассудительным и глубоко осведомленным человеком, как Ватто.

Да, характерами братья совсем не походили друг на друга. Если в начале пути, пытаясь отличить Лютто от Ватто, Кейлот ориентировался по узкому диагональному шраму, рассекшему щеку последнего, то теперь с этим у воина проблем не возникало. Лютто был говорлив, а Ватто по большей части молчал. Лютто мог сглупить, поддавшись импульсу, зато Ватто трижды подумает, прежде чем что-то сделать. Ватто знал уйму легенд и сказаний и мог объяснить смысл любого магического явления. Лютто же был несколько туповат, и некоторые вполне очевидные вещи могли показаться ему непонятными. Зато невежество свое он с лихвой компенсировал веселым и непринужденным нравом.

Одним словом, Ватто жил умом, а Лютто предпочитал принимать решения сердцем.

Ну и, бесспорно, оба были смелыми и отважными ребятами. Эта черта, одна из немногих, объединяла и одного, и второго.

Однако существовала, как минимум, еще пара отличий, ставившая братьев… нет, не на разные ступени, скорее, на разные чаши весов, и уравновешивавшая их.

С самого начала путешествия Кейлот поглядывал на своих друзей, как на диковинку. Думал, что братья должны понять его интерес, поскольку ему еще не доводилось встречать темнокожих людей. Кейлот задавался вопросом, где же находится их родина? Какой путь они преодолели, прежде чем оказались в Королевстве Низовья, и в чем заключалась причина столь длительного странствия? Сами братья тактично избегали давать Кейлоту исчерпывающие ответы на интересующие его вопросы. И Кейлот решил, что, возможно, братьям не дают разоткровенничаться плохие воспоминания, а может, еще что-то… В любом случае, не от хорошей жизни ребята перебрались в неприветливое Королевство Низовья. Быть может, их родная страна оказалась в бедственном положении, в упадке, а может, и вовсе лежит в руинах.

Но однажды братья все же отважились пролить немного света на свое таинственное прошлое. Они признались, что, как и многие другие, приехали в Королевство Низовья в поисках лучшей жизни. Хоть чужеземцам там оказывали прохладный прием, хоть горожане презирали, а Гильдия Стражников немилосердно притесняла, все же это не отбивало у беженцев желания попытать счастья на чужбине. Они съезжались в Королевство Низовья со всех концов мира, и каждый там устраивался, как мог. Лютто и Ватто, например, стали бродячими артистами. У Лютто было гибкое тело и безупречное чувство равновесия. Поэтому он в их семейном артистическом тандеме исполнял роль акробата и канатоходца. А если судить по тем историям, которые Лютто рассказывал Кейлоту у костра, так складывалось впечатление, что он мог пройти не только по натянутому канату, а по любой, сколь бы то ни было узкой опоре.

– Еще немного, и я поверю, что ты умеешь ходить по воздуху, – прокомментировал Кейлот очередной рассказ Лютто.

– Ну, по воздуху не по воздуху, но по воде – запросто! – улыбнулся Лютто. И Кейлот решил, что красная краска, проступившая на смуглых щеках южанина – это вовсе не отсвет костра.

Ватто, несмотря на то, что был практически полной копией Лютто и некогда делил с ним лоно матери, по части ловкости и проворства сильно уступал брату. Он обладал на редкость нескладной и неуклюжей фигурой. Вот о ком Кейлот никогда бы не сказал, что он умеет ходить по воздуху, так это о Ватто. А тот и не настаивал. Однако в прежние времена, когда дуэт братьев-артистов был еще на колесах, именно Ватто, а не Лютто, играл ведущую роль в их импровизированном цирке. И был Ватто вовсе не клоуном, как кое-кто мог бы подумать, созерцая его неловкие телодвижения, а фокусником.